Варлорд. Путеводная звезда. Том I

Не слушая, княгиня порывисто двинулась вперед. Мне хватило ума не пробовать ее остановить. Подойдя к кровати, Анна Николаевна рывком сдернула с бедняжки горничной одеяло.

Секунда, другая, третья. Отпущенное одеяло упало, а ко мне обернулась самая настоящая фурия.

Раньше подобное я видел только в кино – глаза княгини превратились в два горящих огнем провала, а кисти объяли языки пламени. Верхняя губа Анны Николаевны ощерилась, а на лице появилась маска ярости.

В этот момент вновь сработал инстинкт самосохранения – как было совсем недавно с Астеротом. Тот самый инстинкт, который тысячи лет помогал моим предкам выживать. Еще секунда, и я труп – мелькнуло отчетливое понимание.

В этот раз от моих действий ничего не зависело. Не надо было терпеть боль и находить нужные слова – я просто смотрел в глаза собственной смерти. Сам я не мог сделать ничего, но в этот момент начало действовать мое тело. Начало действовать, несмотря на полную неподвижность – мобилизуя возможности и способности организма. Я стоял как стоял, но время вдруг словно остановилось, замирая во мгновении. Все вокруг подернулось серыми всполохами и мглистой пеленой, в которой ярким пятном горела фигура княгини.

В остановившемся мгновении остались только мы вдвоем – и при этом я принял более удобную оборонительную стойку. Не знаю, сколько прошло времени. Вероятно, всего несколько секунд – но они показались мне вечностью.

Объявшее кисти княгини пламя постепенно исчезло, глаза потухли – став просто чуть темнее, храня память о плескавшемся в них огне. Я моргнул, и серость вокруг приобрела прежние оттенки яркого мира. Может быть, показалось, но вроде прямо перед глазами мелькнуло два черных, истончающихся в воздухе лоскутных языка.

Инстинкт самосохранения, кстати, сработал не только у меня. Ввалившейся вместе с княгиней ко мне в комнату троицы не было видно. Но я чувствовал их присутствие – худой и длинный, как жердь, управляющий лежал в углу, стараясь вжаться в стену за шкафом, Мустафа и профессор предпочли ретироваться в коридор.

Тишину нарушило пьяное бормотание моей гостьи – которая заворочалась и попробовала вернуть на себя одеяло. По тому, как княгиня накрыла девушку, я догадался – в моей кровати лежит вовсе не горничная.

«Цвет ее глаз» – всплыло в памяти красивое название одной из книг моего мира.

Да, необычный цвет глаз, как оказывается, в этом мире точно значит очень и очень много. И похоже – судя по вновь разгорающемуся огню во взгляде Анны (вот уж действительно свет) Николаевны, я очень крупно встрял.

Глава 8

Выражение лица княгини не предвещало ничего хорошего – никому. Но, к счастью для всех присутствующих, она смогла взять себя в руки. Разгорающееся в глазах пламя погасло, окутавшие кисти всполохи истончились.

– Через полчаса жду вас обоих у себя в кабинете, – процедила Анна Николаевна и направилась к выходу.

Когда княгиня проходила мимо, в лицо дохнуло жаром – словно у большого костра оказался. Серьезного усилия стоило остаться на месте и сохранить невозмутимость – и по краткому, едва заметному взгляду княгини я вдруг понял, что она наблюдала за моей реакцией.

Следом за Анной свет Николаевной комнату покинул управляющий. Выбирался из угла он на четвереньках, а мне не хватило ума отвести взгляд. На то, что управляющий всерьез испугался за свою жизнь и забился в угол, мне было все равно. Я думал совершенно о другом, просто вперившись взглядом в пространство. Как назло, именно в точку, где гарцевал на четырех костях седовласый господин. Столкнувшись с ним взглядом, мысленно выругался – вот так на ровном месте получил еще одного врага.

Худой как жердь дядька был насквозь знакомой и узнаваемой породы – обитатель курятника. Пихать ближнего, гадить на нижнего и подмахивать вышнему. Вышколенный и любезный с руководительницей (или правильнее – хозяйкой?), с подчиненными он наверняка строг и предвзят. И, не зная о моем истинном статусе, проблем может принести гораздо больше, чем княгиня. Она до мелких пакостей точно не опустится, а вот этот товарищ наверняка сподобится. Трусливые и злопамятные до мелочей люди – очень опасные противники.

Важный вопрос, но подумаю об этом позже – продолжал я смотреть сквозь поднявшегося и торопливо, суетливо даже выходящего в коридор управляющего, который очень умело прятал злобу во взгляде.

Анна Николаевна сказала, что нам обоим необходимо быть у нее через полчаса. Обоим – это, как понимаю, вместе с прекрасной незнакомкой, которая посапывает под одеялом. Мне ее на себе что ли принести?

Мустафа и краснолицый профессор, кстати, в комнату заходить не торопились. Да, сами себе они не враги, как понимаю. И не желают даже приближаться к «горничной» на моей кровати.

Мда. «Анна Николаевна, вы все не так поняли».

Дочь? Почти наверняка. Отлично я выступил тогда с «каждый имеет право на личную жизнь», что при наличии голого и пьяного в стельку тела на кровати сложно трактовать двусмысленно. Мда, инцест дело семейное – прекрасно я начал обживаться на новом месте.

