Далер – сладкая отрава

Миша смеётся, слегка прикусывает кончик моего носа, проводит языком над ключицей, от чего по телу пробегает дрожь.

Его руки подхватывают меня и несут в дом. Мы засыпаем прижавшись друг к другу. Сквозь сон я чувствую, как меня гладят по волосам, стирают пальцами слезинки, бегущие по щекам и всем своим существом понимаю, насколько счастлива.

Глава 8

Мокрая и довольная, я лежала на, нагретой солнцем и отшлифованной морем, гальке. Прибой вкрадчиво подбирался к берегу и так же тихо отползал.

Миша заперся в своей лаборатории, сказав, что ему нужно немного поработать, впрочем, как всегда. И я отправилась к морю в гордом одиночестве. Хорошо, что дом моего жениха находится так близко от моря, не надо никуда ехать, искать место на берегу среди лежащих, как сосиски, загорающих женских и мужских тел. Достаточно лишь спуститься с горы, на которой стоит наш дом, и купайся, жарься на солнышке сколько душе угодно.

Пять дней, наполненных счастьем, любовью, синевой неба, солёными брызгами моря и светом солнца. Пять дней беспечности и безделья. Порой мне казалось, что я сплю, и мне снится длинный сон. Ведь не бывает всё так безоблачно, так красиво. Где же он, господин Подвох в окружении верных слуг крупных и мелких неприятностей? Но я старалась гнать от себя дурные мысли, да и, несмотря на то, что единственной моей обязанностью было качественно, со знанием дела валять дурака, времени на тягостные размышления почти не оставалось. Ведь нужно столько всего успеть: выспаться до полудня, искупаться в море и поваляться на солнышке, пока Миша работает в своей лаборатории, приготовить обед и съесть его, погулять с Мишей по окрестностям, периодически занимаясь любовью на лоне природы, искупаться в море на закате, поужинать и посидеть на веранде      , играя в карты.

Так, пузо поджарили, нужно подставить солнышку спину. Я уткнулась носом в мягкий ворс голубого полотенца, как вдруг услышала женский голос, который показался мне смутно знакомым.

– Я смотрю, рана уже зажила, – застучали весёлые капельки воды.

Подняв голову, я натолкнулась на внимательный взгляд ярко-зелёных глаз. Девушка была красива. Но нет, в ней не кричала та агрессивная вычурная красота, к которой стремятся многие женщины. Зеленоглазка гармонировала с красотой этих мест, словно была их частью. Одной из многочисленных капель огромного моря, одной из росинок на лепестках горного василька. Именно это и натолкнуло меня на мысль о схожести этой девчонки и Михаила.

– Ты Ася? – задала я вопрос. – Михаил сказал, что ты оказала мне медицинскую помощь. Спасибо тебе.

Ну всё, с благодарностью покончено. А вот теперь нужно выяснить, кто она на самом деле Мише. Да и слишком молода девушка для сложившегося специалиста. Больше похожа на студентку или ученицу старшей школы. Хотя и Михаил не выглядит на свои годы.

– Миша, – прозвенела девушка, словно пробуя это имя на вкус. – Он всегда отличался бурной фантазией. Но, если тебе так удобно, можешь называть меня Асей, а Мишу Мишей. Людям трудно привыкать к чему-то новому, так почему бы не взять небольшой кусочек из старой жизни?

– Ты о чём?

Валяться резко расхотелось. Я села напротив девчонки. С детства ненавижу загадки и недомолвки, от них одни неприятности.

– Так он тебе ничего не рассказал? – брови Зеленоглазки взметнулись вверх, капельки апрельской капели постепенно превращались в колючие льдинки. – Вот болван!

– О чём не рассказал? – почти выкрикнула я. Мало того, она выбешивает меня своей красотой, явилась вся такая изящная, беловолосая, благоухающая свежестью, гибкая и стройная в светло– зелёном платье, под цвет глаз выбирала, не иначе, а ещё и с намёками идиотскими лезет. – У него жена и трое детей?

