Удача нам приснится завтра… Все может быть…

База №333. 02 января 2015 г.

Выдержка из дневника

Александр

Что это? Город? Город-колония? Сверху выглядело именно так. Куда мы попали? Вон какая-то машина грузовая чешет. Вояки кругом. Без знаков различия. Точно, попали в переплет. Я так привык, что отец разберется. Пора отвыкать. Спрыгнул на песок и сразу оказался мордой в нем же. Обидно, блин. Отпустили. Аккуратно закинули обратно в кузов. Я промолчал, отец хмыкнул, брат заржал как сивый мерин. Мама сделала вид, что ничего не видела.

База №333. 01 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 21 ноября 2013 г.

Полковник

Умирать первый раз было страшно… Страшно – и все… Но я очнулся. Машина лежала на крыше, стекол нет, спасибо, Путин-папа, повис я на ремне. На автомате отщелкнулся, блин-н-н-н, а больно так больно, шел бы Ньютон со своими законами! И где я? Был недалеко от конторы, уехал-то километра на три, может и меньше будет… Видимо… накрылась… укрылась… по факту ЖОПА! А я где? По факту! И почему такая тишина? И дядька вон руками машет. Че-то показывает. Сверху? Где? Ну здравствуй, не молился я…

Умирать второй раз было не так страшно. Я просто ничего не понял.

Не трогайте меня! Да, я живой, ну почти! Девочка, не трогай дядю! Я все-таки открыл глаза… «Ты кто?» На меня смотрела девочка лет двенадцати, баюкая на груди чью-то оторванную руку. Это папа, сказала она, и я умер в третий раз.

Когда я воскрес, девочка никуда не делась. Папа тоже. Папа выглядел по-прежнему так себе, нехорошо. Я велел девочке закрыть глаза, забрал у нее папу и забросил его под соседнюю машину. Папа улетел на небо, сказал я ей, но велел тебе быть со мной. Она же почему-то поверила. Поверила, что новый папа – это я.

А мне оно надо? Наверное, надо! Нас двое, и в поле мы даже не воин, а банда.

Что это было? ШОК? Наверное… Мы пробирались среди оплавленных остовов машин. Вокруг нас что-то чадило, кто-то кричал, но не это главное. Я не узнавал этих мест, еще вчера таких знакомых, до каждой выемки на проезжей части. До «проеду с закрытыми глазами». Кто-то плакал, кто-то молился. Мы мародерили. Прозапас и на скорую руку… Мы забирали у мертвых им уже не нужное. Молча. Держась за руки, набивали съестным и разной мелочью сумку, «мечту оккупанта», из исковерканных, мертвых машин. Найдя сумочку эту так же и там же. И не одни мы такие были. Вдруг девочка остановилась и, посмотрев мне в глаза, сказала: «Лада». Я ее обнял: «Сергей, и, как ты помнишь, я твой новый папа». Я еще никогда не видел у детей такого серьезного взгляда. Постаревшего что ли? «Я помню», – ответила она и почему-то пожала мне руку. Серьезно так пожала. А душу рвет, калечит, а мои-то где? Как? Что с вами?

А вокруг разлилась, расплескалась гладь водная. С берегами да без краю. А водица потихоньку-помаленьку прибывала. Но уже как-то вяло, не торопясь подняться выше колен. Попахивая не родниками. Откуда, откуда все это?

Интересная штука жизнь. Вот она вроде бы и есть, копошишься на руинах рухнувшего мира, да только и жизнью ее уже не назовешь. Вон кто-то пытается сделать из непонятно чего подобия могил. Которые тут же размываются, проседают и рушатся. Теряя свое время и даря его тем, кто оказался более фартовым, для того чтобы не видеть большой медный таз, накрывший этот мир. А кто-то более прагматичный в это самое время начинает строить свой мир, подчищая барахлишко первых. Человек разумный – это уже не актуально. Человек – шакал, по матери ехидна, попадание в яблочко.

