Контуженый

– Смотри Афанасий. Лучше смотри… Задача вам такая. Ближняя к тебе стена на первом этаже конторы. Там есть уже пролом. Но там засада. Чую я. Я всегда чую… Вам нужно пробить ещё один вход ближе к углу здания. Бей бронебойным снарядом. И сразу мы заходим. Потом по команде. По верхним этажам бейте фугасными и осколочными снарядами. Только по сигналу. А то в нас попадёте ещё… Задача ясна…, – твёрдо заявил старшина Николай.

Повеял лёгкий ветерок. Пушкарь Афанасий зорко смотрел в бинокль прямо на здание разбитой заводской конторы. Он прищурил своё меткое око. На красно-бело-сером трёхэтажном здании заметно обрушилась крыша. Но не вся. Виднелся внутренний чердак. Там имелись обугленные ломаные доски и брусья. Некоторые разбитые окна имели теперь округлое отверстие. На стенах оголялась кирпичная кладка. За зданием тянулся дымок из глубокой расщелины в земле. Казалось, она вела в коллектор – канализацию. Большое дерево давно сломилось. И имело вид абсолютно безжизненный. Как и вся улица и все переулки города. Здесь давно поселилась пустынность. На дорожке и тротуарах имелись глубокие выбоины и сломы. Возле обугленного входа в здание лежала расстрелянная из автоматов деревянная дверь и обугленные доски. Образовывался небольшой завал. Вокруг рисовалась жуткая панорама из разбитых зданий и гаражных цехов и боксов. Виднелись воронки кругом и большие груды из камней. Чуть поодаль стоял, словно на пригорке подбитый советский тяжёлый танк КВ – 1. Бронетехника уже вросла в песок и грунт. И, казалось, он здесь стоял всегда. Он заметно косился. И, как будто, мчался с горы. Пушка смотрела в землю. На баше рисовались круглые люки в открытом положении. А рядом с танком имелась большая, глубокая воронка. Где – то неподалёку дымился немецкий самолёт «Хе – 111». И торчал из разбитой земли только его хвост. Внутри заводской конторы на всех этажах расположилась часть 51 немецкого стрелкового корпуса. Здесь находились солдаты вермахта. Среди прочих и немцы, и венгры, и итальянцы и даже румыны. Ими командовал штурмбаннфюрер СС – командир бригады Франс Рихтер. Ему недавно исполнилось тридцать девять лет. Он имел сухожильное, но развитое тело. На овальной голове плотно сидела квадратная тёмная каска, где красовалась свастика. Лицо загорелое. Глаза узкие лютые цвета шипящей соды. Губы тонкие широкие с оттенком белого пепла. Чем – то его фейс напоминал мордочку жуткого ягуара, когда он улыбался. А улыбался он редко. На нём плотно сидел китель и маскхалат, который отлично сливался с местными реалиями. Франц значился кавалером рыцарского Железного креста. И держал свою награду на кителе. К ремню пристёгивалась гладкая кобура. Там сидел личный пистолет – парабеллум. На запястья он надевал трофейные часы. Их насчитывалось по пять на каждую руку. Он выбирал самые красивые механические часы и слыл эстетом. Сейчас он восседал на деревянном ящике и проверял на боеготовность свой табельный автомат МП – 40. На поясе висели запасные обоймы в кожаном патронташе. За спиной находился противогаз, уложенный в металлический тубус – комплект. Внешне он походил на цилиндр, как термос. Франц бегло осмотрелся. Рядом с ним стоял ящик, в котором лежали трассирующие патроны. Он взялся набивать обойму. Тут же рядом с ним находился его соратник немецкий фельдфебель Отто Боано. Тот имел довольно приятные черты загорелого лица. Глаза прямые тёмные, как у варана. И внешне он чуток походил на хищную рептилию. Нос чуть витой и с горбинкой. Губы полные цвета томно багряного. Он часто показывал свою белую улыбку. И умело играл на губной серебристой гармошке. И сейчас взялся за свой музыкальный инструмент. И слегка засвистел мотив чудной песенки.