– Трое детей! Ну ты и выдумщица!– девица расхохоталась, словно я и впрямь сказала что-то смешное.– Да успокойся ты, всё узнаешь, днём раньше, днём позже– ничего страшного. Он тебе предложил пройти обряд?

И улыбка у этой девахи белозубая, видать не боится стоматологов, А вот меня к ним и калачом не заманишь.

Я рассеяно кивнула, догадавшись, что Аська говорит о свадьбе. Не время ругаться и ревновать, информация важнее.

– Ну вот, – удовлетворённо улыбнулась девчонка. – Значит у вас будет много времени, чтобы выяснить отношения, почти вечность.

С этими словами она вытянула руки, что-то промурлыкала себе под нос, и приманила к себе морскую волну. Я открыв рот, наблюдала как вода скручивается в тонких руках девчонки в блестящий шарик, как он переливается на солнце, а Зеленоглазка любовно поглаживает его бока пальчиками. Наконец, девица кричит:

– Лови!

Шар летит мне в лицо и обдаёт потоком солёной воды. Пока я отплёвываюсь, тру глаза и пытаюсь сообразить, что же всё таки произошло, загадочная девчонка бесследно исчезает.

Потом накатывает сонливость, и я погружаюсь в сон. И в этом сне то же море и то же солнце. Мы с Мишей стоим на берегу и наблюдаем за тем, как странная девушка Ася танцует босяком на морских волнах.

Юбка надувается от ветра, приоткрывая стройные ножки, что невероятно злит девчонку.

– Прекрати! – зачем– то вопит она Мише, стараясь перекричать рокот волн.– Ты мне мешаешь. И успокой этот дурацкий ветер, он же волны поднимает!

Миша начинает что– то напевать, и море успокаивается, подползает к моим ногам, верным псом облизывает голые ступни.

Волны шепчут, но я никак не могу разобрать слов. Наконец слышу: « Не бойся! Прими всё, как есть!»

Страх первобытный, древний подползает вкрадчиво, исподволь. И вот уже он неприятным узлом скручивается в животе, бежит противными мурашами по коже.

– Это сон, – твержу я себе, но никак не могу выбраться, вынырнуть на поверхность. А волны не прекращают свою жуткую песню:

« Тебе не уйти! Оставайся, прими нас!»

– Просыпайся! – Миша тряс меня за плечо. Лицо его было встревоженным, я бы даже сказала, напуганным.

Я поднялась с полотенца, бестолково хлопая ресницами и мотая головой, стараясь прогнать липкие остатки сна.

– Здесь была Ася, – пробормотала я.

– Какая ещё Ася? – проворчал Михаил, помогая мне подняться. – Меньше на солнце валяться надо.

Глава 9

Ничего не предвещало беды. Просто, приводя себя в порядок в благоухающей чистотой и свежестью, ванной, я увидела, что ромашкового отвара, приготовленного мною два дня назад, осталось совсем немного. На один раз использования, его как раз хватит, а вот на последующие дни, необходимо приготовить новый.

Неподалёку от Мишкиного пряничного домика, белоснежного с красной крышей, возвышались горы. Их верхушки всегда были окутаны лёгкой дымкой. Которая, в зависимости от времени суток, меняла свой цвет. Ранним утром и на закате, она становилась бледно-розовой, в полдень– голубой, ну а ночью – отливала лунным золотом. А у подножья этих гор, раскинулся луг– белый от множества ромашек. Над ними кружили пёстрые бабочки и пчёлы, а они, эти скромные, но такие милые в своей простоте, цветы шевелили длинными лепестками, тянулись насыщенно– жёлтыми серединками к солнцу, впитывая его лучи. Я взяла за обыкновение приходить на этот луг, чтобы полежать в ромашках, полюбоваться на горы и набрать цветов для отвара, придающего волосам золотистый оттенок. И если раньше, я всерьёз считала, что украшать себя для мужчины – глупое, унижающее достоинство женщины занятие, то сейчас мне хотелось быть красивой для Миши. Хотелось, чтобы он восхищённо смотрел на меня, перебирал волосы, вдыхал запах моей кожи и нежно целовал в шею. И чем ему приглянулась моя шея? Другие парни, как– то больше на грудь и на попу внимание обращают, а он… Ну да ладно, мне ведь это тоже удовольствие доставляет.

