Шатун

– До свидания! – на этом они закончили разговор.

– Вот подонок! – подумала про себя Светлана о Саше.

В понедельник после разговора с Василием Игнатовичем Вова заехал в магазин, домой требовались продукты. У него снова начал пробуждаться аппетит, и повлияла на это информация, что Люба вскоре поправится, но нужно было время, в этом его убедил старший оперуполномоченный. Он объяснил ему, что медикаментозная кома – в первую очередь необходимость, во избежание каких либо серьёзных проблем, а так в целом над её лечением и оказанием всей необходимой помощи работали очень хорошие специалисты, поэтому остаётся только ждать, когда её выведут из этого состояния. И Василий Игнатович заверил его в том, что он будет держать его в курсе и  сообщать о её состоянии, пока она будет находиться в больнице. Вове очень хотелось её навестить, но полицейский сказал, что туда если и пропустят, то только родственников, а когда её переведут в отделение интенсивной терапии, и если у Любы возникнет желание его увидеть, то он сможет её навестить. Взамен на это Василий Игнатович попросил Вову, если он мало ли вспомнит о том, где же он всё-таки раньше видел того человека, которого повстречал в лесу вместе с погибшим, то незамедлительно сообщить ему. После чего они пожали друг другу руки, и на этом Вова покинул кабинет.

В магазине Вова закупил всё необходимое и отправился домой, на улице уже стемнело. Приехав домой, он разгрузил пакеты, расставив часть продуктов в холодильник, а другую часть по шкафам, затем сходил за дровами, чтобы разжечь огонь в камине. Поужинав, он сел с чашкой чая на диван и стал наблюдать за огнём, пылающим в камине, в надежде на то, что он всё-таки вспомнит, где ранее видел того человека, повстречавшегося в лесу.

Во вторник Василию Игнатович пришлось встать в четыре утра, поезд отправлялся в шесть, а около пяти часов  к нему обещал подъехать Леонид и подвезти до вокзала в Пскове. Вчера, придя домой пораньше, он предупредил свою супругу о том, что завтра ему требуется поехать в Петербург на один день. Ольга накормила его ужином и заметила,  что он вновь погружен в свои мысли, хотя ещё вчера всё было иначе. И ему действительно было над чем поразмыслить, ведь ещё в субботу и в воскресенье он проработал версию, которая развалилась после общения с Володей. Как оказалось, он раньше уже видел бывшего мужа Любы, и тем вторым охотником был не он. А, может, и вовсе он зря зациклился на них, может, эти люди и действительно хотели просто помочь в поисках. Нет, ему всё-таки в это не верилось, и хотелось узнать от бывшего мужа Любы, почему же он приехал в Псков и не явился к ним, но находился здесь какое-то время и, возможно, даже участвовал в поисках.

Без десяти минут пять позвонил Леонид, Василий Игнатович быстро ответил, что скоро выйдет и прошёл в прихожую. Надев ботинки и куртку, он вышел на улицу и сел в Ниву. На улице было прохладно и сыро, а, сев в автомобиль,

Василий Игнатович почувствовал приятное тепло. Поздоровавшись, Леонид и старший оперуполномоченный отправились в путь. Примерно минут через пятьдесят они уже были у вокзала, время было раннее, поэтому на дорогах было пусто, да и не было снега на асфальте, в связи с чем они добрались до Пскова быстрее, чем планировали. Поблагодарив Лёню за то, что он помог добраться до вокзала, они попрощались, но, уходя, Василий Игнатович напомнил, что он ждёт его в двенадцать ночи здесь же. Сев в поезд, показав билет, Василий Игнатович занял своё место и отправился в Петербург.