И хотелось бы понять, а что, по сути, произошло. Но информации было ноль с какими-то процентами. Что-то там на нас упало, много раз и мест во много. Радио молчало как белорусский партизан, мобильный Интернет, как и связь, не поддаваясь молитвам, сказали good bye, а телевидение не снилось уже даже дебилам. Как ни крути, мечта Жюль Верна, сколь ты не звезди, поверят во все. Короче, фантастов-провидцев (извращенцев?) было много даже для моего воспаленного воображения.

В самом начале лично для себя я решил тупо добраться обратно в офис. Там жена, а тут раньше было так близко. Просто как-то не верилось, что офиса может и не быть. Фундаментальненько там все было. Собственно, блажен тот, кто… А Лада по объективным причинам была не против. Оставалось понять, как. Ведь не вплавь же, по-чапаевски?! А пехом – так грести несподручно как-то.

Оля, моя старшая дочь, в свои неполные 12 лет пыталась вежливо доказать мне, что я раритет. Просто ты, на фиг, знай, что 100 рублей – и твой статус в Контакте возрастет на три бала. Какой контакт? С подушкой? Мой? Мой статус возрастет, если на общей корпоративной обедне я, не как все, принесу с собой чего-нибудь вкусненького, чтобы похудеть, а трехлитровую банку черной икры, чтобы наконец-то потолстеть. Блин, когда-нибудь так и сделаю. Хотя столько завистливых инфарктов на моей совести… Нет! Решил! Так нельзя. Дорого. Только с заинтересованными сокиллерами.

