Камни. Фантастические рассказы

– Здесь была девушка!

– Сумасшедший! Тебе повсюду мерещатся женщины, – проворчал Богдан.

– Смотри, она подарила мне перстень с изумрудом!

– У тебя начались галлюцинации. Этот перстень обронил какой-нибудь богатый бербер, толстый хозяин двадцати верблюдов, а не девушка. И потом, куда она могла деться?

– Она нырнула в ручей, скрывающийся под землёй.

– Значит, призрачная девушка нырнула и не вынырнула, – проговорил с раздражением Богдан. – Не думал я, что ты так скоро чокнешься в этой проклятой пустыне. Кстати, почему от тебя пахнет рыбой, Пётр?

– Я не чувствую.

– Дай мне ещё поспать. Я решил, что нам надо идти ночью, ориентируясь по звёздам. Днём слишком жарко.

– Спи, – сказал Пётр.

Богдан снова уснул, обдуваемый горячим, но ласковым ветерком.

Пётр подошёл к озерцу, разделся, зашёл в воду, нырнул и проплыл несколько метров под водой.

Вынырнув, он услышал хрустальный смех. Неподалёку плескалась зеленоглазая красавица! Пётр взвизгнул, как щенок, и поплыл к ней. Девушка хлопала большими чёрными ресницами и смеялась. Он не мог оторвать взгляд от изящного изгиба её шеи, от ямочек на щёках. Тут она ушла под воду и исчезла. Пётр долго ждал, но она так и показалась на поверхности. Огорчённый, он вылез, оделся и лёг неподалёку от Богдана. Вскоре Пётр задремал. Дрёма перешла в сон…

Девушка снова появилась в озерце. Она поманила его рукой, засмеялась и пропала. Потом перед ним появился облик его матери.

– Сынок, иди с другом! У меня болит за тебя сердце, – попросила мать.

– Мама, ты не понимаешь. Она прекрасна, – ответил Пётр.

Мать побледнела. Её образ стал расплываться.

– Петя, сынок, никто не любит тебя больше, чем я. Не верь ей. Она погубит тебя! – произнесла мама.

– Пусть, но я испытаю любовь.

– Сынок, её ведь нет. Богдан прав.

– Откуда ты знаешь его имя?

– Мать всё чувствует и знает, сынок.

– Но она ждёт меня!

– Где? Иди, сыночек! Иди к морю! Вам осталось два дня пути до побережья. Иди. У меня разрывается сердце.

Образ матери стал таять и вскоре пропал.

– С кем ты разговаривал? – спросил Богдан.

– Мне приснилась моя мама. И она…

– Слушай, от тебя ещё сильнее пахнет тиной, рыбой или этими, как их, устрицами.

– Я купался.

– Да где же твоя нереида, Пётр?

– Там, – Пётр указал на озерцо.

Богдан поднялся и надел рюкзак.

– Пошли дальше.

– Я останусь здесь. Может быть, я ещё увижу её.

– Здесь долгое время может никто не появиться.

– Пусть. Здесь есть финики и вода.

– Пойдём! – снова позвал его Богдан.

– Нет.

– Ну и чёрт с тобой и с твоей русалкой! Я ухожу. Потом сообщу, куда надо… Прилетит вертолёт, и тебя отправят в клинику.

Богдан ушёл. Когда его фигура скрылась за горизонтом, Пётр подошёл к водоёму. Озерцо обмелело. Ручей иссяк. И тут снова послышался серебряный девичий смех, от которого сладко заныло сердце несчастного.

– Иди за Богданом! – откуда-то сверху глухо прозвучал голос матери.

Но Пётр не пошевелился. Так он просидел день, другой… Водоём высох. Пётр поднял голову. Листья у пальм пожухли.

«Как быстро они завяли, – удивился Пётр. – Ведь эти пальмы должны переносить засуху».

Он толкнул ствол ближайшей к нему пальмы. Тот оказался полым и неожиданно упал с тихим шелестом.

«Как декорация», – подумал Пётр.

– Что же ты наделал, Петенька? – услышал он голос матери. – Почему ты не пошёл со своим товарищем? Вдвоём вы бы отбились от гиен. А так, Богдана больше нет.

Всё-таки, Пётр встал и пошёл дальше. Пройдя несколько километров, он поднялся на холм и, увидев бескрайнюю пустыню, понял тщетность своей попытки спастись от жара раскалённого солнца.

Пётр взглянул на изумруд, в котором вдруг увидел ту самую девушку, которая купалась в зелёном море вблизи многолюдного пляжа. Красавица плавала среди мужчин и брызгала на них водой. Ему показалось, что он слышит её нежный смех. Голова у него закружилась, и он упал.

– Сынок! – услышал он голос матери, полный тоски, и провалился в пустоту.

Над лежащим Петром кружила пара грифов. Один из них, осмелев, стал снижаться. Гриф опустился на песок, и распростёр свои крылья над телом юноши, который ещё недавно так любил жизнь… В руке несчастного был зажат серебряный перстень с прекрасным изумрудом цвета глаз красавицы из оазиса.

Гриф издал торжествующий клёкот.