Оккупация

Мой телефон…
Девять – один – один…

Почему-то мне всегда нравились украинские песни. Мелодичный, необычно звучащий язык. Хотя – просто мову – я терпеть не могу, меня от нее передергивает. Особенно в исполнении всяких рагулей. О! Видите! Вон ссыт. Прямо на посту. Б… устав караульной службы такого не предусматривает – никто и представить себе не мог, что воин Советской армии будет ссать прямо на посту. Но для селюков это нормально.

Короче, давайте представлюсь, раз уж тут сидим. Александр Матросов. На самом деле фамилия такая, хотя бросаться на дот меня не заставишь. Полковник полиции, главк МВД. Ну и… оборотень в погонах, если так вам будет угодно. Хотя про оборотней в погонах я уже все сказал.

Родился и вырос я в старом русском городе Владимире, служил… жизнь помотала, короче. Сейчас – в Москве, в третьем ОРБ. Что такое ОРБ? Оперативно-разыскные бюро, они у нас по темам. Третье бюро – этнические ОПГ, Украина. Раньше его вообще не было, а сейчас… горячая тема.

Вот как раз одну из таких ОПГ я сейчас и отслеживаю…

Короче, тема – сиги и бухло. Украина и по тому, и по другому лидирует на постсоветском пространстве. Сиги – выробництва либо львовской тютюновой, либо донецкого Хамадея. У нас больше Хамадей попадается, Львов в основном на Запад гонят. Сиги качеством так себе, но главное – на них левые акцизки. Печатают где-то в Украине, где – мы так и не смогли понять. А гонят к нам дончане по тем же, отработанным каналам, по которым шла гуманитарка и прочее. Их и сейчас кое-кто считает борцами, хотя настоящие борцы – кто сидит, а кто уже… лежит. А выжила только мразь одна. Вот она и банкует.

С бухлом ситуация еще интереснее. Основной производитель левого бухла в Украине – луганская Луга-Нова, там как еще со времен войны отработали схемы – так они и работают в полный рост, не останавливаются. Акцизки тоже левые, печать – в Украине. Что касается спирта, то там тема вообще конкретная, я эту тему полгода пробивал. Спирт идет через Румынию и напрямую, морем, из Бразилии, а в последнее время из… США. Да, да, из США. Там в свое время приняли закон, топливо Е85 – в нем восемьдесят пять процентов бензина, пятнадцать – технического спирта. Сейчас цены на нефть не ахти, и потому фермеры, уже освоившие эту техническую культуру, начали искать рынки сбыта. И нашли. Спиртяга прямо в море переливается в небольшие наливники, дальше они разгружаются в незаконных портах по всему Азову и Черноморскому побережью. Там сейчас все яхтенные пристани, пристани бывших рыболовецких колхозов – все это в деле, все работают не покладая рук. На берегу ждут уже спиртовозы, они направляются как раз в Луганск. Там разливают по нашим бутылкам, наши бутылки и этикетки на Украине научились подделывать давно – Херсонский стеклозавод, Бучанский, Малиновский, Рокитновский. Водяру разливают, приклеивают этикетку, после чего караваны с водярой начинают свой путь к потребителю. Идут либо через Харьков и Белгород, либо через Беларусь, в последнее время часто прут по железке. Отследить все не отследишь, таможня и налоговая с ног сбились. А прибыль… ну считайте сами. На сигах – в Москве на полке сиги стоят в пять раз дороже, чем в Донецке оптом. Водяра – раза в четыре. Все равно четыре-пять концов – это те деньги, за которые умирают и убивают. Второй сухой закон, твою же мать…

И всю эту тему держат хохлы. Прикиньте, сколько в день может выжирать четырнадцатимиллионная Москва, шестимиллионный Питер. Прикиньте оборачиваемость денег – у них в товаре они не залеживаются, товар влет уходит. И посчитайте хотя бы примерно масштаб прибыли. Я пробовал – при любых раскладах получался выхлоп пять-шесть миллионов грина, не меньше.

В день.

Только вот получилась какая закавыка. Раньше была негласная договоренность, что товар как только пересекает границу – мы его забираем оптом и тут уже в розницу раскидываем. Сначала так и делали – у хохлов не было денег, мы им загоняли предоплату еще на порт – то есть на тот спирт, что в порту. Потом у них деньги все же появились. Потом они начали борзеть и левачить – то есть возить сами и сливать налево. А сейчас они уже конкретно отморозились.

В налоговую пришла инфа. Там весь расклад, кто, как, куда. Адреса складов, номера счетов, реквизиты фирм, через которые прогонялся крупный опт по Московскому региону, – весь. Но вот какая закавыка – назвали только крупный опт, ни одного среднего и мелкого оптовика не засветили.

