Зло именем твоим

Проводник тоже залег, держа наготове свое оружие – «узи» с глушителем, к которому он привык и наотрез отказался брать что-то более современное.

– Ты что-то видишь, Салех? – прошептал он проводнику в ухо.

Проводник в ответ поймал руку командира, начал нажимать пальцами на ладонь, используя азбуку Морзе.

– Посты. Впереди – посты.

– Не пройдем? – отстучал Игал в ответ.

– Нет. Надо обойти.

За то время, которое осталось до рассвета, они попытались обойти позиции еще в двух местах. И везде нарывались на скрытые посты, Салеху они не нравились, и они отступали назад – Игал мог приказать идти вперед, но он не стал этого делать, потому что доверял Салеху и знал, как легко можно погубить группу, не послушав проводника. Оставшееся время они использовали для того, чтобы перебраться в «гнездо» – укрытие для всей группы, невидимое с воздуха. Это было очень важно, потому что днем в воздух поднимались беспилотники и дежурили. У иранцев не было современных всесуточных беспилотников – и слава Аллаху.

Гнездо они сделали – но первые же два часа показали, что ни о какой разведке, ни о каком костре для приготовления пищи, даже бездымном, не может идти и речи. Помимо беспилотников, были еще и наземные патрули. Не пешие, а намного более опасные – на кроссовых мотоциклах. Два человека и кроссовый мотоцикл – современная кавалерия, скоростная, малоуязвимая для всего, кроме вертолета, и опасная.

И эти подонки на кроссовых мотоциклах не унимались – для них вообще не было дорог, они могли появиться в любом месте, трескучий шум их моторов мог раздаться с любой стороны – слева, справа, спереди, сзади, они могли в любой момент свалиться тебе на голову, – Игал впервые за долгие годы службы испугался.

Если бы тут были минные поля – их можно было бы пройти, у них было спецоборудование и были опытные саперы. Если бы тут была колючая проволока и высокий забор – это тоже не было бы проблемой. Но это...

Тот, кто ставил оборону этого места – знал, что делать. Ни одна диверсионная группа не пойдет по местности, по которой носятся бессистемно эти проклятые мотоциклисты, готовые в любой момент выскочить из-за ближайшего холма. Да еще и беспилотники...

– Что было ночью? – едва шевеля губами, спросил Игал у проводника. Оба они лежали под маскировочной сетью, каждые полчаса рассасывая по паре кубиков горького шоколада, лучшая пища в такой ситуации. Им придется лежать неподвижно до темноты.

– Пост. Скрытый. Винтовка и какая-то оптика наподобие ночной.

– Драгунов?

– Нет. Что-то другое. Большая.

Игал попытался вспомнить, какая винтовка может быть у иранских басиджей больше размером, чем «СВД», которая тут же и производится. Steyr HS-50? Может быть, австрийцы продали Ирану восемьсот винтовок пятидесятого калибра и из-за этого попали в стоп-лист BATF[17 - Бюро по алкоголю, табаку и оружию США, причем это не просто лицензирующий орган, они ведут и оперативную деятельность.]. Как будто Иран не может сделать винтовку пятидесятого калибра сам... дело, в общем-то, нехитрое. А может быть – это что-то другое.

Игал не ошибся, это и в самом деле было кое-что другое. Это была полуавтоматическая винтовка калибра 14,5*114 со сложным названием на корейском, что-то вроде «ярость трудового народа». Судьба ее тоже была сложной: первые экземпляры выпустил Азербайджан, затем эти винтовки были проданы в Пакистан и частично попали в руки талибов. Эта же винтовка попала в руки китайских военных советников, они отправили ее в Китай, и фирма «Poly engineering», производитель тяжелых снайперских винтовок и гранатометов, ее скопировала, не сильно заботясь о соблюдении авторских прав. Затем уже китайская копия винтовки попала в Северную Корею, где основным тяжелым пулеметом, устанавливаемым и на танках, и на БМП, является не «ДШК» и не «НСВ» – а «КПВТ», который как нельзя лучше подходит для того, чтобы отбиваться от американских вертолетов. Трудолюбивые и тоже не слишком заботящиеся о соблюдении авторских прав северные корейцы скопировали эту винтовку в пару к производимому ими «КПВТ», причем скопировали с довольно хорошим качеством. Оптический прицел на винтовке тоже был северокорейский, в массивном стальном корпусе – а вот ночной прицел, стоящий перед оптическим, был китайский, потому что Северная Корея не владела технологиями производства ночной оптики. Именно из Северной Кореи это оружие попало в Иран, и о нем стоило побеспокоиться. Такая винтовка весила больше двадцати килограммов – но ею можно было запросто сбить вертолет и можно было выиграть дуэль со снайпером, вооруженным «Барреттом-107». Это была не столько винтовка, сколько мелкокалиберная полуавтоматическая пушка высокой точности на пулеметном станке.