– А ну брось это… Хватит. Ты мне действуешь на нервы Отто. Хватить дуть в свою дудку. Лучше делом займись…, – резко сказал командир Франс.

– Франс расслабься старина. Все под контролем… Русских здесь пока нет…, – вальяжно ответил Отто.

– Я сказал не отчётливо. Отто. Ты не понял. Брось это. Пока я не выброси твою гармошку в окно… Вместе с тобой…, – нервно выразился Франс.

– Франс. Да что с тобой. Ты какой – то нервный в последнее время. Всё же классно. Мы взяли контору. И всех перебили, кто не убежал. Теперь у нас отличная позиция. Русским здесь ничего не светит, пока мы здесь… Скоро подойдёт тяжёлая техника. Тогда им и вовсе придётся прыгнуть в реку… Хаахааа. Давая я ещё немного поиграю… Смотри нашим солдатам нравиться… Они улыбаются… Ну, кое – то…, – смело заявил Отто.

– Отто. Мы потеряли Карло и Людвига. Ты уже забыл об этом… Так я тебе напомню… Это были наши отличные солдаты. Я тебе всё сказал. Убери свою погремушку… Хватить играть и скалиться. А то на ней скоро будут играть русские…, – хмуро заявил Франц.

– Ну… Вот ты всё – таки испортил мне настроение…, – ответил приятель Отто Боано.

– Отлично. Может, теперь будешь умело сражаться и займёшься настоящим делом…, – сказал командир.

– Хаахаааа… Отлично сказано…

Фельдфебель Отто Боано слегка улыбнулся. Он, взирая на боевого приятеля, живо убрал в карман свой музыкальный инструмент. И тут же взялся за автомат МП – 40. Он быстро проверил боезаряд. Глаза округлились. Он живо осмотрелся. Внутри помещения витал затхлый, влажный запах. Хотя все окна уже давно не закрывались. Бетонный пол был усыпан гильзами всяких орудий. Тут же лежали окурки цигарок и самокруток, битые стёкла, грязная жжёная бумага. Виднелись и пятна крови на бетонных стенах, на полу и даже на потолке. Всюду лежали коробки, кирпичи и мешки, набитые речным песком. Они образовывали амбразуры и перекрытия для безопасного ведения огня. На них тоже имелись следы крови. Два больших длинных помещения на втором этаже перекрывались лишь пробитой тонкой межкомнатной стеной. Здесь находилось около десяти солдат вермахта. Кто – то курил, кто – то перебирал свои фотографии, а кто – то просто дремал.

В исковерканные границы окон задувал ветерок. Дальше следовал коридор и лестничная площадка. Битые, колотые, бетонные ступеньки вели на первый и на третий этаж. Кое – где сильно оголялась арматура. А стенки перил и вовсе отпали от жутких взрывчатых снарядов. Здесь также везде лежали гильзы и всякий мусор. Несколько солдат вермахта курили сигареты, сидя в укрытии на лестничной площадке. Среди них выделялся рослый эсэсовец Лотар Свирки. Он имел овальное, суховатое лицо. Глаза узкие, глубокие с оттенком тёмных рубинов. Рот широкий. Имелся шрам на правой щеке. И, казалось, он был свежим. Всё же Лотар ехидно ухмылялся. Ему уже миновал сорок пятый год. Он собирал кинжалы. И у него уже насчитывалось семь штук. Он держал их в карманах, в сапогах и в рюкзаке. На нём плотно сидела шинель. Ремни тёмные блестели. Он значился старшим пулемётчиком. И умело рассказывал всякие байки. Эсэсовцы бегло переглянулись. На порочных лицах красовались улыбки. Все курили. Тянулся плавно дымок к потолку. Они держали на прицеле мощного орудия вход. На мешках стоял тяжёлый пулемёт ДП – 27. Тут же имелось несколько коробок, набитых пулями до края. Ещё в деревянном ящике лежали ручные осколочные, противопехотные гранаты c деревянной рукояткой фирмы «Stielhandgranate m 24». Имелись и трофейные гранаты РККА «РГД-33», «РГ-42», «ф1» и мины от небольшого миномётного орудия. В коридоре заметно посвежело. В окна поддувал резкий, холодный ветер со стороны реки.

