Красный рассвет. Черный отряд

У меня остался только один шанс откатиться в сторону в момент удара. Я замер в ожидании, но в этот момент грохот выстрела ударил по ушам, и двор ярко осветило вспышкой.

Стреляли сверху – я успел краем глаза заметить длинный, метра на полтора, желтый хвост пламени. Заряд картечи попал Анфисе в грудь, отбросив ее на несколько метров в сторону. Лицо хищницы перекосила гримаса, она подняла руки в попытке сформировать очередной темный конструкт, но загремели еще выстрелы, откидывая дергающееся от попаданий тело еще дальше.

– Фу блин. Пронесло, – выдохнул я.

«Пронесло. Ага, меня тоже», – как любила приговаривать одна моя хорошая подруга.

Я откинул назад голову, легонько стукнувшись затылком о брусчатку двора, и глянул в звездное небо. Перед взором еще стояли слабые красные всполохи, как оставшееся эхо пламенеющих хвостов выстрелов из окна.

Долго расслабляться, впрочем, не стал – позволил себе отдыхать не больше двух секунд. Прыжком поднялся на ноги и подошел к дергающейся в агонии Анфисе-хищнице. Здесь рядом уже был и Дэвид, прихромала Жанна, придерживая порванное платье; вся расцарапанная, волосы растрепанные – улетела она далеко, в заросли кустов.

Дэвид и Жанна были бледными и ошарашенными, что неудивительно: зрелище умирающей культистки совсем не для слабонервных. Не отрываясь, оба смотрели на совсем недавно загорелую, а сейчас снежно-белую кожу хищницы Анфисы, под которой бугрились черные полоски вен по всему телу; смотрели на стеклянные глаза, заполненные мраком – как будто два блестящих черных камня в глазные яблоки вставили. Из глазниц, словно слезы, медленно текла маслянисто-черная тьма.

Дэвид негромко поминал черта, бога и святое дерьмо, а вот Жанна молчала – она уже достала телефон и снимала происходящее на видео. Как раз сейчас к нам подошел Матвей, с некоторым опозданием. Но опоздал он из-за уважительной причины – подошел Матвей со скамейкой в руках. Я видел краем глаза, как он недавно вырвал ее из земли – причем сомневаюсь, что мы смогли бы повторить это, например, вдвоем с Дэвидом.

– Не надо, не надо! – поднял я руку, останавливая Матвея от того, чтобы использовать скамейку. – Жанна, ты снимаешь? Отлично.

Вдруг послышался испуганный возглас Дэвида. Обернувшись, мы все увидели, как поднимается вторая «хищница-сестричка». На лбу у нее была заметна аккуратная дырка от пули, нижняя часть лица перекошена от попадания в челюсть, глаза вполне обычные. Не считая того, что мертвые. Но постепенно они мутнели, заполняясь темно-серой пеленой.

Дэвид, поминая все то же святое дерьмо, застыл на месте, Жанна так и держала телефон, снимая поочередно то агонию культистки Анфисы, то дерганные движения поднимающейся хищницы-сестрички, глаза которой уже помутнели так, что стали совсем темными. Еще не черными, еще без потеков жидкой маслянистой Тьмы, но…

– Матвей, не дай ей обратиться! – крикнул я, выражая просьбу-побуждение, конечно, коряво, то, что в моменте в голову пришло.

Матвей, к счастью, оказался понятливым и в несколько шагов оказался рядом с восставшей из мертвых хищницей, ввалил ей скамейкой. Девушку в леопардовом платье откинуло на пару метров, и почти сразу на нее сверху, словно кувалда, вновь приземлилась карающая скамейка Матвея. Послышался чавкающий звук и хруст костей, после чего хищница замерла.

Как Матвей отработал скамейкой, я наблюдал краем глаза. Как и остальные: мы вновь во все глаза смотрели за агонией первой темной твари. Остававшаяся в ней Тьма разъедала тело, словно кислотой, вокруг Анфисы заворачивались дымком темные лоскутья. В полной тишине было слышно, как она царапает удлинившимися когтями брусчатку двора, как скребут по камню набойки тонких каблуков.

