Кресение

Меня можно очистить от испорченности волшебного замысла, только выявив во мне места, где этот замысел еще не стал совершенным, где Иста человека, божественная Идея человечности, еще не совпала во всех своих линиях с тем, что я есть.

Как это выявить? Проверив на доступность разрушительным воздействием, например, наслав порчу. Или соблазнив себя чем-то от мира сего, тем самым делая явной тающуюся в себе слабину. Только выявив нечистоту в себе, можно ее убрать, заодно выпрямляя и Исходный образ и устраняя саму возможность для его порчи.

Как?

Создав орудие или средство очищения, соответствующее моей духовно-вещной природе. Например, соединив огонь с сознанием. Создав особый огонь.

Он назывался в народе Живой огонь или Крес.

Добывался Крес только чистыми способами – без изобретений технологии, ни в коем случае не спичками. Его либо вытирали из дерева, либо высекали из камня, как в самые первые времена, как в Начале творения. Им заменяли все старые огни в очагах на Новый год, точнее на Новый мир. Им лечили мир от нечистоты, когда приходили моровые поветрия и язвы. И им же очищался человек, когда хотел убрать порчу или злого духа из своего сознания. Порчу Крес сжигает, для духа становится проводником в его мир.

Но им надо уметь пользоваться. А для этого надо понимать, как устроен человек.

Глава 4. Состав человека

До того, как появились понятия анатомии или физиологии, у человека не было ни организма, ни психики. У него был состав.

Точнее, у него было несколько составов, из которых рождалось цельное понятие «человек». Совершенно определенно народ выделял телесный состав. Но был и состав духовный. С ним все чуточку сложнее. Даже в старые времена людям постоянно не хватало видения, и составить себе представление о полном составе человека можно, только совмещая свидетельства разных эпох и множества людей.

Дело создания обобщенной картины человеческого состава по русским народным представлениям я отложу на будущее и вовсе при этом не уверен, что оно когда-нибудь будет мне по плечу. Пока же я ограничу себя задачей описать лишь тот состав человека, который имеет прямое отношение к очищению. В частности, к очищению от порчи.

Однако порча, если исходить из значения самого слова, – это лишь некое действие, которым искажается нечто, исходно совершенное или, по крайней мере, здоровое и вполне приемлемое. В сущности – идея или образ. Можно сказать – образ Божий в человеке или его Идея, Иста, как говорилось по-русски. На деле же тот самый состав, в котором этот образ воплощен.

Иными словами, порча имеет прямое отношение к человеческому составу, поскольку его искажает и в нем же живет.

Но если это так, то мы имеем дело с двумя видами порчи или же с двумя способами ее выявить. Первый – это исходные искажения самой исты человека, воплощенной в его составе. Второй – насланное колдуном или просто другим человеком воздействие, то ли искажающее эту исту, то ли проявляющее уже имеющиеся в нем искажения.

Последнее очень важно, потому что пути исцеления зависят от того, что было испорчено: иста человека или же всего лишь его самоощущение. Действительно испортить Первообраз совсем не так просто, как выявить уже имеющееся несовершенство.

Современная медицина склонна считать, что все народные представления о порче говорят всего лишь о внушенных болезнях. Иначе говоря, никаких действительных порч нет. Но почему же страдали люди? Наверное, от собственной глупости.

Но что будет, если попытаться отбросить все предрассудки – и народные, и научные – и попытаться просто описать действительность, насколько нам удается ее видеть? Мы определенно обнаружим нарушения телесного состава, доступные медицинскому излечению и вызванные различными причинами – от ранений до заболеваний внутренних органов. Причины их всех описаны наукой и, предположительно, излечиваются различными вещественными средствами, вроде ножей и химии.

Но даже среди телесных болезней есть такие, которые народное врачевание убирало, а медицина – нет. Например, детские грыжи, которые бабушки убирают заговорами или сбрызгиванием с уголька. Этот пример хорош своей телесной очевидностью: вот есть грыжа, и медики говорят: только резать. Несем к бабушке, и грыжа исчезает, а медики разводят руками и подло молчат.

