Чистильщик

Оконное стекло звякнуло, и Алексис упал на пол, хватая рукой стул.

Луиджи бросился к шефу.

И второй раз -

Чпок…

Луи нелепо взмахнул руками и повалился на шефа. Микель, не медля, в два прыжка очутился возле него и живо выхватил из его кобуры тяжёлый «Глок-7».

– Привет шефу, Джо, – он навел ствол на Джордано и нажал на спуск.

***

– Петрович, ты получку получил? – крикнула Мария в мрачный провал подвала, и, не услышав ответа, спустилась вниз.

Дверь в каморку дворника была приоткрыта. Полоска света падала на облупившуюся стену, когда-то выкрашенную в ядовито-зелёный цвет. Петрович сидел за столом, заваленным слесарным хламом, и писал что-то в большой блокнот.

– Получку получил, говорю?

– Да получил, получил.

– А что не рад?

– Дык, оно это. Уже потратил всё.

– Свисти больше. Потратил он всё. А на что жить будешь?

Мария села на ящик и достала пачку «Альянса».

– Петрович, что ты куришь? Вонища, святых выноси…Фу!

– Курю вот… Бычков накрошил старых…И в газетку.

– Там же свинец?

– Да нет там никакого свинца давно. Это свинец был, когда вручную набирали.

– А ты откуда знаешь?

– Я теперь всё знаю, что литературы касается.

– Дааа, это я уже поняла. А про что пишешь?

Петрович выудил из пачки Марии сигаретку, прищурился и прикурил от электроплитки.

– Про мафию.

– Про нашу?

– Не, про ихнюю.

– Про ихнюю? А про нашу что, нечего писать? Вот, глянь только, – Мария развернула газету, которую прихватила с собой. На первой полосе многотиражки значилось:

«Совершено покушение на главу Газпрома Александра Миллера».

«Александр Миллер был госпитализирован с ранением в голову, и, находясь в реанимации…»

«…Скончался не приходя в сознание…»

***

– Писал бы ты лучше про любовь, – Мария томно затянулась сигареткой, и, отставив пальчик, тряхнула пепел в стакан с недопитым чаем.

– Про любовь? Это…Это зачем про любовь-то? А про что там писать?

– Тёмный ты,  Петрович. Про страдания там пишут, всяко-разно. Ну как тебе сказать? Она замужем, а полюбила другого…А другой-то её не любит, потому что он голубой. Она и страдает. Или он полюбил другую, а она уехала. Да мало ли интересного в жизни?

– Это ты интересом в жизни называешь, Маш?

– А как же. Любовь – она самое главное, самое прекрасное. Она миром правит.

Петрович хмыкнул, покрутил ус.

– Чой-то ты не то говоришь. Это вы, бабы, придумали, что любовь миром правит. Миром правят три вещи – жажда власти, деньги и слава. Вот!

Мария снисходительно улыбнулась.

– Вам бы, мужикам, один мордобой. А рожать вы не умеете. И любить-то не умеете, как мы, женщины. А в конце концов всё одно любовь правит миром, я сказала.

– Маш, ну хорошо ты сказала. Ну где ты видела олигарха, который отвалил огромную кучу денег, купил себе депутатское кресло – потому что в депутатку влюбился? Или банкир, к примеру. Полюбил соседку по этажу, ну и решил подарить ей двести миллионов долларов, чтоб она, значит, его тоже полюбила. Или вот писатель знаменитый… Ты думаешь, он про любовь пишет, потому что ему нравится? Он пишет, потому что это вам, дурам, нравится. А ему нравятся деньги, которые вы платите за книжки его.

– Умный ты слишком для дворника, как я погляжу. А что тогда небогатый?

– В самый раз. А богатство нам ни к чему. С ним неприятности одни. Вишь, Миллера этого застрелили, и деньги не помогли. А кому Петрович нужен с его ватником и метлой? То-то и оно. А я тебе так скажу – эти три подруги всегда рядом ходят, всегда друг дружку держатся. Деньги, власть и слава. Как вера, надежда и любовь.  Будет у тебя власть верховная – будет и любовь. Насильно мил будешь окружению своему.

Петрович вытряхнул из стакана бычки, сполоснул его в рукомойнике и налил кипятку из чайника.

– Чай пить будем, любовь моя?

– Шалун, итить, – Машины щёки покраснели, – Буду, буду, наливай.

Аромат чая наполнял дворницкую.

– Сушку дай, – Маша разрумянилась ещё больше.

– Чево там сушку. У меня вот есть, – Петрович вынул из обшарпанного холодильника  бутылку «Pyrat» (Элитный ром, стоимость в розницу около $500 за единицу).

– Ой, красивая какая! Налей, только полстакашка.