Первый этаж здания напоминал больше укрепление – форт. На подоконниках лежали мешки и камни. Тут же стояли тяжёлые пулемёты МГ – 42. Солдаты вермахта сидели возле стен и за самодельными перекрытиями, которые состояли из кирпичей, деревянных коробок и блоков. Здесь заправлял всеми истинный ариец и оберфюрер Курт Эйки. Он имел вечно недовольный вид. Сам подтянутый и весьма развитый физически. Лицо морщинистое белое, – глаза узкие тёмные, нос большой и выделялись широкие ноздри, губы растянутые слишком и полные с оттенком сажи. Он носил тонкие тёмные усики. На глазах имелись круглые линзы. Но видел он отлично. Его широкий лоб был обвязан белым бинтом. И чуть проступала кровь. Он получил лёгкое ранение при штурме конторы. Сейчас был весьма сосредоточен. И умело управлял своими подчинёнными солдатами. На нём плотно сидел гладкий китель. У него имелись и награды в виде Железного креста и других орденов. Но он не носил их и не выставлял напоказ. Обладал некой скромностью и скованностью. Но в бою был суров и жесток. Тем более немецкая листовка №305 пехотной дивизии в Сталинграде требовала: «…беспощадной жестокости на месте „Brutale H?rte ist am Platz“». Он чётко следовал всем инструкциям. И сразу урезонивал все непорядки. Имел суровое воспитание. И требовал от всех солдат строгой дисциплины. Рядом с ним восседали солдаты вермахта. Выделялся венгр Тони Бонел. Он числился правой рукой Курта. Они дружили и часто менялись всякими находками, – трофейными часами, кортиками и пистолетами. Тони был нескладен телом. Голова овальная. На нём тупо сидела большая каска. Кожа бледная и морщинистая. Глаза тёмные живо бегали. На нём сидел комбинезон танкиста и маскхалат. Недавно его танк-панцер-четвёртой модификации был жутко подбит. Он выжил один из всего экипажа. И теперь сражался в пехоте. И был заряжен дико. Он потерял разом всех своих лучших боевых приятелей. Он часто вспоминал и видел своими глазами, как ещё заживо горел капитан танка Фердин Брово. И быстро жизнь того угасла. И с порочного лица мигом слезла вся кожа.

Тони Бонел живо закурил сигарету. Дымок плавно потянулся над его головой к обгорелому и закопчённому потолку. Курт, сидя на бревне, смотрел прямо. Он был несколько задумчив. Рядовой Йозеф Горен, вприсядку, подошёл к командиру. Он имел небольшой рост и вес. Лицо молодое светлое. Казалось, он недавно только окончил среднюю школу. Глаза навыкате, цвета белого.

– Командир пока всё тихо. Пост сдал. Тони твоя очередь дежурить. Так что давай. Потрудись…, – сказал Йозеф.

– Ты сказал пока всё тихо…, – усомнился Курт.

– Да… Всё тихо…

– Но пока… Ты сам это сказал…, – произнёс Тони.

– И что?

Оберфюрер Курт Эйки и рядовой Йозеф прямо посмотрели на порочное лицо приятеля. Тот крепко затянулся табаком. И слегка недоумевал. Он чуть пожал неразвитыми плечами.

– А что вы так смотрите на меня? – спросил Тони Бонел.

– Тони… Ты ещё здесь…, – навеселе сказал Йозеф.

– Что ещё? Заткнись… Пока я тебя вот этим не накормил. Так и быть. Подежурю… Но потом мы с тобой поговорим… Приятель…

– Хаахаааа… Во даёт…

Повеял холодный ветер. Тони, зажав губами сигарету, крепко взялся за автомат. Он двинулся вперёд, где располагалось место для часового. Тони живо прижался к бетонной стене. И бегло осмотрел весь периметр. Кругом витала тишина и пустынность. Везде возвышались обломанные, стальные и каменные конструкции. Вдали тянулась томная замысловатая дымка. Она слегка, но красиво извивалась.