Ладно, посмеялись сквозь слезы, и хватит – оборвал я лезущие в голову мысли. Если станет совсем невмоготу, можно будет… Что можно будет? – тут же жестко спросил сам себя. Принять решение и сократить годичный срок, выданный мне ведомствами на раздумья?

Без вариантов. Легко не будет нигде. Я незаконнорожденный – и если буду работать на федералов, мне об этом будет вслух напоминать каждый второй. Если на имперцев – каждый первый, но молчаливо. Поэтому стоит отставить пораженческие мысли в сторону и разбираться с происходящим здесь и сейчас, не рассчитывая пути отхода. Отступать некуда, позади Москва.

«А вот Кутузов Москву оставил», – подсказал мне внутренний голос.

В очередной раз подсказав внутреннему голосу заткнуться, я вышел в коридор к ожидавшим меня профессору и Мустафе.

– Олега, я тебе говорил, что ты… – начал было сириец, но осекся после моего взгляда.

Мустафа сильно изменился. Не только внешне, но и в плане отношения к миру. Если в протекторате он мимикрировал под окружающую действительность, не выделяясь из безликой и опасливой толпы, то сейчас излучал внутреннюю уверенность.

Да, здесь его принадлежность к федеральному ведомству – не покрытая полным мраком тайна, поэтому уверенности и внутреннего достоинства в его действиях и словах точно прибавилось. Особенно на фоне присутствия рядом краснолицего профессора, явно принадлежащего к конкурирующему ведомству.

– Барон Максимилиан Иванович фон Колер, – слегка склонил голову профессор. – Алексей Петрович, с сегодняшнего дня по указу графа Безбородко я ваш мастер-наставник и навигатор.

Открыв рот, но не найдя что сказать, я просто кивнул.

– Рад знакомству, – смог наконец произнести хоть что-то. Замялся не из-за удивления или робости, а от свалившихся на голову вводных.

– Предлагаю отложить знакомство на более поздний срок и встретиться после того, как вы вместе с княжной Анастасией закончите разговор с Анной Николаевной, – покладисто произнес профессор. – Пока же, думаю, вам стоит привести себя в надлежащий вид, – взглядом он указал на зубную щетку у меня в руке.

Да, надо бы – мысленно согласился я с ним, но зайти обратно в комнату не успел. В коридоре появилась еще одна незнакомка. Судя по цвету глаз – пугающе светлых, практически белесых, принадлежала она к числу обладающих магическим даром.

Прошагавшая мимо и даже не глянувшая на нас сударыня была неуловимо похожа на Анну Николаевну – только чуть постарше. Сестра, наверное, – подумал я, провожая ее глазами. И наверняка именно она должна привести в чувство «княжну Анастасию» на моей кровати.

Догадка оказалось верной – вот только увидеть, как лечат алкогольную интоксикацию с помощью магии, я не сумел. Машинально шагнул вперед, но незнакомка резким движением захлопнула дверь прямо перед моим носом.

– Алексей Петрович, – негромко произнес профессор, когда воздух успокоился от потрясшего стены удара. – Предлагаю воспользоваться моим гостеприимством.

Выбора у меня особо не было – коротко посмотрел я на зубную щетку в руке, и мы втроем двинулись прочь. Мустафа посмеивался, я с интересом оглядывался по сторонам, Максимилиан Иванович сохранял показательное спокойствие.

Помещение в этом же крыле усадьбы, в которое он меня привел, удивило размерами. Барону выделили апартаменты с гостиной, несколькими спальнями, даже балконом с выходом на галерею.

– Воспользуетесь? – поинтересовался у меня Максимилиан Иванович, указывая на вполне обычный с виду шкаф-купе. Благодарно кивнув, я открыл дверцу.

Предсказуемо никаких вешалок и развешанных костюмов внутри не было. Только прет-а-порте принтер. Загрузочная воронка, ростовой сканер, пустая ниша для готовых предметов гардероба.

– Максимилиан Иванович, подскажите как мастер-наставник… – негромко поинтересовался я, отправляя в приемную воронку зубную щетку. Коротко мигнуло – оповещая о переработке изделия в ноль.

– К вашим услугам, Алексей Петрович, – скрывая смешинку во взгляде, ответил незамедлительно барон.

– Я не знаток порядков и норм поведения высшего общества Российской Конфедерации, к которому, несомненно, относитесь и вы, и княгиня. Мне нужен совет по поводу формы одежды на предстоящую беседу.

Мустафа, кстати, без приглашения уселся за стол и уже помешивал кофе в чашке – явно своей бесцеремонностью стараясь произвести впечатление на фон Колера. Тот на сирийца внимания не обращал, опять же показательно, и задумался над моим вопросом.

– Вы уже зачислены в штат Елисаветградской гимназии имени Александра Витгефта, а разговор предстоит весьма серьезный. Думаю, форма гимназиста в этом случае подойдет больше всего.

– И безопасней будет, – хмыкнул Мустафа.

– Ваш невоспитанный друг на удивление прав, – кинул фон Колер. – Одно дело покалечить мою прислугу, другое – гимназиста.

«Покалечить?»

– Прислугу? – удивленно приподнял я бровь.