Вова проснулся в восемь утра, спал он плохо, всю ночь ему снились кошмары, и сны были связаны с тем, что Любе пришлось пережить, в каком-то смысле на эти сны повлиял разговор с полицейским накануне, который в подробностях разложил о всех травмах, полученных ей во время пребывания в лесу. Встав с постели, Вова пошёл в комнату напротив его спальни. Там, немного размявшись, он отжался, а затем, чтобы освободить голову, поработал с грушей, он обратил внимание, что на ней ещё остались следы от прошедшей на прошлой неделе тренировки, правда, это сложно было назвать именно тренировкой, но главное, что это помогло хоть ненадолго привести голову в порядок. Затем Вова спустился вниз, включил кофейник и пошёл в душ. Приведя себя в порядок и выйдя из ванной комнаты, он налил чашку кофе и поднялся в спальню, из которой потом вышел на балкон, на улице было прохладно, кофе немного согревал, но всё же быстро остыл, в связи с чем пришлось его выпить немного быстрее. Спустившись снова вниз, он включил плиту и поставил вариться овсяную кашу. Закончив с завтраком, Вова оделся, взял ключи от автомобиля и вышел на улицу. Путь до родителей составлял примерно в районе двух часов.

В одиннадцать сорок пять электричка прибыла на Балтийский вокзал, подъезжая к Петербургу, Василий Игнатович обратил внимание на то, как всё-таки изменился город, с тех пор как он последний раз находился здесь. Большие города никогда его не привлекали, видимо, это зависело от восприятия в целом всей этой суеты, шума и огромного количества людей. Там, в Псковской, была его родина, он там вырос и остался жить, встретил прекрасную женщину, в которую влюбился без памяти, у них появилась замечательная дочь. Это было только его решение, он никогда не винил ни в чём тех, кто покидал их городок и уезжал в большие города, это личное дело каждого. И вот он снова здесь. Он помнил, что на метро от Балтийского вокзала нужно было сделать всего одну пересадку на вторую линию и доехать до станции “Проспект просвещения”. Когда он спустился по эскалатору, то обратил внимание на то, что в этом городе появилось ещё какое-то количество новых станций и даже дополнительная линия. Для того, чтобы добраться до места назначения, ушло примерно пятьдесят минут.

Саша немного нервничал перед очередным походом в полицию. Как же ему хотелось сбежать от всего этого, и как всё получилось так, что всё, что было создано им, развалилось. Люба, ох, уж эта сука, она испортила ему часть жизни и даже после развода продолжала каким-то образом влиять на неё. Неужели нельзя просто молча жить вместе, нет, ей нужна была любовь, какая к чёрту любовь? Придти вдруг и неожиданно сказать, что я тебя не люблю, несмотря на то, что у них сын, хотя и его она настроила под себя, он не воспринимал его как отца. Нет, он её всё-таки ненавидел за всё, что она сделала с ним. Придя в полицейский участок к назначенному времени, он спросил у дежурного, тот объяснил, куда ему стоит проследовать. Подойдя к кабинету, он постучал, и из- за двери его пригласили войти. Там находилось два человека, один был одет по форме, а второй в гражданской одежде. Сначала с ним начал разговор полицейский, что был в форме, а затем он дал слово человеку в гражданке.

Вова подъезжал к родителям, он немного волновался, и сегодня должен был быть рабочий день, одну рабочую неделю он пропустил и чувствовал небольшую вину в том, что повесил всё на плечи своих родителей. Подъехав к дому и припарковав автомобиль, он зашёл во двор, и первым делом на него набросились собаки, они так обрадовались его приезду, как будто не видели целый год. Погладив их, Вова зашёл в дом, сначала подошла мама, они поцеловали друг друга в щёку, как ни в чём не бывало, а затем подошёл отец, и они пожали друг другу руки, а после отец произнёс:

– Ну что, готов поработать?

– Конечно! – ответил Вова.