Москва – город на семи холмах. Где твои холмы, Москва?! Сделаем плот из автомобильных покрышек да потихонечку потащим его, как бурлаки на Волге. Точнее, я потащу, Ладу придется посадить на Ноев ковчег. Ей воды уже выше пояса. Потащу, а если глубже станет, буду толкать вплавь. Слава богу, крокодилов, пираний да прочей нечисти серьезнее пиявок в наших широтах не водилось. А в водяных с русалками я не верю. Есть, конечно, кое-какие опасения по поводу чистоты воды. Сдается мне по характерному виду и запаху, канализация не прибавила ей полезных минеральных свойств. Но я пока не видел других путей достижения поставленной цели. Я бы выдвинулся немедленно. Но уже прилично смеркалось. А плыть в темноте по непонятно чему, непонятно как и куда? Я ж не Рембо Джон, так себе, тихо шизанутый россиянин средней полосы. Отягощенный синдромом Москвы и Московской области. Офисная крыса, если в общем. Спать, есть и хоть какого-то тепла хотелось просто невыносимо. В любой последовательности. Первый мандраж уже отпустил, адреналин схлынул, и навалилась какая-то просто нечеловеческая усталость. Я даже представить боялся, что ощущает Лада. А вот решать нужно было что-то, и, желательно, как можно скорее. Мысли текли как-то вяло, опять же, то ли усталость давала о себе знать, то ли общее переохлаждение (побудь полдня в довольно нетеплой водице!), плюс голод, а может суммарно, но мозги явственно скрипели. Я думаю, слышно было. Итак, что мы имеем. Я стоял и смотрел на полуразрушенный корпус какой-то там мануфактурной фабрики времен раннего СССР и прикидывал шансы на тихий ночлег. Того крыла, которое в аренду сдавалось под что-то там клубное под названием «Завод», не было и в помине. Нет, были какие-то остовы-руины, но не более того. Прямо передо мной высился наполовину уцелевший какой-то бывший цех. Или я так думал, что бывший. Нет уж, точно бывший. Во всяком случае магазин обуви на первом этаже уже никто откапывать не будет. Собственно, как и развалины половины этого цеха. Но половина-то уцелела. И на первых трех этажах я вижу отблески огня. И это не пожар. Отблески очаговые, посекционные. Это значит что? Это значит, что люди там отдают дань божеству Огню и брату его Теплу. Казалось бы, вот оно. Но. Но возникало как минимум два злобовечерних вопроса. Первый – что за люди и как обрадуются нам? Я посмотрел на Ладу, но она уже спала на нашем надувном острове имени мародеров. В принципе, из разбитого в хлам джипа у мощного, как медведь, и мертвого, как Ленин, мужика я прихватизировал какой-то пистолет не известной мне по отечественным сериалам модели. Даже запасная обойма в кобуре была. Но стрелок, как и боец, из меня просто аховый. Нет, с механизмом я разобрался, да и в упор не промахнусь. А дальше? Все мое боевое прошлое заключалось в трехмесячных курсах зеленого лейтенанта. Автомат, пистолет с горем пополам разобрать-собрать смогу (не новые модели, конечно. Я о них вообще ни слухом ни духом, так, из госхрана). Наивысшее мое достижение – стрельба из «Мухи». РПГ-18 то бишь. Из шести четыре положил очень хорошо. Бывалые сказали: талант. Только здесь мне это вряд ли пригодится. Масштаб не тот и условия. И вопрос второй, но оттого не менее интересный. Куда на ночь припрятать честно позаимствованное. Этот груз нам светить до утра совсем не с руки. Пока все на пределе, он, может, никого и не нервирует. А вот как отдохнут, проспятся – кушать захочется. И тут мы со своим барахлишком. Завтрак в номер заказывали? Одеться, обуться, побриться не желаете? Мародер-сервис на дому, извольте! Не, так не пойдет. Думай, Сережа, думай. Я стал припоминать, а что еще я видел здесь, проезжая, мельком. Ноги между тем начала сводить какая-то мелкая судорога. Вроде и не особо больно, но коленки подгибаются, а пятки вверх подбрасывает. Трясомандраж какой-то. Медленно повернул голову из стороны в сторону, пытаясь разглядеть хоть что-то в уже почти полной темноте. Мелкие отблески костров из пустых глазниц окон скорее мешали, отвлекали, чем помогали. Все, пошло все к черту, будь что будет. Пойдем так, а там видно будет. Сил уже больше нет. Достал из нагрудного кармана губами сигарету, вытер руку о торчащую из какой-то нашей авоськи тряпку и нервно, но с наслаждением закурил. Блин, с этой круговертью часов пять не курил. Голова немного закружилась, ноги на какое-то мгновение стали ватными. Все, надо поесть. Иначе следующая сигарета тупо убьет меня, как лошадь никотин. И как-то мой взгляд зацепился за угол здания. Вот оно. Тогда, года два назад, я ждал кого-то, чтобы сопроводить до офиса. Этот кто-то сильно задерживался. Я вышел покурить и немного размять ноги. Завернул за угол, потом еще раз завернул, ну вы поняли, нужно было «размять ноги». И там стояли три железных гаража. Больших таких. Каждый машины на две с половиной. Легковых, конечно. Так вот, два были очень себе ничего и заперты. А у третьего сохранились только стены и крыша. По-моему, «погорелец» не полный. Я в нем отлично тогда «размял ноги». Ниоткуда не видно, даже сверху, крыша-то худо-бедно цела. Кстати, судя по характерным признакам, не я один там «физкультурой» занимался. Но это и хорошо. Тогда народу мало было, а сейчас, если все по-прежнему, и подавно никого не будет. Значит, аккуратно движемся метров шестьсот к заветной цели. Почти наощупь. Хорошо, у какого-то не особо жадного покойника, мир праху его, берцы снял. А то бы в своих китайских ботинках уже давно все ноги обо всякий мусор исполосовал бы на портянки. Проходя под окнами торца корпуса, уловил перебивающий все окружающие запахи дымковый привкус жареной колбасы или сосисок. Желудок свело такой резью, что еле устоял на ногах. Рот моментально наполнился слюной. Лада вздрогнула от толчка, все-таки не удержал равновесие, и вскинула голову. Я схватил ее за руку и прижал мокрый палец к губам. Она открыла рот, желая что-то спросить, но все же промолчала. Молодец. Так, медленно волоча перед собой свой надувной плот, мы свернули за угол. О, отрада моих очей! Даже сейчас я уже мог различить, что мой «спортзал» никуда не делся. Осталось немного. Минут через тридцать я уже полуплыл с рюкзаком на спине и Ладой на плечах к крыльцу на заднем дворе, где заметил неприкрытую дверь. Сил хватило только на то, чтобы привязать «барахлоплот» к одной из уцелевших балок у задней стенки. Выудить при свете зажигалки чей-то уже не нужный школьный рюкзак, пустой соответственно, из огромной кучи нашего нового имущества. Положить в него батон колбасы, буханку хлеба, шоколадку и два яблока, привалив по бокам двумя литровыми бутылками негазированной воды и впихнув шесть шампуров (как-никак пятница с утра была, народ на дачу явно собирался) на манер стрел. Вру, конечно. В боковой карман пиханул стограммовую флягу непонятно какого коньяка, а на дно – бутылку водки, прикрыв упаковкой шипучего Аспирина-УПСА. Под мышку все-таки повесил кобуру с трофейным хрен знает чем. Ну и кто нас, бережливых, теперь бережет? Еще метров тридцать до черного дверного проема, а там вопрос может стать риторическим.

