Второй шанс

Второй шанс
Алекс Д

Любовь и драма
Предательство бывает разным. Измена не встает ни в какое сравнение с тем, что восемь лет назад сделал с Кристиной ее бывший муж. Долгие годы она боролась с последствиями физической и душевной травмы, сбежав из страны, оставив в прошлом страшные воспоминания. Ее единственными утешениями стали любимая работа и лучшая подруга-психолог. Но новая беда вынуждает героиню вернуться и взглянуть вновь в лицо своим страхам. Что принесет Кристине встреча с тем, кто однажды морально убил и растоптал ее?Содержит нецензурную брань.

Пролог

Со светлым червячком встречается змея

И ядом вмиг его смертельным обливает.

Убийца! – он вскричал, – за что погибнул я?"

Ты светишь", – отвечает.

А.А. Дельвиг.

Москва. 1999 год.

– Вы понимаете, Дэниэл, что я обязан сообщить в правоохранительные органы о случившемся инциденте с вашей женой?

Дэниэл Норман отодвинулся от стены, чуть поддавшись вперед, и поднял на врача свой пустой равнодушный взгляд, в котором отчетливо читалось полнейшее безразличие. Он все еще находился под кайфом, голова гудела, мысли метались, словно в сумасшедшей гонке, сердце стучало так оглушительно, что слова врача, доносились до него сквозь плотный туман. Нет, ничего он не понимал. Его ломало так, что хоть самого под нож. К черту Кристину.

Во взгляде Игоря Журавлева, легендарного хирурга, отражалось такое презрение и отвращение, что Дэниэла это даже позабавило. Разве врачи не должны сдерживать свои эмоции. Сейчас этот измученный уставший после десятичасовой операции хирург, похоже, был готов наброситься на Дэниэла с кулаками. И, черт побери, был бы чертовски прав. Если бы Норман мог сам двинуть себе по морде, он бы это сделал, но, увы, что сделано, то сделано.

– Да, я понимаю, док, – кивнул Дэниэл, прищурив ледяные синие глаза с неестественно-широкими смоляными зрачками. – Она жива? – сухо спросил Дэниэл.

Игорь Журавлев долго смотрел на обдолбанного сынка одного из крупнейших инвесторов клиники. Через пару часов Дэниэла Нормана начнет ломать, и док с каким-то несвойственным ему злорадством ждал, когда настанет этот момент. Журавлев тщетно пытался найти в высокомерном бесчувственном молодом парне хоть какие-то эмоции, но видел только тупое равнодушие и желание поскорее убраться из больницы, куда угодно. Даже в тюрьму.

Хирург никак не мог осознать, постичь того, что случилось с девушкой, которую он оперировал почти десять часов, вытаскивая с того света. Глядя на ее мужа, он искал ответы, но не находил. Это было ново для Игоря Журавлева. За свой век он чего только не насмотрелся, но такое в его практике произошло впервые.

Если бы не положение, которое занимал его миллиардер отец – Джон Норман, Журавлев давно бы взял за грудки наглого подонка и вытряс из него душу. Но Игорь не мог этого сделать по множественным объективным причинам. Доктор с досадой думал, что, вероятнее всего, дело не дойдет до суда, если, вообще, будет открыто. С деньгами Норманов им удастся замять скандал и избежать судебного решения.

– Кристина пережила операцию. Она в реанимации, в крайне тяжелом состоянии. Прогнозы ставить пока рано.

– Понятно, – мрачно кивнул Дэниэл, стиснув челюсти и отводя взгляд в сторону. Даже такой бессовестный подонок, как он, не мог смотреть в осуждающие глаза врача.

Все пять часов, что Дэниэл провел в коридоре, перед операционной, прошли, как в бреду. И он до сих пор находился под кайфом, наркотик все еще циркулировал в крови. Отвернувшись к стене, он уперся в нее лбом, чтобы остудить голову. Разрозненные воспоминания недавних событий складывались в хаотичную незаконченную картинку. Приложив максимум усилий он вспомнил, как вошел в больничный холл, держа на руках завернутую в покрывало Кристину. Ее кровь капала прямо на блестящий мраморный пол. Потом началась суета. Норманов знали в лицо. Его отец основал эту больницу четыре года назад. Именно данный факт сдерживал сейчас ведущего хирурга от самосуда над Дэниэлом. Как бы все не презирали Дэниэла, его отец – Джонатан Норман вызывал всеобщее уважение и поклонение, даже легкий страх. Благородный, сильный, уверенный в себе Джон, мудрый, богатый, щедрый, обеспокоенный всеми проблемами мира, и его сын – эгоистичный, проблемный прожигатель жизни. Какая нелепая карикатура на своего великого отца. Но он был бы другим, все могло сложиться иначе, если бы не жена Джона. Шлюха. Виктория, она во всем виновата.