Прибежали из дома вооруженные Семенович и Антипенко. Семенычу я кивнул – как-никак он мне жизнь только что спас. Нет, я, конечно бы, еще побарахтался, сразу откланиваться не собирался, но все равно его помощь очень кстати. Дробовик, из которого была убита темная тварь, Семенович так и не отпускал. Отметил мимоходом, как у него сжимающие цевье костяшки побелели от напряжения.

Прибежали уже с соседней виллы и бойцы Семеновича, которых он отправил рассредоточиться по периметру. Ну да, нечего им пока на такое смотреть. Около минуты еще продлилась агония Анфисы, в результате которой Тьма полностью сожрала плоть, и на брусчатке двора осталось только маслянисто поблескивающее, словно выжженное черное пятно в подобии человеческого силуэта.

– Все сняла? – спросил я Жанну.

– Да, – кивнула она, выключая запись. И только сейчас вытерла бегущие из носа струйки крови. Далеко бегущие – уже спустившиеся через подбородок и шею в декольте платья.

Дэвид с Матвеем стояли рядом молча, изумленно взирая на происходящее. Только сейчас Матвей опустил скамейку, которая звучно лязгнула металлическими дугами ножек о брусчатку.

«Он ее все это время на весу одной рукой держал?» – только дошло до меня.

– Хэта што такое? – от волнения майор Антипенко заговорил явно на родном белорусском. – Это и есть твоя нечисть? – взял он себя в руки почти сразу.

– Во-первых, не моя, а во-вторых, это не нечисть.

– Демоны? – поинтересовался Семенович. Спросил спокойно, но сам бледный, и до сих пор белеют костяшки пальцев, крепко сжимающих дробовик. Был бы дробан помягче, из него бы уже сок капал.

– Нет, это не демоны. Культисты.

– И што хэта такое за культисты? – замполит вновь начал переходить на родной говор.

– Я готов вам все объяснить, но давайте сначала приберемся. Вот это, – показал я на черную лужу, – нужно накрыть чем-нибудь. Главное не касайтесь темных пятен, это смертельно опасно. Вот это, – показал я на тело оставшейся для меня безымянной хищницы, – надо бы или накрыть, или убрать. Когда сюда придет охрана отеля, не хотелось, чтобы они увидели это.

Прибраться до конца мы не успели. Мы толком даже начать не успели – фары подъезжающей машины охраны осветили парковку. Но Семенович быстро сориентировался – сунул мне дробовик, а сам взял с собой Дэвида и ушел договариваться. Мы двинулись следом, но не доходя остановились – встав компанией так, что наша группа закрывала обзор из машины на уцелевшее тело хищницы.

Несколько минут прошло в напряженном ожидании, после чего машина охраны сдала задом и, мазнув по нам лучами фар, уехала. Семенович с Дэвидом договорились, отлично.

Тело безымянной хищницы убирать мы не стали – ее, как и темную лужу на месте гибели Анфисы, накрыли простынями. К ночи с моря поднялся ветерок, грозя сдуть легкую ткань, так что простыни мы прижали к земле по краям найденными неподалеку булыжниками тротуарной плитки. Сразу несколько небольших стопок этого оружия пролетариата, оставшегося после мощения двора, видимо, просто забыли вывезти, банально потеряв в кустах.

Что Семенович, что Антипенко уже связались со своим начальством, и для исследования тела и изучения Тьмы совсем скоро должна была прибыть команда криминалистов и специалистов. Сборная команда – так как за мной приглядывало теперь официально два ведомства, то это, похоже, будут не только федералы.