Небо пестрило томными, холодами красками. Кругом виднелись рваные неясные облака. Задувал лихой промозглый ветер. Казалось, намечался быстрый дождик. Красноармейцы, лежа на камнях, чутко присмотрелись. И бегло переглянулись. Пушкарь Афанасий прищурил глаза. Он ещё раз зорко глянул в бинокль. И всё быстро прикинул. Мысли томили. «Так тут метров восемьдесят. А может, и чуть меньше… Пробьём. Точно пробьём бронебойным снарядом. Тем более уже стена битая. Пробьём наверняка. Не подкачаем. Пробьём с первого выстрела… Это точно… Мало им не покажется. Сволочи… Во что город превратили. Сейчас погодите немного… Мы вам крепко врежем… И ноги не унесёте… Сейчас гады… Чуть погодите… Изверги…», – подумал он. Афанасий передал бинокль старшине. И слегка ухмыльнулся, взирая на добротное лицо боевого приятеля. А тот задумался. Глаза округлись, как у дикого кота, который охотился на кухне за сметаной.

– Ну… Не томи Афанасий. Что скажешь? Пробьёте стену… Или как? – спросил старшина.

– Мы всё пробьём Коля. Так что готовьтесь к атаке. Пробьём… Сразу пушку поставим и пробьём. С первого выстрела пробьём. Это я тебе говорю… Может, ещё и вам пособим немного… Сразу кого хлопнем. Но это как повезёт… Там смотрите лучше сами…, – ответил Афанасий.

– Верно всё говоришь Афанасий. Значит, атака по готовности. Вы бьёте в край стены. Мы заходим в здание. Дальше по обстоятельствам. Но смотри… Как первый этаж возьмём. Берите цель на второй этаж. И бейте осколочными снарядами. Но только по команде… Внизу мы их зажмём… Всё ясно… Стрелять по команде… Сигнал будет… Рукой махнём… Всё понятно…, – заявил старшина.

– Да… Так точно…, – ответил Афанасий.

– Тогда к делу… Бойцы… На изготовку… Всем приготовиться к штурму конторы…, – грозно сказал командир – старшина Николай Ярилов.

– Федя. Айда сюда…, – сказал Кондрат Куклин.

Повеял холодный ветер. По каменной насыпи тихонько потянулся вперёд снайпер Федя Долгов. Он имел невысокий рост и весил немного. На нём красовался маскхалат. Лицо приятное. Он походил на грека. Казалось, ему на вид пятнадцать лет. Но ему уже исполнилось двадцать три года. Он работал художником. А за одно часто ходил в тир. Теперь был снайпером на войне. И уже не раз проявил себя, как меткий стрелок. Правда, и ему досталось. Пуля угодила в левую руку. И так он потерял мизинец. Но боль стерпел. И вновь вернулся в строй. Федя прижался к командиру. Тот зорко глянул на душевное лицо бойца. Глаза прищурил.

– Так. Федя. Ставлю перед тобой боевую задачу. Видишь здание. Окна. Твоя цель окна. Не дай им высунуться, когда мы пойдём в атаку. Бей сразу. А то пулемёт поднимут. Нам мало не покажется… Всё уяснил…, – твёрдо сказал старшина Николай.

– Да… Я понял. Сделаю… Я вас прикрою…, – ответил Федя.

– Вот и ладно. Выбери себе точку получше. Наверное, уже приметил какую… АААА…

– Да… Я прикрою… Вы же быстро к зданию метнётесь. Ну, а если что… Я тут как тут… Справлюсь…, – сказал Федя.

– Молодец. Федя… Дерзай…, – ответил старшина.

– Да…

– Все по местам… К бою, – добавил командир Николай.

Старшина слегка нахмурил свое лицо. Глаза прищурились. Он чутко глянул через бинокль на разбитое здание заводской конторы. Мысли слегка томили. «Ну… Как говориться с богом… Была не была… Справимся. Вот же упыри… Засели там… Ничего… Сейчас мы вас выкурим оттуда… Погодите чуток…», – подумал он. Николай Ярилов выдохнул. Он крепко взялся за свой табельный автомат ППШ – 41.