«Что ж, теперь ты получишь по заслугам, дрянь. Я отнял у тебя самое дорогое, единственное, что еще трогало твое глупое порочное сердце. Где же ты? Почему не плачешь сейчас возле палаты своей драгоценной девочки.»

О, Дэниэл был уверен, что достопочтенной паре уже сообщили, что вытворил непутевый отпрыск Джона. Или вернуться из Нью-Йорка так быстро не получается? Дэниэл не был уверен, что они успели долететь до Нью-Йорка, когда их настигла "радостная весть". Он вспомнил ее счастливую глумливую улыбку, когда вчера она прощалась с ним и Кристиной. Ослепительная, усыпанная драгоценностями, окруженная всеобщим вниманием и любовью мужа. Да, этот свой день рождения она запомнит надолго. Тридцать шесть лет еще не возраст. Все страдания впереди, драгоценная Виктория. Но праздник удался. Дэниэл сам не понимал, зачем пошел на этот чертов прием. Дурочка Кристина заявила, что обязана поздравить свою мать. Так, что отчасти, она сама виновата.

– Игорь! – раздался крик, а затем стук каблучков по кафелю. Неужели!? А Дэниэл уже отчаялся дождаться. – Что с ней, Игорь? Она жива? Что случилось?

Дэниэл развернулся, чтобы успеть запечатлеть в памяти ее лицо, когда эта тварь узнает, что он сделал. Растрепанные светлые волосы, бледное лицо, глаза цвета разлившейся ртути, промокшие от слез и полные ужаса. Как долго он хотел увидеть холеную Викторию без своей лицемерной маски. Дэниэл ждал удовлетворения, злорадной радости, но ничего не чувствовал, совсем ничего. Мачеха игнорировала его присутствие, с мольбой глядя прямо в глаза доктора, который судорожно сжимал ее ладони, хорошо понимая отчаяние женщины, отчаяние матери. Дэн задержал взгляд на простых джинсах и голубом кашемировом свитере. Она всегда одевалась с безупречным вкусом, который наконец-то ей изменил. Сейчас она напоминала обезумевшую от страха девчонку, а не светскую красавицу. Дэниэл не ошибся, поставив на Кристину. Вика родила ее рано, в восемнадцать лет, но материнские чувства не были ей чужды. Она глубоко любила дочь, хотя редко демонстрировала свои чувства. Сухая расчетливая сука.

– Она жива, Виктория, – мягко сказал Игорь Журавлев, чуть склонив голову. – Но в очень тяжелом состоянии. Я не хочу давать вам ложных надежд. Прошу вас, пройдемте в мой кабинет. Здесь говорить не стоит.

– Но я хочу видеть ее, – простонала Вика, до боли сжимая руку врача и с мольбой глядя в его глаза.

– Нельзя. Не сегодня, – твердо ответил Журавлев. – Кристина без сознания. Она в кома, Виктория, подключена к системе искусственного жизнеобеспечения.

– Что? – женщина закрыла рукой рот, чтобы сдержать вопль отчаяния. Наконец, ее побелевшие глаза остановились на Дэниэле, и гримаса лютой ненависти обезобразила ее совершенные черты лица. Ни один мускул не дернулся на лице парня, с холодной сдержанностью он встретил ее обвиняющий яростный взгляд.

– Это ты? Чудовище, что ты сделал? – закричала женщина, растеряв остатки сдержанности. Дэниэл презрительно ухмыльнулся. Доктору понадобилась вся его сила, чтобы удержать женщину, которая, как разъярённая тигрица, пыталась наброситься на Дэниэла. И она имела на это право!

– Что тут происходит? – раздался властный мужской голос. Дэниэл обернулся.

– Вот, и папочка пожаловал, – насмешливо пробормотал Дэниэл. Вся воля Джонатана сосредоточилась сейчас в его судорожно сжимающихся кулаках. Он не мог позволить себе публичной сцены. Слишком много свидетелей. В любой ситуации нужно уметь хранить лицо и достоинство. Жаль, что его сын никогда этого не понимал, что в итоге привело к трагедии.

– Он убил ее, Джон. Этот подонок убил ее, – истерично вопила Виктория, все еще пытаясь дотянуться до Дэниэла.

– Нам лучше пройти в мой кабинет, – настойчиво повторил Игорь, посмотрев в лицо Джона Нормана, единственного, кто мог трезво оценить масштабы катастрофы.

– Держи себя в руках. На нас смотрят, – строго обратился он к жене. – Пойдемте, Игорь.

