Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5

– Кажется, пора проведать наших друзей, – жестко сказал Валера минутой позже. – А ну-ка, Савва, волоки сюда одного из них, только осторожно, чтобы не развязался.

Подсвечивая себе фонариком, я стал вытаскивать из отсека ближайшего ко мне арестанта, им оказался верзила, который в процессе драки два раза сбил Валеру с ног.

– Каратист долбанный, – незлобиво сказал Валера, встряхивая его словно куль с картошкой и бросая грудью на топчан. Рот верзилы был занят кляпом, голова дергалась, карие глаза бешено вращались. Володя ловким и быстрым движением приставил к его глазу нож, отчего верзила тут же успокоился, а из глаза, неотрывно следившего за лезвием, выкатилась слеза. Валера тем временем проверил, хорошо ли связаны руки и ноги, подтянул узлы и стал стаскивать с верзилы спортивные штаны вместе с трусами.

– В карате у тебя классно получается, посмотрим сейчас, как ты в очко играешь, – сказал он, приспуская свои брюки. Я отвернулся.

– Извини, чувак, вазелина мы не припасли, – послышался голос Валеры. – Не знали, что такой гость у нас будет. Да ты не расстраивайся так, один раз – не педераст; а мы ребята скромные, никому не расскажем. – И сразу, вслед за этим: – Савва, ты будешь?

– Спасибо, не надо, – кисло отозвался я.

Через некоторое время настала очередь возвращать первого и вытаскивать второго пленника. Это был крепыш-боксер. Также тщательно проверив все узлы, стягивающие его конечности, затем поставив его на колени, Володя освободил тому рот от кляпа и спросил:

– Ну-ка расскажи нам, пес, вас кто-нибудь послал вслед за нами, или сами такие грамотные оказались?

– Ты, муфлон, скорее развяжи и отпусти меня, – хриплым голосом потребовал крепыш. – Ты не знаешь, лох, с кем связался, наши пацаны вот-вот вас найдут и всех убьют.

Валера коротко, без замаха ударил его кулаком в ухо, отчего тот скорчился от боли.

– Чересчур наглый козел, – хладнокровно констатировал Володя и, схватив ложку, стал совать ее между зубов крепыша. – Счас ты у меня вафлей наглотаешься, спортсмен херов.

– Валера, что дальше делать с ними будем? – вздрагивая от неприятного предчувствия, спросил я равнодушно взиравшего на происходящее пахана.

– Как что. Грохнем и выбросим на пути, – спокойно ответил он.

Я похолодел.

– Зачем же убивать? – спросил я осторожно. – Давай просто выкинем их из вагона, да и хрен с ними. Тогда это убийством считаться не будет.

– Ага, а они потом нас найдут и точняк убьют. Тут одно из двух: либо они нас, либо мы их.

Я опустил голову. Он был прав, и против фактов не попрешь.

– Этот, – небрежно кивнул Валера в сторону крепыша, – вообще непонятно откуда: то ли мент, то ли из Конторы.

– А чего ты так решил, в ксивы его смотрел, что ли? – поневоле перешел и я на блатную феню.

– Да вот что я у него нашел, – усмехнулся он, доставая из-под лавки и протягивая мне пистолет в изящной кобуре. Я вытаращил глаза: «Макаров». Новенький. Я взял его и взвесил в ладони. Еще с запахом масла. Видать, совсем недавно смазывали. Затем взвел затвор, и патрон оказался в стволе.

– Эй-эй, осторожно, ты в нас сдуру не стрельни, – забеспокоился Валера.

– Я с этими штучками умею обращаться, – сказал я, затем выщелкнув обойму, наклонил пистолет в сторону, откатил затвор и патрон, тускло блеснув, лег мне на ладонь.

– Ну, если умеешь, то он тебе, наверное, и достанется. Не сейчас, через месячишко, когда весь этот шум угомонится. Нам, ворам, он ни к чему, штучка эта слишком шумная, да и статья за него… Мы по привычке свои дела решаем с помощью ножа.

– Слушай, а чего он в нас не стрелял? – спросил я, спустив курок, а затем тщательно протирая пистолет о тряпку.

– Думал, что без него справится, – ответил Валера, забирая из моих рук пистолет.

– Отпечатки… – напомнил я ему. – Отпечатки не оставляй, протри и в тряпку какую-нибудь заверни.

Володя тем временем загнал пинками крепыша в отсек и вернулся в купе.

– А этот, рыжий, что с ним? – спросил его Валера.

– Подыхает, сука, у него ж дырка в брюхе, – ответил Володя, и от его слов у меня потемнело в глазах.

– Через часок-другой, когда отъедем отсюда подальше, надо будет освободиться от них, опасно ездить с этим дерьмом, – сказал Валера.

– Давайте сделаем так, – неожиданно для самого себя предложил я. – Сунем им в карманы понемножку денег, документы, нунчаки, ножик вон и сбросим под откос. (Я и сам еще совсем недавно прыгал на ходу из вагона и знал, что при этом можно остаться живым). В таком случае, если кто и сдохнет, что весьма вероятно, потом следствию трудно будет на нас выйти, тут за час проходит с десяток поездов.