На удивление, нас никто не ждал. Сверху были слышны различные мотивы. Смех, вполне определенные стоны, перебранка, но какая-то далекая, на грани восприятия, а у нас тихо. Остановился. Лада сползла с плеч, прижалась. Неудобно. Очень аккуратно передвинул ее за спину. Достал пистолет, дослал патрон в ствол. Вроде по-прежнему тихо. А, собственно, кому здесь суетиться? Это же не вторжение инопланетных пришельцев? Или вторжение? Какая нам разница. Поднимаемся на второй этаж. Здесь уже сухо. Звуки и, самое главное, запахи отчетливо доносятся слева. Поворачиваем туда. Лучше контакт наладить сразу, чем потом объясняться со всей гоп-компанией при помощи стальных маслин.

Дальше картина маслом. Видимо, раньше здесь был какой-то цех. Потом его сдали целиком арендаторам. Те не долго думая ремонт делать не стали, зато наставили вдоль стен кучу кабинок, мини-офисов. В наши времена чем не гостиница с номерами. В центре, не занятом урбанизацией, горели аж три костра. Между ними были навалены большие кучи всего, что, в принципе, могло гореть и не очень пахнуть в процессе. Иногда, судя по запаху, это утверждение оказывалось ошибочным. Было очень даже немноголюдно. Вокруг среднего костра сидели на раскладных стульях пять человек. Когда мы зашли, только один повернул к нам голову, задумчиво оглядел нас с ног до головы, на секунду задержал свой взгляд на шпалере в моей руке и махнул приглашающе рукой:

– Заходите, чо встали, только волыну спрячь. Никто вас здесь не тронет. Все до смерти устали. Или смерть устала от нас. Ну что замер, проходи, присаживайся.

Я еще раз осмотрелся, сунул пистолет за спину и взял Ладу за руку.

– Пошли.

Мы подошли и сели, благо свободных стульев было в достатке. Я открыл рюкзак и честно вывалил все съестное, кроме яблок и шоколада, на импровизированный стол из куска фанеры. Напоследок стукнул пузырем водки и протянул руку говорившему:

– Сергей. А это, – приобняв, – моя дочь Лада.

– Джус, – чуть приподнявшись, мой собеседник пожал руку и представил остальных: – Леха, Выдра, Палыч, Седой.

– Приятно.

Пожали друг другу руки.

– Ты давай, дочь корми, а то смотри, сейчас слюной захлебнется (и правда, на столе у них было и без нашего чем поживиться, эдакий набор для пикника: мясо, овощи, зелень). И веди спать. Мы тут десяток диванов притаранили, пара пустует. А мы потом пообщаемся за жизнь.

