Гримуары. Подземка. Хаска

Развиваем тело и забываем об интеллекте.

Нам нравится определенно одно, и не нравится неопределенно другое.

Мы не понимаем эпоху, в которой рождены. Зачастую эпоха не принимает нас, поскольку некоторые из нас её переросли ещё в момент рождения.

Тогда человек или превращается в подлеца, или напротив, бывает побиваем камнями за  несоответствие этим общим стандартам…

***

Нет, в свои двадцать восемь лет Винс был неплохим малым, он ничем не отличался от своих товарищей из нашего офисного планктона. Любил выпить, «оттопыриться» в ресторане, на природе  или на дискотеке. И прочие мирские удовольствия в свободное от работы время были ему не чужды.

Он лишь немного острее чувствовал несправедливость, и в глубине души наивно верил во что-то такое, что эту справедливость разделяет.

Он верил в честных ментов и правителей. И, как это часто бывает, не верил в высший разум. Его юность прошла почти без встреч с подлостью и жестокостью, с безнаказанностью и ложью. Весь свой изначальный опыт он черпал из добрых книг позапрошлого древнего века, в которых добро всегда побеждало. Когда его сверстники постигали уличные университеты, он просиживал дома за очередной книжкой Жюля Верна или Вальтера Скотта.

***

…Лаборатория Боты находилась на восьмом этаже огромного корпуса ВНИИ Биофизики, на большой Академической. Винс просочился сквозь кордоны вахтеров и поднялся на лифте с несколькими сотрудниками, инстинктивно выделив среди них симпатичную особь женского пола с выбивающейся рыжей чёлкой из-под шапочки. Особь тоже заметила Винса, она бросала на него короткие взгляды.

Да, но надо было заниматься делом.

Он постучал в тяжёлую стальную дверь с кодовым замком, и Бота открыл ему. В лаборатории он был один, все уже разошлись.

Винс огляделся.

Вдоль стены стояли автоклавы, муфельные печи и термобарические камеры. Столы заставлены ретортами, пробирками и склянками, собранными в причудливые схемы.  На полках – электронные анализаторы, системные блоки, источники частоты.

Бота сел на крутящийся стул и, выключив компьютер, достал пепельницу из ящика стола.

– Шеф ругается. Кури, если хочешь.

– Нет, не хочу.

– Ну давай, колись, что ты хотел?

Винс на минуту задумался, потом покрутил головой, словно хотел отогнать навязчивое видение.

– Хотел собрать одну схему.

– Это не ту, что зашифрована в арабских буквах?

– В цифрах…

– Один хрен. Винс, может ну её на фиг?

– Нет… Вот, посмотри.

Он стал быстро чертить на бумаге, сопровождая схемы пояснениями в виде режимов и условий. Бота следил за записями, и его лицо всё больше принимало удивленное выражение.

Когда Винс закончил,  Бота взял бумагу. Руки его немного дрожали.

– Откуда ты взял такие вводные данные?

– Данные, манные… Какая разница? Не морочь мне голову. Короче.

– Хорошо. Ну, предположим, что я получу такую амплитуду с такой частотой, и даже получу устойчивое смещение. Придётся взять второй генератор у Валерки… Хотя интересно с точки зрения теории поля – что может получиться из этого.

– Ты сделаешь?

– Парниша, сделать-то я сделаю, но ты забыл главное.

– Что?

– Куда это всё подключать? К телевизору или к тостеру?

Винс дёрнулся, как в каталепсии. Он взял ещё один, чистый лист, и нарисовал на нём неровный крест, с удлиненным одним лучом.

– Вот. Электроды – сюда, и сюда. Вот здесь смещение фазы, а здесь задающая частота. Она должна быть равна половине рабочей.

Бота вытаращил глаза.

– Ну да… Эээ, а из чего должен быть сделан этот крест?

– Из четырех стеклянных труб диаметром сто миллиметров. Их надо спаять в центре и заполнить дистиллированной водой.

– Зачем? Ты в своём уме вообще?

Винс растерялся. Он сам не понял, откуда ему пришло в голову, что прибор должен быть именно таким.

Бота потушил сигарету и закурил вторую.

– Слушай, это полная чушь. Что мы должны получить в результате, ты хоть примерно знаешь?

Винс рассеянно прошелся вдоль лабораторных столов.

– И придёт он крестить вас не водой, но огнем…

– Что? Ты что-то сказал?

– Я? Нет, ничего…

– Ладно. Иди домой, возьми такси лучше. Я закрою лабораторию, заеду к Белке и через час мы будем у тебя. Никуда не выходи, и главное – никому не открывай дверь. Нет, пожалуй, я сам тебя на машину посажу. Что-то мне не нравится цвет лица твоего, сын мой.

– Боть, я себя хорошо чувствую. Ни разу ничего не болит.

– Точно? Тогда езжай, а мы следом.

***