Куда приводят грехи

«Какого черта?» – промелькнула в голове первая связная мысль.

«Что я здесь делаю?» – это прозвучала вторая. Ладонь прострелила обжигающая боль, и он дернулся, с ужасом глядя вниз.

– Стас, если ты решил меня кинуть, то я… – истерически завопил за спиной женский голос. Он хотел повернуться, чтобы высказать ненормальной суке все, что о ней думает. Это она! Она! Хитрая двуличная стерва. Он знал, что нельзя никому доверять, но Белевская так убедительно ненавидела Чернова….

* * *

Кирилл

Несмотря на раннее пробуждение, неплохое выдалось утро. И завтраком накормили, и кофе выпил, и день вроде как солнечным обещает быть. Что еще нужно, чтобы почувствовать удовлетворение от жизни? Не употребляю термин «счастье», для меня это нечто из ряда размытых, неточных понятий, придуманных людьми для придания смысла порой бессмысленным событиям. А мне не нужен смысл, только движение. Только вперед. А конкретно сейчас – вниз. На один этаж.

Дверь оказалась не заперта. Стас, видимо, открыл, чтобы я не долбился. Зашел, как к себе домой. В гостиной орал спортивный канал, на кухне шумела вода. Вроде один мужик живет, а впечатление хаоса возникает с порога. Направился на кухню, предвкушая веселую попойку без последствий. Стол накрыт. Накрыт, конечно, громко сказано. Стаканы расставлены, запотевшая холодненькая бутылка вискаря в центре, на тарелке порезанный свежий и соленый огурцы – овощная нарезка, и апельсин кругляшами – фруктовая. На плите в кастрюльке кипела вода вместе с пельменями – горячее. Ресторан отдыхает, товарищи!

– Стас, я сейчас без тебя начну. Двигай давай сюда. Потом на записи матч досмотришь, – крикнул я, усаживаясь за стол.

В ответ тишина. Нехорошая такая, тяжелая; по ногам сквозняк, хотя дверь я закрыл. Может, покурить вышел на балкон, так он на кухне обычно дымит. После развода некому нотации читать.

Встал с тяжелым вздохом и поплелся на поиски пропавшего друга. По дороге проверил ванную и туалет, заглянул в спальню. Кровать разобрана, под ней три пары «уставших» носков. Классика. В гостиной по-прежнему надрывался спорт-канал. Стас не замечен.

Балкон нараспашку, но и там, сквозь прозрачный тюль, Чупрасова не наблюдалось. Разошлись, может? На лифте за мной поехал? Один этаж? Бред. В магазин побежал? За майонезом к пельменям? Вот это более правдоподобная версия.

– Подготовился бы сначала, а потом в гости звал, – подумал вслух и, достав пачку сигарет, пошлепал к балкону. Перекурить, что ли, пока Стас не объявился.

А входную почему он не запер? – мелькнуло в голове. Сам же бывший мент. В курсе, что пары минут хватит, чтобы квартиру обчистить.

С улицы доносились звуки трассы и завывающих сигналок. Ничего удивительного. Город огромный, население больше десяти миллионов. Каждую минуту что-то случается.

На захламленном инструментами и спортивным инвентарём балконе, я заметил кухонный табурет. Вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок. Первые симптомы херового предчувствия. Дом сдавался уже с застекленными балконами. Пластиковое окно, под которым стоял табурет, было распахнуто, москитная сетка валялась на полу.

А ревущие сигналки все ближе….

Что за хренотень творится? Шагнув вперед, выглянул из окна. Открытая рама на уровне моего пояса, но если встать на табурет, то запросто можно спикировать вниз. Мысль пришла спонтанно и даже зафиксироваться не успела, когда я опустил взгляд и почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом.

Черт!!!

С высоты двадцать третьего этажа собравшаяся внизу толпа напоминала разворошенный муравейник. В центре людского сборища, на тротуаре, лицом вниз лежал человек. Сердце сделало замысловатый кульбит и перешло в режим отбойного молотка, выбивающего дух из оцепеневшего тела. Интуиция меня редко подводила, я всегда умел сопоставлять факты. Я бывший следак. У меня гребаный нюх, чуйка, если хотите. Я уже знал, что это Стас.

Несколько секунд я в каком-то ступоре смотрел, как набежавших зевак разгонял прибывший наряд полиции. Возле подъехавшей скорой переговаривались врач и мужик в форме. Судя по тому, что люди в белых халатах не спешили к лежащему на асфальте Стасу, ни о каком шансе на то, что он мог выжить, после падения с высоты двадцать третьего этажа, не могло быть и речи. Ну да, какие тут могут быть шансы?