Прежде чем взяться за работу, я улеглась на ромашковую перину, блаженно зажмурила глаза и прислушалась к окружающим звукам и запахам. Мы с Мишей довольно часто играли в такую игру. Гуляли по окрестностям, потом усаживались на землю и закрыв глаза перечисляли всё, что удалось услышать или унюхать. Михаил, конечно же выигрывал, так как чертовски различал запахи и улавливал звуки.

– Так не честно! – вопила я после очередной его победы. – Запахи– твоя профессия, ты парфюмер в конце концов, кому как не тебе разбираться во всяких пахучих травках и цветочках. Мне никогда тебя не победить!

– А ты тренируйся!– назидательно отвечал голубоглазый хулиган. – Тяжело учуять запах– ориентируйся на звук, делай привязку.

Вот я и тренировалась, к тому же, тренировки были довольно приятными.

Голоса и запахи природы открывали передо мной удивительный мир. Вот там, вдали слышен шум прибоя и шорох, уносимой волной, гальки, и тонкая ниточка морского запаха дотягивается сплетаясь с терпким духом ромашек и сочным благоуханием, примятой мною травы. Гудение пчёл слышится откуда– то справа, и от туда же слабо, едва веет мёдом. Вот потянуло сыростью, мокрым камнем, ведь там, между громадами гор, протекает небольшая, узкая, словно начерченная ребёнком, блестящая линия горной реки. Тёплый, как это всегда бывает здесь, порыв ветра принёс смрад испражнений и крови, раздаётся чей– то протяжный, болезненный стон… Что? Этого здесь не должно быть? Откуда!

Сердце, предчувствуя приближение беды, забилось быстрее, скользкие холодные клешни страха начали сжимать горло. И ромашки, и горы, и висящее в ясной безоблачной синеве, солнце показались зловещими. Стон повторился. Вновь порыв ветра и тоненькая ниточка смрада стала отчётливее. Она пульсировала, натягиваясь, зовя за собой. Потом, много позже, я буду часто возвращаться к этому страшному дню своей жизни и размышлять над тем, что случилось, если бы я не потащилась за этой вонючей ниткой? Если бы просто убежала, рассказала всё Мише? Но, вместо того, чтобы покинуть это место, я, как полная дура, попёрлась к горам. И с каждым моим шагом звуки становились громче, а запах резче.

Идти пришлось недолго, струйка вони привела меня к незаметной, опутанной лозами дикого винограда дверце, закрывающей вход в пещеру. Раздвинув лозы, я потянула за ручку, понимая, что дверь может не открыться. Плакал не ребёнок и не женщина, а мужчина, и от осознания этого стало ещё страшнее. К моему удивлению, массивная дверь подалась и я, толкнув её, оказалась на пороге кошмара.

Помещение было залито кроваво– красным светом, льющимся с потолка, а в ванной, наполненной какой-то густой, тяжёлой и маслянистой на вид, жижей, лежал человек. Мужчина обросший, с многодневной чёрной щетиной на бледном лице таращил бессмысленные, воспалённые глаза в потолок и ревел. Крупные слёзы, в омерзительном свете лампы, похожие на кровь, катились по щекам, застревали в густой поросли.

– Кто вы? – спросила я мужика, первое, что пришло в голову.

Сердце сжалось от сострадания к нему и страха за себя.

Человек, увидев меня, заорал и задёргался, в тщетной попытке выбраться из жижи. Голова беспомощно моталась из стороны в сторону, гнилозубый рот разевался всё шире и шире.

Я ринулась к двери, ожидая, что та захлопнулась, отрезав меня от выхода, оставив здесь, в кошмарном сне любого гражданина Человеческого государства.