Но стоит только бабушке так же заговором убрать стень, собачью сухотку, испуг или что-то подобное, как те же медики с той же подлостью начинают визжать: шарлатанство! Почему? Да потому что им нечего было пощупать руками. А почему же тогда они не визжат, когда их собратья лечат неврозы, стрессы и еще какие-то новые болезни, которые придумывают американцы?

Ну, как вам это объяснить понятнее… За этими болезнями есть те, кто за них заступится – описания в книжках, сильные сообщества внутри науки и вообще – фармакологическая промышленность, которая ворочает ба-альшими деньгами… Бабушек травить проще.

Однако, если ты настоящий исследователь, для поиска истины не требуется избыточных доказательств. Одного свидетельства против твоей теории должно быть достаточно. Достаточно не для того, чтобы ты от нее отрекся или признал неверной, но чтобы ты начал поиск. Если медицина хоть в одном случае разводит руками, но не начинает исследовать, она не наука, а сообщество, уютно присоседившееся к сытной кормушке. И ищет она не истину, а покой…

Для нас же эти свидетельства достаточны, чтобы понять: говоря о человеке, народ видит его сложным образованием, состоящим из тела и духа. Состав этот далеко не прост. Не в том смысле, что в него входит много составляющих, а в том, что между этими составляющими вовсе не простые, вовсе не механические взаимодействия. Дух, душа, сознание, пара, жива и тель сращены между собой так, что бабушка, воздействуя на них словом и некоторыми движениями, заставляет изменяться тель.

Я не могу пока определенно сказать, как это достигается. Но определенно вижу, что порча делается точно так же. И так же убирается из человека – словом и движением.

Глава 5. Пропеть себя

Порча вносится в состав человека словом и движением, и так же убирается из него. Но это очень внешнее описание, это больше самообман, чем действительное описание. Это всего лишь описание теней, которые отбрасывает действительное явление на стены моей пещеры. Вглядимся.

Вот этнографы записывают народные рассказы о том, как насылается порча: колдун читает заговор, делает куклу, просто сворачивает вместе волосы, нитки и прячет их под порог или в печную трубу… Описаний много, но это все слова и движения снаружи, а в действительности?

А в действительности это звучание тел, через которые пропускаются образы сознания. Вот настоящее. Тело впитывает в себя образ и начинает звучать иногда словом, иногда движением. Но чудо рождается там, где образ соприкасается с телом и входит в него, взрывая живую ткань. Это, очевидно, больно, очень больно. От этой боли тело начинает дрожать и выкидывает из себя образ, сжигая его в движении или звучании. Воплощение образов происходит через огонь. И это очень больно – гореть прямо внутри каждой клетки собственного тела. Но… мы так привыкли к этому, что не чувствуем боли, как нам кажется…

Это лишь потому, что боль эта привычна настолько, что стала самим существованием. Однако жизнь без тела, жизнь души – райская жизнь, – проходит в блаженстве. Блаженство же, как состояние, доступно и телу, которое не знает плена образов. Очень редко, но мы знаем мгновения блаженства…

Наше тело помнит это состояние, потому и стремится освободиться от тонкой боли образов. И, самое главное, достигает этого! Оно сбрасывает образы, воплощая их в речь и движения. Значит, освобождение возможно. Недостижимо, но возможно.

Недостижимо оно лишь потому, что образы эти никогда не кончаются. Хотя о просветленных рассказывают, что они достигают состояния «неума», и так возвращают себе блаженство.

Но я не рассматриваю пока освобождение от самого мышления. Я ищу лишь возможность очищения. Она определенно есть. По крайней мере, в отношении тех образов, которые особенно тяжелы и болезненны и именуются нами помехами, болезнями и нечистотой, мы определенно можем сказать, что они исчерпаемы. Ими и ограничивается задача очищения. Освобождение сознания от всего содержания, наравне с просветлением, – это какая-то иная задача.