Последняя мысль меня резко вывела из транса; я включил мента в отставке и быстро попятился назад. Надо сваливать, пока полицейские меня не засекли. Я на собственном опыте знал, как работает судебная система в подобных случаях. Привлечь меня не за что, мотив отсутствует, улик никаких, но по допросам затаскают – сто процентов.

Я уже развернулся, чтобы уйти с балкона, когда взгляд случайно зацепился за круглую блестящую монетку, завалившуюся под стул. Не раздумывая, наклонился, чтобы поднять ее и автоматически сунул в карман. В голове мелькнуло запоздалое предположение, что я, возможно, забрал улику с места преступления, но я тут же отогнал его. Врагов у Стаса не было. Я точно ни одного не встречал. Версия с убийством явно не будет рассматриваться. Но что остается? Стас не тот парень, кто, встав с утра пораньше, приглашает друга выпить, накрывает стол, а потом выпрыгивает из окна.

Как же пельмени, в конце концов?

Ладно, надо дергать отсюда. Подумаю обо всем в спокойной обстановке. Монета не единственное, что я забрал из квартиры Чупрасова. Виски ему тоже больше не пригодится.

* * *

Осознание произошедшего накатило позже, часа через два. Я закрылся в своей квартире и не отпирал дверь, когда начались многочисленные звонки, потому что догадывался, кто там. Я не был готов давать показания, но один хрен, придётся. Завтра или через неделю. Я друг погибшего, босс, сосед. Меня вызовут. Без вариантов.

Я плотно закрыл все шторы, отключил телефон и пил в одиночку на своей кухне виски Стаса, который мы должны были выпить вместе. Этажом ниже…

На столе наполненный стакан, в голове неразбериха. Я рассеянно крутил в пальцах старую монету, внешне очень похожую на золотую. Я пока не думал и не строил теорий; я перебирал в памяти вереницу событий из прошлого, связанных с Чупрасовым.

Вспоминал наши загулы в юности, драки во дворах с соседскими мальчишками, службу в армии и тяжелую ментовскую работу. Вспоминал, как Стас отговаривал меня увольняться из отдела, а через год сам ушел, чтобы занять пост моего заместителя в «Фемиде» и как я свалил на него все обязанности, а через год открыл охранное агентство «Зевс», переманив туда еще одного нашего бывшего сослуживца – Ваньку Юматова. Потом открыл первый фитнес-клуб на цокольном этаже бизнес-центра, в котором снимал офисы первых двух компаний. Многие предприниматели из данной сферы терпели убытки и закрывались, не выдерживая конкуренции, а у меня попёрло в геометрической прогрессии, с первого же месяца.

Стас считал, что у меня жилка предпринимательская заложена и чуйка развита или просто дар притягивать бабло. Самое удивительное, я никогда ничего не планировал. Все происходило само собой. Появлялась идея и я ее реализовывал, не встречая, как правило, особых препятствий.

Мы со Стасом и две одинаковые квартиры в новостройке на Новом Арбате точно так же приобрели. Абсолютно спонтанно. Ехали мимо, дом понравился, позвонили риелтору, на следующий день посмотрели и оформлять начали, через пару месяцев заселились. А когда собирались за бутылкой на его кухне или моей, Чупрасов любил вспоминать, как мы первый миллион чистой прибыли в закрытом клубе с элитными проститутками отмечали. Спустили там половину, если не больше. Оторвались, как говорится на полную катушку, острых ощущений до конца жизни с лихвой. Правда, потом пояса подтянуть пришлось, но это так, мелочи. Сколько раз мы договаривались повторить? Не срасталось никак, а теперь поздно уже повторять и не с кем.

Раньше как думали: будет много денег – все сможем себе позволить: тачки, бабы, путешествия, казино, рестораны, а на деле иначе вышло. Времени в обрез и мозг, как калькулятор; сплошные отчеты, графики, финансовые прогнозы, бизнес-схемы. Даже на тренировках, доводя себя до изнеможения, мысленно новые офисы и компании открываю. Стас удивлялся всегда моей способности переключаться. Помогал мне во всем. На него положиться можно было в любой ситуации. Надёжный парень.

Был.

Не представляю, что могло его толкнуть с двадцать третьего этажа солнечным, июньским утром. Может, я недостаточно хорошо его знал. Нет, ерунда. Он со мной все насущные проблемы обсуждал. Не из любителей трудности в себе вынашивать.

