Улей. Книга 2

– Бабушка жива?

– Не знаю. Для меня мои родители умерли.

– А твой муж? Твой первый муж, мой отец…Уильям. Кронос. – закрыв кран, Кая оглядывается через плечо.

Спина матери неестественно напряжена, руки застыли. Девушка с отчаянием понимает – она ничего не скажет. Нет никаких сомнений в том, что Кронос держит бывшую жену в страхе, тщательно промыв мозги и напрочь уничтожив психику. Он запрограммировал ее разум, установив определённые блоки, взломать которые будет очень непросто, но у них впереди много времени, чтобы попытаться вернуть матери настоящую личность, а не эту измученную марионеточную оболочку.

– Расскажи мне о нём. Что он сделал? Почему ты его так боишься? Зачем держит нас здесь?

Женщина не успевает ответить и вряд ли собиралась, что-либо ей рассказывать. В замке двери со скрежетом проворачивается ключ, и через мгновение в камеру заходит Кронос со своей проклятой тростью.

Уродливая вытянутая маска полностью скрывает лицо, черный смокинг, кожаные перчатки, подавляющая властная энергетика, от которой холодеет кровь. Заперев дверь изнутри, он убирает ключ в карман и делает шаг вперед. Резко развернувшись, Каталея вжимается задницей в раковину, в защитном жесте обхватывая дрожащие плечи руками. Девушка с изумлением наблюдает, как мама внезапно подскакивает с места и с неожиданной резвостью подбегает к Кроносу.

– Уилл, ты пришел! – Встав на цыпочки, она целует его в щеку, словно действительно рада его видеть. Девушку мутит от отвращения, в висках гудит пульс, горло перехватывает спазм. Это какой-то беспросветный безумный кошмар.

– Здравствуй, Мария, – он с нарочитой нежностью гладит ее по щеке, и лицо женщины озаряет щенячий восторг. Смотреть на это у Каи нет никаких сил. – Ты уже пообщалась с нашей дочерью?

– Ты обещал, Уилл….Ты дал мне слово, что Диана не окажется здесь, – бормочет мать, бегло взглянув на Каталею. В груди девушки разливается тепло, на глаза набегают слезы облегчения и благодарности за то, что безумие не лишило ее мать инстинкта защищать своего ребенка. Она все еще любима… Хотя бы один человек во вселенной не равнодушен к ее судьбе.

– Планы изменились, Мария. Пришло ее время воссоединиться с семьей, – ласково отвечает Кронос, приводя Каю в замешательство искренностью своего тона.

– Она ничего не знает и не готова… Ей тут не место, Уилл, – осторожно возражает женщина. Сломленная, проигравшая, но еще пытающаяся отстаивать, пусть так несмело, право дочери на жизнь.

– Возвращайся за стол, милая, – мягко отстранив Марию, Кронос переключает внимание на неподвижно застывшую девушку.

В прорезах маски мрачно сверкают светлые, почти бесцветные глаза. Их тяжелый пронизывающий взгляд замораживает, подавляет, лишает воли.

Парализованная страхом, не в силах разорвать зрительный контакт, Кая замирает, сердце бахает на разрыв, конечности немеют, язык прилипает к нёбу.

Страшный, опасный, расчётливый, беспощадный и очень умный.

Ее отец.

– Ты заслужила серьезное наказание, а получила бесценный дар, – холодно произносит Крон, шагнув в сторону девушки. Ее мать, понуро опустив голову, послушно плетется в указанном направлении, садится на стул и склоняется над незаконченной фигурой. – Тебе следует поблагодарить меня, Кая, – не дождавшись никакой реакции, он прожигает пчелку нетерпимым взглядом.

Девушка отводит взгляд, уставившись на бетонную стену за его спиной, на которой, помимо зеленящей и чернеющей плесени явственно видны глубокие полосы, похожие на рытвины от ногтей. Возможно, таким образом мама пыталась считать количество проведённых дней, что представляется Кае практически невозможной задачей. В камере без окон и с хаотично включающимся освещением нельзя определить даже время суток.

Кронос подходит еще ближе, заставляя каждый нерв девушки задрожать от ужаса и отвращения. Едкий запах меди врезается в ее рецепторы, вызывая головокружение и тошноту. Ноги подкашиваются. Чтобы не рухнуть, она хватается обеими руками за ржавую железную раковину.

– Молчание тебя не спасет, – мужчина хватает ее за скулы, вынуждая взглянуть в бездушные хищные глаза.

Грубые пальцы в кожаных перчатках больно впиваются в нежную кожу, жуткий взгляд высасывает душу.

– Сейчас ты полна ненависти, в твоей голове кишат сотни вопросов, но, чтобы получить ответы, тебе придется постараться заслужить мое доверие, четко следовать указаниям и выполнить наш уговор. Еще один заговор за моей спиной, и я заставлю тебя смотреть, как мучительно и медленно умирает твоя мать, а затем так же медленно, заставив прочувствовать каждое мгновенье агонии, убью тебя. Скажи мне, пчелка, насколько сильно ты хочешь жить?

Стиснув зубы, Кая посылает монстру полный ярости и сопротивления взгляд. На данном этапе он победил, но это не значит, что она готова отказаться от борьбы.