– Да я их сам порежу, всех троих, мать их… – обозлился Володя. – Тебе что, непонятно, они же нас не ругать и не бить, они ведь валить собирались.

– Насчет порезать – это подождет, Захар, – сказал Валера скривившись. – Сделаем, как Савва говорит. Этих двоих выбросим ночью под откос, вряд ли кто-то из них до утра доживет: холод доделает за нас остальное. А рыжего надо будет на каком-нибудь полустанке на рельсы уложить. – Заметив наши удивленные взгляды, пояснил: – У него же ножевая рана, что вам непонятно? А так попадет он под колеса вагона, там уже не разобрать будет, что да как.

Мы с Вовкой молча закивали: нам было все понятно.

Часом позже мы принялись за дело. Приготовили первого, верзилу, который, впрочем, в эту минуту уже не казался таким крупным и выглядел совсем не грозным. Открыли дверь пошире, и в купе, выметая последнее тепло, ворвались струи ледяного воздуха.

– Свечку задуй, – сказал я, обращаясь к Володе. – И посмотри прежде наружу, чтобы откос был подходящий – подлиннее и покруче.

Валера поднял на ноги верзилу, встряхнул, и сказал:

– Стоять, козлик.

Тот безжизненно облокотился на стену. Я потихоньку достал из кармана перочинный ножик и втихаря надрезал веревку и тряпку, связывавшую руки верзилы. Это действие, к слову сказать, мне далось весьма непросто: ребята могли заметить и тогда… тогда могло случиться что угодно – скорее всего, я бы полетел под откос вслед за верзилой. Затем, поставив его напротив открытой двери, я шепнул верзиле «прыгай» и толкнул его от себя. Мелькнули в проеме двери ноги верзилы и исчезли в ночи.

Затем настала очередь боксера. Этому перерезать веревки на руках мне не удалось. А может, и не очень хотелось. Однако, выглянув наружу, я вдруг заметил далеко впереди по ходу движения огоньки и какие-то массивные конструкции. Я сунулся обратно и закрыл за собой дверь.

– Впереди то ли мост, то ли туннель, не разберу. Переждать надо, пацаны, там могут быть солдатики, ВОХРовцы с овчарками, вмиг нашего клиента обнаружат.

Ребята согласились. Боксера положили лицом вниз, прямо на пол, сами сели на топчан. Говорить было не о чем; да и не хотелось. Минут через двадцать, когда мост остался далеко позади, Валера с Володей поднапряглись и сбросили боксера с поезда. Последним усилием он мертвой хваткой вцепился в рукав Володиной рубашки, и Вовку рвануло вслед за ним… Слава богу, я успел среагировать, одной рукой обхватить Вовку за шею, а другой упереться в проем двери, рукав лопнул и исчез вслед за боксером, а мы оба растянулись на полу.

– Что с вами, пацаны? – спросил Валера, когда мы поднялись, и я резким движением захлопнул дверь, – обосрались с перепуга?

– С рыжим сам будешь разбираться, это твой клиент, – зло сказал я Вовке.

– Не бузи, Савва, – сказал Валера. – Если боксер действительно мусор, то всем нам светит вышка, расстрел.

– Ага, нам с тобой конечно расстрел, а Савва отмажется, – вдруг заявил Володя. – Все на нас спишет и получит он пятнашку, да и то в худшем случае, а в лучшем всего семь-восемь лет.

– Хавало закрой, – стараясь оставаться спокойным, сказал я. – Так мы скоро договоримся до того, что убивать друг друга начнем. Для меня и семь лет, чтобы ты знал, слишком большой срок, который я отсиживать не собираюсь, поэтому даже не будем говорить об этом. Тем более что мы еще не все дела закончили. Так, пахан?

Валера согласно кивнул и тема была исчерпана.

Когда наш состав остановился на следующем полустанке, была глубокая ночь. Мои подельники, теперь я, нравилось это мне или нет, уже мог именно так их называть, справились с рыжим вдвоем, без меня. Однако мне все же пришлось стоять на стреме, – в том, чтобы наших манипуляций с рыжим никто не заметил, был и мой интерес. Полночи после этого я пытался себя убедить, что эти трое нападавших пришли от Якова Захаровича с конкретной целью убить нас, но легче от этого мне не становилось, и до самого утра я так и не смог уснуть.

За оставшиеся дни, пока добирались до Молдавии, мы понемногу пришли в себя и успокоились, за нами больше никто не гнался, никто нас не разыскивал. В отсеке и в самом купе мы все тщательно убрали и помыли, чтобы от чужаков даже волосков или пылинок не осталось. Мы как могли, залечили дорогой наши травмы, у Валеры и у меня прошли синяки, я похудел килограммов на пять, так как есть мог только суп и чай. Володя часто засиживался в вагоне у Валеры, они там играли в карты, пили чифирь и базарили за жизнь. Я иногда присоединялся к ним, но полноправным членом их компании так и не стал, да, если честно, не очень-то и хотелось.