Когда сборная команда приехала, мы все вместе – кроме ушедшей в дом Жанны, собрались на лужайке в беседке под звездами. Все отходили от потрясения. Я от понимания, что мог просто все мгновенно потерять из-за неосторожности, а остальные – ошарашенные от первого столкновения с темной нечистью. И после того, как старшим товарищам были изложены обстоятельства знакомства с хищницами в клубе, все взгляды скрестились на мне. Но только когда вернулась переодевшаяся и приведшая себя в порядок Жанна, был задан первый вопрос.

– Максим. Ты сказал, что это были культисты, – спросил Семенович обманчиво ровным и спокойным голосом.

Ну вот. Очень скользкая тема, сильно я ее избегал. Но сейчас, похоже, время рассказа пришло.

Глава 4

– Да, культисты. Мы до них еще не дошли в подробной классификации, а находятся они в ненаписанном пока нами параграфе «Заражение Тьмой».

– Максим, вот сейчас прошу внимания, у меня есть важный вопрос, – в голосе Семеновича послышались металлические нотки. – Почему мы до этого еще не дошли? И почему… – тут он явно сдержал усиливающее эффект слов междометие, – я первый раз слышу про каких-то культистов?

Я выдержал небольшую паузу, в ходе которой примирительно поднял руки с открытыми ладонями.

– Спокойствие, только спокойствие. Сейчас все объясню. Готовы слушать? Понадобится некоторое время, может, кто чай хочет, или?.. – увидел я непонимание моего вопроса.

– Максим, мы готовы, – мягко сказала Жанна, опередив комментарий Семеновича.

– Отлично. Итак, начнем. Одной из восьми основных стихий Круга стихий является Тьма. Взаимодействие с ней опасно заражением для души, и для тела. Теоретически должны быть люди, которым сила духа позволяет повелевать Тьмой, но никто про таких не слышал. Потому что Тьма поглощает. Тьму можно принять, и тогда у человека меняется душа. Ну и тело, конечно, – показал я маслянистую лужу на месте, где недавно лежала Анфиса.

Все одновременно повернулись, явно переживая заново картину увиденного, после чего снова посмотрели на меня.

– Но в первую очередь все же душа. Об этих людях, которые добровольно приняли Тьму, мало что известно. Их называют культистами, их организацию – Культ Тьмы. Но, как мне кажется, они сами суть Тьмы.

Семенович попытался что-то сказать, но я жестом попросил меня не перебивать.

– Мне довольно сложно формулировать мысли, чтобы сказанное было понятно, поэтому давайте сейчас основное расскажу, а вопросы потом.

Итак, когда Тьмой заражается умирающее тело, получается темный зомби, пустышка. Существо. Оно может, например, стоять на одном месте годами, пока команду не получит, или пока живую кровь не учует. Если же Тьмой заражается не умирающий, а живой человек, он может принять ее добровольно, становясь частью культа Тьмы. Но есть вариант не принимать, а сопротивляться Тьме. Тогда в результате может получиться одержимый, когда Тьма преодолевает сопротивление чужой души. Одержимые не сильно разумны, но это и не такие тупые организмы как зомби. Живая кукла, нацеленная на уничтожение живого.

Эта девчонка, похоже, сопротивлялась, – показал я на то место, где лежала успокоенная скамейкой девушка-хищница, вокруг которой работала группа криминалистов в костюмах биологической защиты. – Вот эта, – показал я на место, где под пленкой осталась темная лужа от Анфисы, – наверняка приняла Тьму.

– Мэри разговаривала вполне адекватно, я бы не назвал ее «живой куклой», – вдруг произнес Дэвид.

Мэри. Вот как звали до сего момента безымянную сестричку-хищницу.

– Если она не была культисткой, а одержимой, скорее всего, Тьма поразила ее совсем недавно, может быть, даже пару часов назад. В этом случае первое время человек даже не понимает, что его душа уже пожирается Тьмой, живет как обычно. Доживает.

– Если ты поражен этой заразой, то остается выбор – или стать культистом, или стать одержимым? Сопротивляться бесполезно? – поинтересовался вдруг майор Антипенко, который к этому моменту явно собрал мысли в кучу.