Закончив допрос Александра и отпустив его, у Василия Игнатовича оставалось ещё три часа до электрички, это время, раз ему удалось оказаться в Петербурге, он решил прогуляться по центру города. Спустившись в метро и сев  в вагон электропоезда, он доехал до станции “Гостиный двор”. Выйдя на улицу, он погрузился в шум и суету, присущие этому городу в час пик, но опять же, вспоминая свою молодость, ему казалось, что столько народа здесь не было раньше. Выйдя на Невский проспект, он решил прогуляться до Дворцовой площади, а затем, выйдя на набережную Невы, пройтись по ней до Литейного моста, а по нему уже перейти через Неву и в дальнейшем добраться метро “Площадь Ленина”, он помнил, что это одна ветка и считал, что он в силах справиться за три часа с этим маршрутом. Прогуливаясь по городу, он размышлял по поводу всей этой странной ситуации, произошедшей вокруг Любы, но был всё-таки в небольшом ступоре.

С поставленным маршрутом Василий Игнатович в итоге справился и приехал на Балтийский вокзал за полчаса до отправления. И всё же он сделал вывод, что это, как и прежде, красивый город, но слишком переполненный людьми. Сев в электричку, он позвонил Леониду, для того чтобы уточнить, встретит он его или нет. Тот ответил, что всё по плану, и что будет ждать у вокзала. Электропоезд тронулся, и Василий Игнатович про себя попрощался с Петербургом.

Кома

Вокруг была темнота, только его злостное дыхание, которое она ощущала рядом с собой, она не понимала, человек это или зверь. Он то приближался, то отдалялся, её трясло, посмотрев на свои руки, она увидела, что они все в крови. “Чья это кровь? – подумала она, – не моя, ведь я не чувствую боль”. Вдруг её осветил яркий свет откуда-то сверху, подняв голову, она почувствовала, как ей на лицо начали падать крупные хлопья снега, приятно охлаждающие её лицо. Но неожиданно свет погас, ей послышалось рычание, зверь её обнаружил, настала пора бежать. Она побежала изо всех сил, но поняла, что стоит на месте, обернувшись, она увидела его красные от злости глаза, это был медведь, но, подходя ближе, он менялся, да, он становился человеком, но его глаза по-прежнему были красными от ярости, а изо рта доносилось лишь рычание. Она снова побежала, споткнулась и упала на живот со слезами на глазах, но, не издав ни звука, она перевернулась на спину. Зверь исчез. Вдруг она услышала тонкий голосок откуда-то издалека: “Мамуля! Мамочка! Помоги! Мамуля! Помоги! Пожалуйста!” Ребёнок рыдал. Она попыталась встать, но поняла, что утопает в трясине, её засасывало, пошевелиться было невозможно. Она вновь попыталась закричать, но рот будто зашили. Снова яркий свет, сверху прямо в глаза, он ослепил её на время и снова потух. Она вновь стояла посреди леса, было не так темно, из её рта шёл пар, но она не чувствовала холода. Оглядевшись по сторонам, она увидела множество людей, идущих вокруг, подбегая к каждому и хватая их за руки, они не обращали на неё никакого внимания. “Почему вы меня не слышите!” – завизжала она, закрыв глаза. Вдруг она снова осталась одна, было чуть светлее, и шёл снег, вокруг была тишина. Она побрела вперёд и увидела на опушке впереди свет, он снова шёл сверху. Подойдя ближе, она что-то услышала.

“Доча!” – раздался знакомый женский голос.

Она оглянулась, никого.

“С ней всё будет хорошо! Мы сделали всё необходимое”, – произнёс незнакомый мужской голос.

А затем снова тишина. Свет погас, и лес снова погрузился в темноту и тишину.

Ей снова стало страшно, она чувствовала приближение зверя. В панике она побежала вновь, побежала без оглядки, еле переводя дыхание, пока не упала. В этот раз она упала в мягкий и пушистый снег, будто в чьи-то объятия, холодно по-прежнему не было, а только приятная прохлада, охлаждающая её тело. Зверь отступил, у неё в этот момент было некое ощущение защищённости.

– Люба!