Все еще не дошло? Им надо выбить крупнооптовое звено и сесть на крупный опт самим – грубо говоря, банчить на уровне от «газельки» и выше. А то, что ниже, их не интересует, это они оставляют. Более того – этот уровень им нужен, точки на местах, в небольших городах, где и идет основной сбыт, на оптовых базах, принадлежавших диаспорам.

Короче, налоговая замутила рейд, мы узнали в последний момент. Что-то успели спасти, но не все. Теперь пришла пора рассчитаться – алаверды, однако.

Хохлы арендовали крупный склад. Это раньше завод был, с ж/д веткой, а теперь в корпусах устроили непритязательный и недорогой, но вместительный склад. Можно, конечно, его и сдать, как это они сделали – но дядя Вова (потом узнаете, кто это) сказал, что так не пойдет. Надо взять склад и вывезти его, весь товар забрать бесплатно – в счет погашения долга перед нами. А потом уже начинать переговоры о том, как жить и работать дальше, миром или как.

В общем-то, разумно. И выгодно. Всем. Мне, например, за ночь упадет сотка. Сто тонн зеленью. Плюс столько же, когда товар уйдет и превратится в деньги.

Склад этот я, кстати, и нашел.

Вообще не могу понять хохлов – они о чем думают и чем. Что они будут банчить на Москву и больше, а мы не найдем, откуда они это делают, так, что ли? Что я, опер с земли, буду клювом щелкать? Хотя… может, они и в самом деле так думали. Все мозги на майдане выскочили.

Как говорится – береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет. Потому у меня и машинка левая, «Лада» 4*4, или в просторечии «Нива», оформленная на одного забулдыгу. И трубочка – левая, а моя труба сейчас в одном хорошем месте, где я типа всю ночь зависал. И ствол левый, это мне с Донецка подогнали. Там с этим легко…

Щас отработаем и поедем по домам.

Набираю номер – Пузырь должен быть уже на месте.

– Але.

– Бухой, что ли? Слышу довольный смех.

– Не, шеф, мимо. Тут с проводницей одной мы…

– Слышь, Пузырь… слышишь там, э? Отправляй свою шалаву мимо и давай к делу. Тепловоз тебе дали?

– Ага. Все в полном ажуре.

– Смотри у меня. Давай двигай по-тихому. И попробуй налажать!

– И-есть.

Пузырь – это… мой, в общем, протеже. Фрукт тот еще, я его к делу пристегнул, чтобы и он лаве поднял, хотя… зря, наверное. Мы с ним росли вместе. Потом он ходку взял – глупую, за наркоту. Сидели на скамейке, подошли менты, кто-то сбросил чек. Менты подняли и первому попавшемуся в карман и засунули – это и был Пузырь. Отца у него не было, отчим, выкупать он его не стал. Так и пошел пацан на зону, сломал жизнь.

Но он верный. И молчать будет.

– Так… ну че, Голова? Все в ажуре…

– Не вопрос…

Голова подхватился, забрал свой АК-74М с ночником и глушителем и выкатился из машины. Он из бывших донецких ополчей, вот пусть и работает. По врагам, которые бывшими не бывают. Мне там пока делать нечего, я постою тут, на дороге, и если что – со своей ксивой остановлю своих коллег, мол, там спецоперация, работает ОМОН и все такое. В конкретное палево, с трупами я стараюсь не пристегиваться.

Кто я есть? Да хрен его знает. Мент, полкан, получивший свое звание и продвижение по службе не совсем честным способом, оборотень в погонах, для кого-то шеф. Мне плевать. Имеют значение только деньги…

Рагулю на посту оставалось жить минуту от силы, но он об этом и знать не знал, пребывая в радостном неведении. О чем он думал? Наверное, о том, как он отпашет ночную смену, потом пойдет дрыхнуть. А как только закончится его смена он и еще два-три десятка таких, как он, отправятся через Беларусь или через Харьков на Украину, с такими деньгами в кармане, что в Незалежной, чтобы такие заработать, надо года полтора батрачить. И то не факт, что не кинут.

Обычный рагуль. Крестьянин, которого насильно мобилизовали в украинскую армию, дали старенький автомат и кое-как научили убивать. А потом, когда подписали «минские угоды» и он стал не нужен, просто выбросили на улицу за ненадобностью. Все, что он хочет, – тупо накосить здесь бабла и поехать домой.