– Там точно была ночная оптика? – уточнил Игал.

– Точно. Или похуже.

Похуже – это термооптика. Ее тут точно не может быть. Или может?!

– Сколько там человек?

– Шесть. Хорошо замаскировались. Кроме этой винтовки там еще и «диско»[18 - «Диско» – советский пулемет ДШК, до сих пор производимый, например, в Румынии и в самом Иране тоже. Израильтянин пользуется терминологией НАТО – именно так там обозначается этот пулемет.] на станке.

Шесть человек, «диско», какая-то тяжелая винтовка с ночной оптикой. Скорее всего еще автоматы и как минимум одна «СВД». Для того чтобы гарантированно пройти, придется свести всех снайперов с «М107» в одну ударную группу, чтобы подавить укрепленную точку противника одним залпом. Да... почему-то на снимках такого не было, они этого не увидели. Нет, они видели стационарные посты – но винтовок с ночной оптикой там не предполагалось.

– Еще что-то?

– Да. Мне показалось, что там есть и скрытый пост.

– Показалось?

– Да... Я не рассмотрел. Скрытый пост, контролирующий первый.

Час от часу не легче. Получается, первый пост, хорошо вооруженный и оснащенный – не более чем приманка, где-то рядом есть еще один, скрытый – и там всего один человек. Задача этого человека – не высовываться и, как только что-то произойдет с первым постом, просто поднять тревогу.

– На снимках этого не было.

– Знаю. Но там что-то есть...

Ракетная база

Объект «Имам Али»

Район Тебриза

Саргорд Арад Бешехти, вымотавшийся после двухдневных учений, связанных с отражением возможного десанта противника, и теперь прикорнувший на раскладной кушетке прямо в казарме дежурной смены охраны, проснулся, подскочил так, как будто в плечо ему воткнули нож...

Это был не нож. В плечо ему выстрелил снайпер... американцы тайно окружили дом в Басре, где они прятались, – и «safe house», безопасный дом, моментально превратился в гибельную ловушку. На следующий день, когда накал поисковой операции спал, они вышли к машине, сели в нее, поехали – и тут снайперы американцев дали залп. Его спасло то, что один из снайперов промедлил или промахнулся – в результате пуля, «Лейк Сити Матч», сто шестьдесят восемь гран, которой убиты сотни и тысячи воинов Аллаха, попала не в сердце, а много правее, чудом не задев ни позвоночник, ни легкое. Тогда саргорд Арад Бешехти выкрутился. Но с тех пор резкая боль в ране, которая так до конца и не залечилась, давала ему понять, что что-то не так...

Что-то не так...

Он не знал, что именно не так, но был достаточно опытен, чтобы не отмахиваться от своих предчувствий. Предчувствие – это продолжение опыта.

Что-то не так...

Он поднял с пола свой автомат, повесил его на плечо. Осмотрелся... в караулке ничего не изменилось, все было по-прежнему. Автоматы в открытой пирамиде, за стеной – голоса, чтобы не заснуть, солдаты из бодрствующей смены предпочитают разнообразить свой досуг картами или еще чем-то. В этом нет ничего неправильного, они не часовые, это что-то вроде мобильного резерва, им можно...

Саргорд вышел к солдатам, командующий ими лейтенант вскочил:

– Господин саргорд...

– Не надо доклада. Дайте мне четырех солдат и оружие. Хочу сделать внезапный обход караульных постов.

– Так точно! Есть!

Через минуту перед саргордом стояли четверо солдат – огневая группа, саргорд ввел здесь такие же порядки, как в американской морской пехоте, с боевой работой которой он имел возможность познакомиться весьма близко. Четыре бойца – огневая группа, минимальная тактическая единица. На четверых – один пулемет и один гранатомет. У морских пехотинцев США не было выделенных стрелков с гранатометчиками, они носили одноразовые пехотные гранаты «АТ-4» и применяли их по необходимости. Но саргорд гранатометчика оставил – он видел, что делает гранатомет «РПГ-7» с различными видами боевой техники, со времен ирано-иракской войны в иранском пехотном отделении было не один, а два гранатометчика. Гранатомет поможет и против пехоты, и против боевой техники – тем более что теперь каждый стрелок по настоянию саргорда помимо своего штатного снаряжения носил одну две гранаты к гранатомету, так, как это делалось в Ираке.

– Как тебя зовут? – спросил саргорд высокого солдата, единственного из всех аккуратно побритого и с маленькими аккуратными усиками.

– Али, господин саргорд! – отрапортовал солдат.

– Ты старший?

– Так точно.

– Тогда боевая задача. Я поеду один, на квадроцикле. Проверю посты. Вы едете передо мной на машине, там, где она сможет пройти. Сеанс связи каждые десять минут, если абонент не отвечает – тревога. Все поняли?

– Так точно.