Несколько лет назад Чупрасов пережил тяжелый развод. Жена та еще прошмандовка оказалась. Пока муж на ночных дежурствах пропадал, она любовника себе завела. Стас как-то ночью забежал кофе выпить: на кухне бутылка пустая из-под шампанского, фрукты, конфеты – «романтик», а жена в комнате голая в супружеской кровати с каким-то мужиком. Сына матери своей отправила и нужду в ласке удовлетворяла. Душу Стас тогда из обоих выбил, жена даже заяву на него накатала, побои сняла, хотела при разводе в родительских правах его ограничить, но Чупрасов сам тогда ментом работал, связи имелись, помогли, отстояли. Я всю эту ситуацию все равно, что сам пережил. Чупрасов, несмотря на могучую комплекцию, парень эмоциональный, ранимый. Я уверен, что следаки эту историю поднимут, спишут его смерть на самоубийство, лишь бы дело закрыть по-быстрому. А у Стаса сын в этом году уже во второй класс пойдет. Отец ему нужен…

Не мог он. Не мог.

Но я сам там был. В квартире никаких следов постороннего присутствия. От его звонка до моего прихода не больше пятнадцати минут прошло. Дверь входная была открыта, но он сам мог ее отпереть, чтобы я не звонил. Что могло произойти? Что? Поставил пельмени вариться и пошел счеты с жизнью сводить?

Знаю, что и не такое бывает. Насмотрелся за время работы в отделе. У суицидников, как правило, нет никакой логики, а родственники всегда в шоке и недоумении. Руками разводят, сокрушаются, что никаких симптомов не заметили. Выходит, что я тоже пропустил?

Монета нагрелась в пальцах и, кажется, еще ярче стала. Уставился на нее зачарованно, пытаясь разгадку найти, а в голове пустота. Профиль какого-то важного мужика на аверсе, баба – на реверсе. Сто процентов – богиня. Что эта монета на балконе под стулом делала? Давно закатилась или Стас ее перед тем как вниз сигануть выронил? Чеканка старая. На глаз дал бы век десятый. Случайно закатиться не могла. Слишком дорогая монета, чтобы раскидываться.

Не помню, как допил бутылку и как до кровати добрался тоже. Словно по щелчку рассудок выключился, растворившись в алкогольных парах. Разбудила настойчивая трель дверного звонка, проснулся все еще пьяный. Кое-как доковылял до прихожей. Дверь открыл, а там… «диво дивное» в коротком топе и черных лосинах. «Вечерняя тренировка на дом» пожаловала.

– Кирилл Сергеевич, мы договаривались, – раздвигая губы в улыбке, произнесла новенькая тренерша из моего фитнесс-клуба. Хороша бестия. – Я пришла, – облокотилась на косяк, выпятила грудь. Не надо стараться, девочка и так все отлично видно.

– У меня друг умер, – потерев щетину, хриплым со сна голосом заявил я. Во рту привкус не выветрившегося из организма виски. Девушка поменялась в лице. Хоть убей, не помню, как зовут.

– Мне жаль, я в другой раз зайду, – пробормотала она смущённо.

– Но я-то жив, – ответил я, распахивая дверь шире.

Может показаться, что я как-то неправильно реагирую, слишком хладнокровно и спокойно веду себя, учитывая, что утром потерял друга. Объяснение кроется в моем прошлом. Я контрактник, который на протяжении пяти лет ежедневно наблюдал смерть и не только тех, с кем приходилось воевать, и в кого вынужден был стрелять. Иногда стреляли в нас и попадали, и убивали. Многих из давно похороненных парней я считал своими друзьями. Это жизнь. И смерть. Я не бесчувственный биоробот. Я человек, который каждую ночь видит кошмары. Движение, ежеминутная загруженность, бешеный график – единственное, что помогает мне не думать, но не забыть. Забыть нельзя, невозможно.

Будь я суеверным, то решил бы, что проклят.

Глава 3

Понедельник

Треск… Нарастающий, хрустящий, плотный, обступающий со всех сторон. Я распахиваю глаза и это последнее движение, которое смогу сделать в ближайшие несколько минут… или часов. Восприятие времени размыто. Я могу только смотреть, слышать, осязать, вдыхать.

Треск с каждой секундой усиливается, пробираясь в мою голову; я чувствую, как меняется пространство. Очертания комнаты смазываются, плывут, обрастают живыми тенями, ржавыми вспышками. Запах гари распространяется с молниеносной скоростью и понимаю, что сгущающаяся тьма – это черный дым, отравляющий легкие едким ядом. Я вижу, как вспыхивают обои, шторы; как огоньки пламени ползут по полу, мебели, добираются до постели, крадутся по простыне. Ржавые, юркие, оставляющие чёрный след и осыпающийся пепел повсюду: на моем лице, волосах, губах, во рту. Я дышу им; горло дерет, но парализованные мышцы не позволяют откашляться, выплюнуть едкий привкус, сделать вдох. Паника нарастает, пока сознание мечется, а тело бездействует. Кровать превращается в пылающий факел, я в эпицентре огненного кратера.