Взяв под локоть дрожащую от ярости женщину, он уверенно пошел за хирургом, не удостоив сына взглядом. Но Дэниэлу пришлось последовать за ними. Бежать глупо. Джон найдет его везде. Пациенты и персонал, собравшись в небольшую кучку, провожали их любопытными взглядами.

– Джон, пообещай, что убьешь его. Он не должен жить. Ты понимаешь? – рыдала Вика, позволяя мужу вести ее.

– Милая, мы должны сначала все выяснить, а потом принимать решения, – со стальным спокойствием, стоившим ему немало сил, произнес Джон, ласково коснувшись ее щеки. – Здесь работают лучшие врачи, она выкарабкается. Кристина сильная девочка. Я ее знаю. Она так просто не сдастся.

– Она в коме, Джон, – сквозь всхлип вырвалось у Виктории. Близость мужа и его уверенность немного успокоили молодую женщину. Джон был ее опорой и надежным тылом. И еще – он никогда не врал. Женщина готова была упасть перед ним на колени прямо сейчас и исповедаться во всех грехах. Лишь бы Джон повторил, что Кристина выживет. Лишь бы заставил ее поверить…

– Все будет хорошо, – пообещал Джон, но от внимательного женского взгляда не укрылось, как заиграли желваки на его скулах. Дэниэла, наблюдающего за семейной сценой, мутило от отвращения. Руки начали предательски дрожать, сердце неравномерно скакало, боль царапала легкие, выкручивала суставы. Стиснув зубы, он терпел. Он тоже кое-что умел прятать.

Оказавшись в кабинете Дэниэл остался стоять возле закрытой двери, опираясь на нее спиной. Журавлев занял позицию у стола. Виктория села в кресло, бессильно откинувшись и закрыв лицо ладонью. Джон, как мраморное изваяние, застыл возле подлокотника кресла. Рука его покоилась на плече жены. Итак, позиции расставлены, все герои трагедии заняли свои места, а теперь действо....

Но Игорь Журавлев не решался. Ему сложно было открыть правду этим людям, которые смотрели на него с надеждой и страхом. Журавлев бросил взгляд на Дэниэла. Красивое лицо было также бесстрастно. Словно все, что сейчас происходит, его не касается. Может, он солгал? А, если так, то зачем?

– Игорь, – настойчиво и нетерпеливо произнес Джон Норман, пронзительно посмотрев в глаза Журавлева. – Как есть. Правду.

– С чего начать? – утомленное лицо хирурга посерело. Тревожный взгляд остановился на Виктории. Выдержит ли любящая мать правду о кошмаре, который пришлось пережить ее дочери?

– Сутки назад, мы видели Кристину в добром здравии на вечеринке у нас дома, – взволнованно заговорил Джон. – Мы проводили ее и Дэниэла до машины, а сами поехали в аэропорт и вылетели в Нью-Йорк. Нам позвонили, когда мы получали багаж, и сразу взяли билеты обратно. Как я понял, операция только что закончилась. Главное, что сейчас меня интересует – как она прошла.

– Мы сделали все возможное. – Игорь прочистил горло. Дышать стало трудно. Он безумно устал. – Кристина потеряла много крови. Сейчас ее состояние можно охарактеризовать, как крайне тяжелое. Она в коме, о чем я уже сообщил Виктории. Однако мы все должны надеяться на благополучный исход.

– Нужны ли какие-либо средства, лекарства, аппаратура? Может быть, вызвать специалиста из-за границы? – напряженно спросил Джонатан Норман, отчаянно пытаясь сохранить внешнее спокойствие.

– Нет, Джон. Мы обеспечены всем необходимым. Все, что зависит от нас, будет сделано, – глухо произнес доктор. Глаза его светились сочувствием. Он знал, что Джон медлит с главным вопросом, потому что боится ответов. Виктория спросила за него, откинув с бледного лица волосы, она посмотрела прямо в глаза хирурга.

– Что произошло? Как Кристина оказалась в больнице? – голос Виктории прозвучал сдавленно, хрипло, но в нем были твердость и сила, несвойственные хрупкой женщине. Журавлев быстро взглянул через ее плечо, на застывшую фигуру Дэниэла. В его глазах начали пробиваться отблески сознания. По всей видимости, наркотическое опьянение сходило на нет.

– Джон, вам следует держать Викторию, чтобы она не натворила глупостей, – предостерег хирург Нормана-старшего, который судорожно втянув воздух, кивнул и крепче сжал плечо жены, пригвоздив ее к креслу. – Прежде чем обратиться в полицию, мне следует все вам рассказать, – выдохнул Журавлев.

– Прекрати тянуть, – взвизгнула Вика, перейдя на «ты». Здравый рассудок покидал ее.