– Ты считаешь меня кровожадным чудовищем и правильно делаешь, – понизив тон до вкрадчивого шепота, Кронос продолжает свою изощренную моральную пытку. – На самом деле я куда страшнее, чем ты способна объять своим ограниченным сознанием. Ты глупа, неопытна и полна бунтарских идей. Ты все еще веришь в справедливость и возмездие, но это не делает тебя сильной. Ты – легкая и смертельно скучная добыча. Управляемая и жалкая в своих никчёмных потугах бросить мне вызов. Я могу раздавить и уничтожить любого. Кровные узы не имеют значения. Я никогда не хотел делить свою власть ни с кем. Даже с собственными детьми, однако мои жены упорно стремились подарить мне наследника. Медея лучше всех понимала мои истинные желания и цели. Она продержалась рядом со мной так долго, потому что целиком и полностью разделяла их.

– Тогда зачем тебе убивать Медею? – находит в себе силы прохрипеть пчелка.

– Она больше не нужна, – равнодушно отзывается Кронос. – Время королевы подошло к концу. Ее тоже поразил вирус женского безумия, и единственный способ вылечить его – смерть. От руки той, кого она давно считает мертвой.

– Медея не знает, что я твоя дочь?

Громогласно рассмеявшись, Крон подносит набалдашник трости к лицу девушки и в следующую секунду из его центра выдвигается длинна игла, напоминающая пчелиное жало.

– Она лишь красивая безмозглая кукла, которой я позволяю играть роль своей королевы. Власть – это не только самый мощный наркотик, но тяжелое бремя, выдержать которое способны единицы. Медея не вывезла возложенной на нее чести, она погрязла в похоти и кровавых оргиях, забыв о своем истинном предназначении, – он уходит от прямого ответа, но в тоже время дает понять, что пчелиная матка, такая же пешка, как и все остальные пленники Улья.

– И в чем ее предназначение? – глухо спрашивает Кая, не сводя застывшего взгляда от острия иглы.

– Служить мне, – в его голосе звучит превосходство и непреклонная уверенность. – И только мне. Теперь настал твой черед послужить мне. Выполнишь мою волю, будешь жить ты… и она, – он коротко кивает сторону сгорбленной за столом женщины. – Нет – вы обе умрете в муках. Все просто. Жизнь или смерть. Выбор за тобой, дитя мое.

– Я уже давала тебе свое согласие, – Кая отводит голову назад, и, немного помедлив, Кронос убирает свою убийственную игрушку.

– А потом вступила в сговор с батлером. Не так ли? – слегка склонив голову, мужчина сверлит ее проницательным ядовитым взглядом.

– Нет, – отрицает пчелка. – Я ненавидела Мина и убила его. Это только мое решение. Больше ничье.

– Кто дал тебе нож, Кая? – вкрадчиво спрашивает Крон. – Медея сказала, что это сделала она, но мы оба знаем, что королева солгала, защищая своего любимого пса.

Снова сжав зубы, девушка отводит взгляд в сторону, не позволяя Кроносу прочитать ответ в ее вспыхнувших яростью глазах.

– В Улье его называют Цербером, а на деле он всего лишь ничтожный щенок. Его единственное достоинство заключается в умении манипулировать доверчивыми пчелками, и это все, чему он научился за годы пребывания здесь. Бут не способен защитить даже себя, но ты, как и сотни других глупых идиоток, позволила ему управлять своими решениями. Ты и сейчас под риском смерти покрываешь его, пока он усердно ублажает твою ненасытную тетку.

Кая резко вскидывает голову, ошарашенно уставившись в полыхнувшие триумфальным удовлетворением глаза.

– Так мамочка не рассказала тебе, что королева Улья ее младшая единокровная сестра? Какая неожиданность, правда?

– Я тебе не верю, – сдавленно выдыхает Кая, ощущая, как сжимаются все ее внутренности, а кислород стремительно покидает легкие.

– Полностью согласен с тобой, настолько непохожих сестер еще нужно поискать. Но это правда, какой бы омерзительной она тебе не казалась, – надменно ухмыляется Кронос. – Медея всегда завидовала своей старшей сестре. Наследница рода, избалованная, хрупкая, нежная, любимица всей семьи, смиренно выполняющая любую прихоть сначала своих родителей, потом – мою. Твоя мать получила в мужья того, кого жаждала сама Дея, и этого она ей не простила.

– Медея помогла маме сбежать? – озвучивает Кая внезапно пришедшую в голову логичную мысль.

– Это было бы слишком просто, пчелка, – лениво поглаживая снова гладкий наконечник трости, уклончиво отвечает Кронос. – Чем масштабнее игра, тем выше ставки. В конечном счете всегда побеждает тот, кто умеет играть вдолгую[2 - Играть вдолгую – на перспективу, не рассчитывать на немедленному получение результата.], правильно распределяет инвестиции и просчитывает свои ходы на годы вперед. Ты можешь уйти отсюда прямо сейчас, – он резко переводит разговор в другое русло. – Твою мать переведут в другую камеру с лучшими условиями и окажут необходимую медицинскую и психологическую помощь. Спроси меня, что ты должна для этого сделать, – приказным тоном требует Крон.

– Ты хочешь, чтобы я убила Бута и Медею, – Вздрогнув, Кая переводит задумчивый взгляд на мать, потом снова смотрит в безжалостные дьявольские глаза.

– Да, дитя. Ты готова занять сторону сильнейшего?

Сложность выбора заключается в наличии вариантов, а у нее их всего два. Жизнь или смерть. Но все-таки что-то мешает ответить Кроносу безусловным согласием. Внутри нее все еще теплится глупая надежда на то, что третий вариант существует. Вера в спасение, которое обязательно придет, если все сделать правильно.

«Чтобы не происходило – молчать. Расколешься – тебе конец.»

Приняв отсутствие ответа за согласие, Кронос хищно нависает над едва держащейся на ногах пчелкой:

– А теперь расскажи мне, как на самом деле умер Господин Мин.