Этот голос был ей знаком, казалось, что она уже забыла его, ей так не хватало этого голоса.

Папа? Папа! Папа!

На улице было очень снежно, люди готовились к праздникам. До нового года оставались считанные дни, повсюду уже были украшены частные дома, а города заполнили разноцветные цвета, которые при наступлении темноты насыщали все улицы яркими красками. На площадях городов стояли наряженные ёлки, на лицах людей наблюдались многочисленные улыбки, все ждали чуда, в которое большинство верило с самого детства. Так же и верили в это некоторые из людей, которым была, а некоторым стала совсем недавно очень дорога Люба.

Прошёл почти месяц с тех пор, как Любу погрузили в медикаментозную кому. Её мама периодически приезжала в Псков, её ненадолго допускали в палату, где она вела с ней беседу, думая о том, что вполне вероятно, что она её слышала. Кроме Светланы, никому больше не было допуска в палату, врачи утверждали, что состояние Любы улучшалось с каждым днём, и что очень скоро её начнут выводить из этого состояния. Светлана, возвращаясь каждый раз в Петербург, ходила в местную церковь, молилась, разговаривала с батюшкой и ставила свечи за здравие. Она окончательно приняла решение о том, что будет меняться, что для того, чтобы исправить ошибки, есть время всегда, она поняла самое главное, что прошлое, к сожалению, уже не вернуть, а вот на будущее возможно повлиять в положительную сторону, только бы Люба вновь вернулась к ним. Алёшу она окутала такой любовью и заботой, поняв, что пока её дочь не вернулась, она единственный родной человек, которому дорог он. Саша позвонил всего пару раз, поинтересовавшись, не нужно ли чего-нибудь им и спросив, справляется бабушка или нет, но так и не появился, во время этих разговоров ей почему-то казалось, что он не совсем трезвый. Алёша постоянно спрашивал про маму, особенно после бабушкиных поездок в Псков, она постоянно, возвращаясь домой, приводила ему какой-нибудь сюрприз и говорила, что это мама передала ему, и что она вот-вот поправится. Светлана искренне верила в это, так как врачи постоянно говорили об этом, да и она сама видела результаты, раны зажили, давление и сердцебиение было ровным. Она тоже верила в чудо, что оно вот-вот произойдёт, и Люба снова будет рядом с ними.

Закончив работу, Вова возвращался от родителей, вокруг было всё белоснежным, на елях и соснах свисали ветки от тяжёлого снега, во время полнолуний он выходил на свой балкон и, погружаясь в воспоминания, думал о Любе и о тех моментах, когда они были вместе, наблюдая за луной. Проехав не спеша по дороге к дому, он подумал, что всё же следует хоть как-то украсить дом, а потом всё-таки передумал, Новый год он всё равно планировал встретить с родителями у них дома. Во время всего этого месяца он жил в надеждах о том, что вот-вот позвонит Василий Игнатович и скажет, что Люба пришла в себя, но телефон молчал, не считая тех моментов, когда он сам звонил ему, и они беседовали минут по 10-15, где он рассказывал о её состоянии и улучшениях. Вове даже удалось в какой-то момент выяснить, в какой больнице она находится, он не понимал, намеренно проговорился в какой-то момент полицейский или случайно, да и ему было всё равно. Вова периодически начал ездить в Псков, подъезжая к больнице, он стоял по несколько часов, наблюдая за окнами и думая о том, что Люба лежит где-то там, и в своих мечтах он надеялся, что она чувствует, что он рядом. Затем он ездил в центр города, туда, где совсем недавно они вместе прогуливались по набережным и слушал звон колоколов, доносившихся с колокольни, украшающей собор, возведенный за каменной крепостью. В определённое время он, прогуливаясь по набережной реки Псковы, останавливался у дома, где когда-то они останавливались. Набережная так же, как и собор, освещалась фонарями, и когда раздавался звон, это место становилось волшебным, особенно в те моменты, когда шёл крупный снег. Вова не умел молиться, нет, он не был атеистом, просто не был приучен к церкви, хотя был крещён. Крестился он в Петербурге недалеко от того места, где он учился и как раз там, где они совсем недавно, прогуливаясь по ночному Петербургу, заглянули туда, это была Александро-Невская лавра. Ту ночь Вова неоднократно вспоминал, ведь она была волшебная, так же как и всё прекрасно проведённое совместное время. Однажды Вова находился рядом с больницей и увидел женщину, одиноко идущую со стороны вокзала. Он узнал знакомые черты лица, или ему просто показалось. Нет, он увидел или больше даже почувствовал, что это Любина мама. В тот день он прождал около двух часов, прежде чем эта женщина покинула больницу. Вова вышел из машины и направился за ней, он почему-то был уверен, что это действительно её мама, черты лица были схожи, но какая-то часть досталась ей и от папы. Он держался на расстоянии и следовал не спеша за ней, они двигались в сторону автовокзала, по-видимому, электричку нужно было ждать до вечера, а автобусы ездили чаще. Сев в один из автобусов, она выбрала место у окна. Вова какое-то время наблюдал за ней, её лицо было грустным, и это не удивительно, ведь грустили все, кому Люба была дорога.