Небо пестрило тёмными, рваными, холодными облаками. Ветер заметно поддувал. Слегка закрапал косой дождик. Но он был практически неприметен. Бойцы живо чуть покатили сорока пятимиллиметровую пушку «К-53». Афанасий командовал лихо. Он сам взялся за станины. Василий тащил ящик с боекомплектом. Артиллерийское орудие установили под небольшой горочкой из камней. И тут же навели ствол прямо по цели. Афанасий лично облюбовал щиток и прицельное приспособление. Руки быстро работали, крутя плавно винт накатника. Старшина Николай Ярилов махнул рукой, дав сигнал к атаке. Бойцы уже заняли свои позиции для рывка. Все насторожились.

Ветерок чуть поддувал. Афанасий со своей бригадой, находясь за щитком пушки, нажал на спусковое устройство. Бронебойный снаряд уже сидел в затворе. Воздух сотрясся от гулкого выстрела. Тишина резко оборвалась. Потянулся бело – серый дымок над стволом противотанкового орудия. Шальной снаряд со свистом полетел по воздуху. И тут же вонзился в бетонную стену. Кирпичи живо дали трещину. И посыпались в разные стороны. Появилось довольно большое отверстие на углу стены. Всё запорошило едким дымом. Пронёсся гул и эхо по разрушенной улице. Тут же в здание ворвался едкий дым. Пыль встала дымом. Несколько солдат вермахта отлетело в сторону. Кого – то сильно накрыло каменной глыбой. Курт Эйке только вздрогнул, прижавшись к стене. Калёный ломаный острый кирпич вонзился ему прямо в лицо. Брызнула кровь небольшой струёй на стенку и пол. Сам Курт завалился на спину. И слегка задёргал судорожно руками и ногами. Его конец близился. Лицо просто невероятно раздробило и изуродовало. Люис – коренастый белобрысый солдат принял смерть от осколков. И каску потерял. Он отлетел от стены на несколько метров, где недавно сидел. Вся его спина окропилась кровью, насытившись осколками мощного снаряда. Йозеф Горен был обезглавлен. Мощная глыба до неузнаваемости растерзала его плоть. Теперь он лежал ничком. На бетон текла кровь. И показалась уже лужа.

– ААААА… ААА, – кто – то закричал, таясь в жутком дыму.

– Alles zur Verteidigung… Die Russen auf dem Unterweg… Alles zur Verteidigung… «Все к обороне… Русские на подходе… Всем к обороне…», – громко закричал Тони Бонел.

– АААААА… ААА…, – истошно закричал солдат Жорд, лишившись кисти правой руки.

Жорд быстро пополз по бетонному полу. Всё его форма перепачкалась в пыли и крови. Глаза тёмные стеклянные округлились. Теперь он походил на хамелеона. Дышал тяжело. Он прижался к стенке. И невероятно ужаснулся. Тело затряслось. Его бросило в жуткий жар. Боль томила жутко. И сотрясала всё тело. Кровь живо текла из рваной раны.

– АААААА… ААА…, – истошно закричал он.

Повеяло холодным ветром. Бойцы 13 гвардейской стрелковой дивизии живо поднялись в атаку. Они быстро побежали по разбитым каменным глыбам и завалам. Кто – то живо нырнул в глубокую воронку. Рядовой Степан Карпов держал в руках ручной пулемёт «Дегтярёва». Низкорослый мужичок уже отметил своё пятидесятилетие. Лицо грубое, медное. Глаза как у шального кота, который ни с кем не хотел делиться сосиской. Степан взял на прицел верхние окна здания. И был готов стрелять. Впереди всех держался Кондрат Куклин. Он держал в руке пару ручных гранат. И уже вылетела чека и у той и у другой лимонки. Все бойцы метнулись вперёд. И выглядели страстно. Старшина крепко впился в автомат ППШ – 41. Он держал наготове гранату «f1». Он бежал быстро, не сводя глаз с окон здания конторы. Мысли томили. Бойцы стремительно приближались к своей цели. Уже во всю длину показалась разбитая улица.

– Ууууурррааааа…