В интересах государства

– Миша, – он крепко обнял меня, словно совсем не боялся силы, которая так напугала охрану и Олю. – Ты дома, в Ириновке. Все в порядке.

– Пап… Что ты здесь делаешь? – я отстранился. – Ты же переехал…

– Что ты, Михаил? Я уже давно никуда отсюда не выезжал.

А затем я почувствовал, как какая-то неведомая, но чужая сила легко коснулась моего разума. Отец на несколько секунд прикрыл глаза, а затем резко их распахнул.

– О… – он обернулся к сидящим в комнате. – Действительно, все получилось.

Я увидел Олю – она устроилась в кресле, рядом с ней стоял седой охранник. Лицо сестры было белым как мел.

– Пап, – хрипло сказал я. – Я ничего не помню. Что со мной сделали?

Оля не выдержала и тихо заплакала. Охранник положил руку ей на плечо, словно хотел утешить, и что-то шепнул на ухо.

Отец приобнял меня за плечи и подвел к креслу.

– Присядь, пожалуйста, Михаил. Такие новости лучше слушать сидя. Пообещай, что будешь держать себя в руках. Ты очень напугал сестру.

– Пап, не тяни, – попросил я. Беспокойство никак меня не отпускало, кровь бурлила и прилила к ногам, словно тело было готово в любой момент сорваться и бежать.

Я быстро скользнул взглядом по комнате. Дурацкая мысль, но я искал любые предметы, которыми можно отбиваться. На всякий случай.

Старинная мебель, обитые тканевыми обоями стены – очень дорогое убранство. Над камином висел портрет мамы. Не фотография, а настоящая картина. Мама была изображена совсем молодой, но в странном старомодном платье с кучей оборок. На каминной полке рядом с часами стояла фотография моего старшего брата Петьки – в парадной форме, которую я не мог узнать. И рядом – лампадка, какие ставят у могил на кладбищах.

Я снова оглядел всех собравшихся и только сейчас заметил, что все, кроме меня, были одеты в черное. Траур?

Неужели…

– Мы призвали твой дух из другого мира, Михаил, – голос отца заставил меня отвлечься. – В своем мире ты умер, а нам нужен сильный наследник.

Оля тоже говорила о каком-то духе. Неужели они это серьезно?

– Пап, я не понимаю. И почему я ничего не помню? Где мама? Где Петя?

Оля перестала плакать и с яростью взглянула на отца.

– Да скажи ты уже ему! Он заслужил право знать.

– Ольга, помолчи.

– Так, стоп, – я пытался уложить услышанное в голове, но мозг отказывался принимать слова на веру. – Расскажите подробнее. Пожалуйста. Я все еще ничего не понимаю.

– Думаю, так тебе будет проще кое-что уяснить.

Отец поднялся, подошел к какой-то темной занавеске и сорвал ее. Зеркало. Они завесили зеркала – значит, в доме точно кто-то умер. Старая дурацкая примета, но моя родня всегда так делала.

– Подойди, Михаил, – поманил меня к себе отец. – Приглядись повнимательнее.

Я нетвердыми шагами подошел к зеркалу и с опаской взглянул на себя.

– Ну и дела…

Из отражения на меня смотрел… Я. Только я, который ни разу не ломал носа в драке и, очевидно, редко бывал на свежем воздухе. Я казался себе моложе на несколько лет и выглядел чуть более… худым, что ли. Я-то, настоящий я, со школы по спортивным кружкам мотался. Да и район у нас был не самый спокойный – приходилось иной раз махать кулаками.

В остальном же я казался вполне обычным парнем: лет семнадцать-восемнадцать, рост выше среднего, волосы русые, но стрижка совсем не походила на ту, что я носил.

В моей физиономии читалось благородство, охранники называли меня сиятельством, а дом больше походил на усадьбу какого-то дворянина…

– Где мы? – прислонившись лбом к холодной поверхности зеркала, хрипло спросил я. – Что это за место?

– Ириновская усадьба. Наше родовое поместье, – папа принял из рук охранника халат и подал мне. – Накинь, здесь прохладно.

Я кивнул и набросил одежку на плечи.

– Я ничего не помню про усадьбу.

– Ничего удивительного, – вздохнул отец. – Как тебя зовут, юноша?

– Михаил… Михаил Николаевич Соколов.

– Замечательно. Какой сейчас год?

А вот это уже вопрос с подвохом. Но я решил отвечать честно.

– Две тысячи двадцать первый.

Снова кивок. А вот этого я не ожидал.

– Хорошо, – улыбка отца стала чуть теплее. – В какой стране ты живешь?

Я удивленно моргнул.

– Странный вопрос. Россия. Российская Федерация.

Отец и сестра переглянулись.

– Точно, получилось… Но он же ничего не знает! – воскликнула Оля. – Как же мы отправим его в Петрополь?

– Чего не знаю? – я всегда был довольно спокойным парнем, но сейчас все эти недосказанности начинали меня бесить. – Скажите уже, в чем дело!

Вместо ответа отец достал из внутреннего кармана пиджака небольшую тонкую книжечку и протянул мне.

– Вот где ты сейчас, – сказал он. – И вот где будешь отныне, будущий граф Соколов.

Я осторожно взял книжечку в руки. Похожа на паспорт, только обложка не темно-красная, а черная. На ней герб. Вроде бы знакомый двуглавый орел, только одна его половина была золотой, а вторая красной. Головы орлов венчали разные короны. Золотой держал в лапах скипетр, красный – державу. А над обеими головами птицы парила еще одна, двойная, похожая на купол церкви, корона – красная и золотая.

Я прочитал надпись: «Объединенная Российская империя и Новая Византия».