Голова его не ненавидел. Перегорел уже потому что. В том две тысячи четырнадцатом он, как и многие другие, пошел на выстрелы и грохот взрывов, пошел через границу, твердо зная, что там убивают таких, как он. Пепел Одессы, пепел Мариуполя стучал в их сердца. У них были новые лидеры – Дремов, Мозговой, Моторола, и все они сели в социальный лифт, надеясь, что он вывезет их, да и не только их, в светлое будущее. Увы… лифт взорвали, и мало кто уцелел. В числе последних был и Голова, который вернулся в Россию с пачкой зелени, автоматом, гранатами – и пошел туда, где проще всего, – в криминал. Новые бригады, новые понятия. Ростов, Краснодарский край, Ставрополь – там уже в открытую «панували» кавказцы, сшибали закят и джизью[1 - Закят – предусмотренный Кораном сбор с мусульман, джизья – сбор с немусульман, живущих на земле мусульман. Под видом сбора закята и джизьи ширится новый рэкет, с религиозной подоплекой, причем не только на Кавказе. Приходят двое и говорят: плати закят, а то сожжем. Ах, ты не мусульманин? Тогда плати джизью. Разница с рэкетом девяностых в том, что если у рэкетира девяностых было два пути – в тюрьму или в могилу, то религиозный рэкетир имеет возможность выехать на Ближний Восток и присоединиться к ИГИЛ.] даже с русских торговцев. Кавказцы уже в открытую называли Сочи своим курортом – и встреча с прошедшими войну русскими и дончанами была для них неприятной неожиданностью. Навели порядок малехо, ну и… свои крыши поставили, получается. А потом открыли границу, пошли темы с водярой, с сигами – вот и отправились новые бригады на север, покорять Питер, Ростов, Волгоград, Воронеж… Москву. Моментально нашлись и старшие, и бизнеры, и сбыт, и все. И – гримаса судьбы – их главным врагом… точнее, не врагом, а конкурентом по пищевой зоне были хохлы, среди которых полно было тех, кто прошел войну добровольно или насильно мобилизованным. Столкнулись старые враги – уже на российской земле и на других темах.

Подполз Цой, доброволец из Ташкента, ловкий и верткий, как змея, прожал дважды локоть. Все на местах…

Голова прицелился. У него на автомате был не ночник, как с виду казалось, а самая настоящая термооптика. Трофейная, волонтерская, переделанная из более дешевого прибора для наблюдения – но термооптический прицел, и до сих пор работающий. Голова навел перекрестье на цель, начал отсчет. На единице – дожал спуск, автомат кашлянул, выплюнул гильзу, лязгнул. Рагуль начал оседать – не дождутся его теперь в родном селе. Да и хрен с ним.

– Минус, – сказал Голова, – пошли!

Словно из-под земли появились бойцы – все вооружены автоматами, почти у всех глушители – от укропов моду переняли, те ляпали глушаки даже на ДШК. На забор положили заранее приготовленный трап, по нему один за другим проходили забор, прыгали вниз, растекались по заводской территории.

Согласно данным разведки – а мы даже квадрик запускали, квадрокоптер, чтобы посмотреть, – ночью на территории складского комплекса остаются всего шесть-восемь человек. Это мало. Даже очень. Конечно, могли быть и в здании – но мы наблюдали еще и днем, сколько человек машины грузит, смотрели и прикидывали – сколько утром въезжает машин, сколько вечером выезжает. Проследили за одним рылом до местного мага, потом заявились туда типа как от налоговой, поспрошали, сколько он покупает – примерно прикинули, сколько человек может там питаться. Вышло – от двенадцати до пятнадцати. Это больше, чем шесть-восемь, но надо учитывать, что там днем еще и грузчики работают, им тоже надо чем-то питаться, правильно? Сами грузчики на ночь не оставались, уезжали вечером на «газельке», а утром, приезжали. В общем, старались нигде не светиться, но если в каком-то месте целые составы разгружаются, а потом едут затариваться оптовики, шила в мешке не скроешь.

Решили работать, когда придет очередной состав – загнать свой порожняк, загрузить его и вывезти. Как? Элементарно, Ватсон, там же кара есть, и, как я понял, не одна. А как они оптовиков грузят – ручками, что ли?

Тройной прозвон – все норм, можно ехать. Я тронул машину с места.

На въезде уже никакой охраны нет, и куда она делась – знать не знаю. Зато есть наши, вон трофей у одного – «Сайга» с белым цевьем, охранная. Надо сказать, чтобы на месте оставили, а то местным коллегам очередной висяк – нехорошо. Машина непривычная, тесная и идет плохо, я к другой привык. На бетонированной площадке разворачиваюсь задом, чтобы время не тратить. На путях уже ворочается маневровый тепловоз, подающий порожняк к погрузке.

Еще одно.

Достаю из кармана шапку-омоновку и раскатываю – получается маска. Зачем? Все свои? А вы не думаете, что тут может камера скрытая быть, писать? И на хрена мне, целому полковнику полиции, своей рожей светить?

То-то. Сейчас, как пошла охота на оборотней в погонах, на воду дуешь, не то что…

Пацаны на эстакаде. Нервные, возбужденные – как и бывает после боя.

– Посты выставили?

– Обижаешь, шеф. Все тип-топ…