Приехав домой, Вова первым делом зажёг огонь в камине, он  был очень доволен тем, что вместо печки ему всё-таки установили камин, благодаря ему становилось очень уютно, особенно в такую погоду, когда за окном было всё в снегу, а дома тепло и уютно. Спал он всё же плохо, он вспоминал об их с Любой последних мечтах перед тем, как она исчезла, о том, что они хотели вместе встретить следующий год, украсив дом. Как же ему её не хватало, сердце порой разрывалось.

Василий Игнатович, так же как и всё полицейское отделение, с ужасом ждали праздников, все праздники проходили для людей счастливо, а вот полиции порой было не до этого, очень редко когда какой-либо праздник обходился без пьяных дебошей и поножовщины. Но Василию Игнатовичу в этом году повезло, он был освобождён от всякого рода дежурства и готовился вместе со своей женой Ольгой встретить Новый год вместе со своей дочерью и её семьёй. Они с нетерпением ждали этого праздника, особенно им хотелось потискать внучку. Вернувшись из Петербурга, он встретился с Леонидом, в поездке на автомобиле до дома, он посвятил его в то, что ему удалось узнать от бывшего мужа Любы.

– Ну что он рассказал? – спросил Леонид.

– Да, он был здесь, представляешь? И не приехал к нам, так как не считал это необходимым. Очень скользкий тип и немногословен. Он даже признал, что ненавидит свою бывшую жену. Представляешь!

– Да уж, молодец. Так что он рассказал?

–Ну на день пропажи Любы у него действительно алиби. А на то время, когда он приехал сюда, у него сохранился чек из гостиницы и номер телефона того человека, который организовывал поиск и приём добровольцев для спасательных работ. Рассказывал всё чётко, без запинки, но объяснил, что хоть её и ненавидел, но смерти всё же не желал. Хотя понимал, что она завела роман. Вот как бывает, Лёнь.

– Ясно, а когда вернулся обратно?

– Вернулся сразу после того, как работы были приостановлены, и начал пить, утверждает, что в пятницу увидел в новостях, что её нашли и продолжил пить до воскресенья. Это уже проверили местные полицейские и отзвонились мне, пока я ещё прогуливался по Петербургу.

– Прогуливались? – немного изумился Леонид.

– Ну да, а что такого, очень красивый город, правда, изменился немного и очень многолюдно стало, а так немного поглотили воспоминания о том, как я и Оля ездили, когда были молоды, туда и гуляли по центру города.

– Да, ностальгия – это хорошо. Так какой дальнейший у нас план?