Конечно, мое видение прохождения образов через тело как боли – пока лишь предположение, которое потребует исследований. Но вспомните, что вы делаете, если почувствуете внезапную боль. Вы вскрикиваете, а если боль нарастает, то ревете, а то и принимаетесь орать благим матом. Боль снимается, если ее пережечь в звучание. Звучание – способ убрать боль. А больше всего мы звучим, стараясь освободиться как раз от образов, выговаривая, выписывая, выпевая и воплощая их в дела и вещи движениями тел.

Мы определенно болеем образами. Мы страдаем от них сильнее, чем от телесных болезней. Мысли и переживания мучительны, муки творчества и нечистая совесть невыносимы. Это очевидно. Предположение, что воплощение образов через тело есть особая болезнь, вполне возможно, даже более чем возможно. Оно очевидно. К сожалению, избыточно очевидно, почему мы и исключаем это из числа вещей, на которые надо направлять свое внимание.

Но если это так, то очевидно и то, что тело само знает, как очищаться. Его не надо этому учить, достаточно лишь убрать помехи, мешающие самоочищению. Очищение же идет именно через то горение, которое рождает движение и звучание.

Пока я не могу сказать, в чем суть этого чуда. Но наблюдения показывают: достаточно рассказать, что у тебя на душе, и становится легче. Так же легче, если ты воплотишь свою боль в картину, танец или музыку.

Этого одного достаточно, чтобы сделать следующий шаг – к вопросу, как же устранять и преодолевать помехи очищению.

Способность сознания воплощать образы через тело ощущается телом как болезненное давление, заставляющее избавляться от себя. Тела сбрасывают его через горение движением и звучанием, и они становятся наслаждением, потому что несут облегчение. Говорить и двигаться – вот порыв, творящий нас.

Это особенно ярко видно на примере детей человеческих и звериных. Они не могут сидеть на месте, не могут молчать. Пришел образ, и они с криком срываются с места. Мы же обучаем себя сдержанности и приличиям и из-за этого накапливаем нечистоту.

Если мы приглядимся к самим себе, то поймем, что вся наша жизнь может рассматриваться как болезнь сознания, а может как божественная духовная песнь, которой Вселенная пытается пропеть себя.

Глава 6. Всегда есть причина

Наблюдения над собой подсказывают нам: душевная беседа очищает от той боли, что несут в себе образы. Но единственный ли это способ освобождения от камней, лежащих на душе?

Вот две подружки поссорились. Обе чувствуют обиду. Они попытались поговорить, разобраться – девочки часто занимаются подобными разборками и выяснениями отношений. Но обида не ушла. В конце концов, они устали и сдались. Теперь они просто живут рядом, делая вид, что ничего не произошло, но тяжесть таится где-то в душе, и прежней дружбы уж нет.

Но вдруг раздается песня, которая берет их за душу, и они обе одновременно замечают, как обида начинает растворяться. Я описываю действительное событие, которое произошло прямо сейчас, когда я пишу эти главы. Как это возможно?

Конечно, песня оказала воздействие. Она заставила звучать душу и с ней то, что лежит на душе. Но это был всего лишь отклик души, почему же ушла обида?

А что, собственно говоря, произошло, когда отзывалась их душа?

Они стали ее видеть.

До этого они видели только тот камень, что на ней, они были целиком поглощены своей обидой, а теперь они получили возможность стать больше и увидеть сразу и душу, и то, что ее давит.

И тогда стал возможен вопрос: ради чего я предпочитаю жить обидой, а не душой? В сущности, это вопрос о предательстве самого себя ради мести другому. Осознавание выбора, осознавание цены, которую ты платишь за право обижаться, позволяет освобождаться из ловушки, которой оказался образ обиды.

Толчком же к очищению стал вопрос о причине своих страданий.

У всех наших болезней есть причины. Они часто бывают очень сложными и соплетаются в длинные цепи образных связей, которые мы не в силах охватить единым взглядом. Именно из-за того, что нам не хватает широты видения, мы теряем само ощущение возможности выбора, теряем осознавание себя и своей души и не можем сопоставить камень на душе с самой душой. Имей мы в каждой обиде возможность такого сопоставления, выбор был бы очевиден и прост – не предавать же душу из-за какой-то обиды!