Наплевав на приличия, наложил в пластиковую тарелку Ладе и не меньше накидал себе. Ел практически не жуя. Глотал чуть ли не быстрее, чем подносил ко рту. По-моему, даже урчал по-звериному. Плевать, силы мне нужны! Прикончив тарелку, покосился на Ладу. Та заснула у меня на плече с недоеденным куском шашлыка. А я даже не заметил! Покосился на принимающую сторону. Те лишь улыбались, но по-доброму. Аккуратно взял Ладу на руки и понес ее, ведомый Джусом, к одной из кабинок. Уложил на офисный диван, положив под голову вместо подушки свою свернутую куртку. Укрыл протянутым Джусом пледом. Лада даже не проснулась. Ну, надо думать. Не каждый день конец света переживаешь. Джус слегка похлопал меня по плечу, махнул головой в сторону костра. Я кивнул. Теперь можно и пообщаться. Достал сигареты, протянул Джусу. Тот отказываться не стал. Прикурили и не торопясь двинули к костру.

Ребята времени зря не теряли. На одном из костров уже начинал попыхивать парком алюминевый чайник, на другом, исходя жирным соком, поджаривалась проткнутая арматуриной колбаса. На столе стояли шесть стаканов, остатки ужина, банка под пепельницу да лежал потрепанный автомобильный атлас дорог Подмосковья. Седой, амбал с нереально раскачанными мышцами, снял чайник с костра, прямо в него засыпал какой-то заварки, накрыл крышкой и оставил завариваться на полу рядом со столом. Палыч, суховатый мужичок лет шестидесяти, как-то в одно мгновение стянул колбасу с импровизированного шампура на тарелку и ножом, больше похожим на мачете, ловко расчленил ее на почти идеально ровные порции. Джус потянулся, дотягиваясь до бутылки, с хрустом свинтил крышку и обвел всех взглядом…

– Ну, – сказал он, разливая в пластиковую тару, – за знакомство, значится, – и стукнул своим по моему стакану. Хотя учитывая, что это был пластик, скорее черканул. Далее я отстучал, отчертил по емкостям новых знакомых. Похрустели молча закуской. Все, кроме Палыча, синхронно порылись в карманах и так же единодушно засмолили. Кто что, но с аппетитом.

Джус вытер тыльной стороной руки губы.

– Ты сам-то чо думаешь по ситуации?

– А хрен его знает. По-моему, полный армагеддец настал. Мне бы к своим попасть. А там видно будет…

– Нам бы всем к своим попасть. Только тебе, по всей видимости, по сторонам смотреть некогда было. Ты сейчас в окно выгляни…

– А что не так?

– А ты выгляни!

Я подошел к окну и посмотрел. Матерь божья! Вся вода светилась красным светом. Слегка светилась. Если идти по ней, то даже не видно. А сверху очень даже хорошо видно. У меня аж ноги подогнулись.

– Это чего за хрень такая?

– Красиво, да? А по сути никто не знает. Мы сами три часа назад как увидели. Ты случаем не химик?

– Какой, в попу, химик?! – Я истерично начал осматривать себя. Вроде аномалий на коже не наблюдалось. Как-никак целый день в этой водице провел.

Джус разлил до конца.

– Да не парься ты, я тебе сейчас одну штуку покажу, ты вообще очешуеешь. – Джус взял нож и полоснул себя по руке. Кровища во все стороны. Седой зачерпнул кружкой воды из тазика и плеснул на порез. Порез вспенился и опал. От раны даже следа не осталось. Джус ухмыльнулся.

– Ну как тебе?

Я тихо офигевал.

– Ладьненько. Пора спать. Завтра пообщаемся. Возражения есть? Ну, а на нет и суда нет!

База №333. 01 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 22 ноября 2017 г.