– Первым делом проверим информацию, которую предоставил нам Александр, если всё подтвердится, то мы его исключим. Я, кстати, показал ему фотографию погибшего мужчины, и было видно, что он его не знает, да и мы ведь проверяли, между ними никакой связи. В общем, Лёнь, теперь остаётся ждать, пока Люба не придёт в себя, либо, может быть, Владимир вспомнит, кто же это был вместе с погибшим.

– Может, она сама всё-таки ушла?

– Не знаю Лёнь, не знаю. Но опять же почему, когда медведь убил одного из охотников, второй завалил медведя и ушёл вместе с ружьём, которое принадлежало погибшему? И ведь никто так и не явился в полицию с заявлением.

– Да, так и есть. Кто же, интересно, это может быть?

– Лёнь, сделай ещё, пожалуйста, запрос в эти как их там, интернет-мессенджеры. Может, там будет ответ. И телефон ведь так и не нашли, хотя прочесали практически весь лес, я понимаю, что он не такой уж и большой, но всё же вряд ли она носила его с собой и ни с кем больше не связалась.

– Но здесь, видите ли, нет преступления по сути, поэтому вряд ли нам предоставят такую информацию. Девушка нашлась, она жива, а всё, от чего она пострадала, сделал медведь. И никто не предоставит нам информацию, защита персональных данных и т.д. Да и сами знаете, скоро скорее всего наше руководство закроет это дело, ведь конец года и нужно, чтобы как можно больше дел было закрыто.

– Да, в этом ты прав, Леонид. Остаётся, видимо, только ждать, но почему-то у меня предчувствие, что здесь всё-таки что-то не так, и вполне вероятно, что ей ещё может угрожать опасность. Ты ведь помнишь о том силуэте, о котором говорила одна из жительниц? Одна из соседок Владимира.

– Да, конечно помню, но спросонья всё, что угодно, могло померещиться пожилой женщине.

– В общем, Лёнь, проверь эту информацию, а дальше посмотрим, – доехав до места назначения, произнёс Василий Игнатович, и на этом они попрощались.

Время шло, Леонид по просьбе старшего оперуполномоченного проверил информацию, которую предоставил бывший муж Любы и оказалось, что он говорил правду. В итоге на очередном собрании начальник действительно попросил закрыть это дело, не было ни подозреваемых, ни мотива, ни самого преступления, да девушке просто не повезло, и ей на пути попался шатун, который чудом её не убил. Всем пришлось с этим согласиться. Но Василий Игнатович, несмотря на всё это, ждал и надеялся на то, что Люба вскоре придёт в себя, и он сможет узнать правду обо всём произошедшем. Практически каждый день старший оперуполномоченный звонил заведующему отделением и интересовался состоянием Любы, а тот любезно отвечал ему на все вопросы. Ему оставалось только ждать, в принципе, как и всем остальным, кто думал о Любе.

Саша после очередного общения с полицейскими вернулся домой. Он был раздражён всеми происходящими событиями, как же он всё это ненавидел, он постоянно задавался одним лишь вопросом, как он докатился до такой жизни, когда всё превратилось в прах? Он всё же скучал по сыну, но никак не мог понять, как ему начать с ним общаться, вроде он и хотел, но в то же самое время он не понимал, как это делается, ведь он рос без отца и не понимал, как им быть. Пару раз он делал попытки позвонить бывшей тёще, но она, по-видимому, не хотела с ним разговаривать. Да и пошла она! Что за семья такая, и почему Люба всё время так к ним тянулась, ведь все постоянно поворачивались к ней спиной, а она всё стремилась и стремилась им помочь. Нет, он понимал, что их отец делал многое для них всех и для него в том числе, но когда его не стало, нужно было возвращаться к нему и жить вместе, втроём, вот что нужно было делать. Нет, всё пошло не так. И теперь оставалось только заливать всё это алкоголем, только он немного помогал, исцелял, хоть и временно, но всё же чудесный эликсир.