От Тильзита до Эрфурта

Александр, конечно, имел основание покинуть Эрфурт с чувством удовлетворения. Он выиграл две провинции, равные по пространству целому королевству, самые нужные по своему положению и значению, каких только могла желать Россия для выполнения своих традиционных планов. Окончательно упрочившись на Дунае, владея границей, до которой только коснулся Петр Великий, которую, уже завоевав, возвратила Екатерина II, Россия заранее устраняла всякие притязания своих соперников на Востоке и намечала важный, быть может, решительный этап на пути к Константинополю. Придя отныне в соприкосновение с жизненными и центральными частями Турции, она могла оказывать более сильное давление на разрушающие империи, приобретала полную возможность или господствовать над ней, или завоевать ее, подчинить своему влиянию или подобрать ее останки. Если бы позднее Александр не отказался добровольно от того, что доставило ему свидание, может быть, история XIX века была бы иная; может быть, восточный вопрос был бы уже решен, благодаря окончательному водворению русского преобладания; может быть, русские цари царствовали бы над теми странами, которые они могли только с трудом освободить по частям.

Александр своим живым умом ясно понимал эти выгоды, радовался им, но он мечтал о гораздо большем и чувствовал себя обманутым. В течение нескольких месяцев он жил надеждой теперь же доставить России завоевание, которое сделало бы ее владычицей Востока. Эта надежда зародилась в нем не по его вине: она была внушена и навеяна ему Наполеоном. Сперва он боролся с ней, затем отдался ей всей душой. Она одна поддерживала его в горькие минуты. Если он шел за Наполеоном по неведомому и опасному пути, то только потому, что на горизонте, освещая ему путь, указывая цель, сияя вдали таинственным блеском, стоял Константинополь. Теперь, когда волшебная картина скрылась окончательно и Александр вернулся к действительности, он находил, что и действительность прекрасна, но далеко ниже его былых надежд. Он сожалел о разрушенной мечте, и его славянская душа страдала от невозможности более предаваться грезам.

К тому же, какое бы высокое значение ни придавал он подарку княжеств, размышление умеряло чувство его признательности. Не отказывалось ли ему упорно в течение целого года в провинциях, которые были дарованы ему теперь; ибо, ставить неприемлемые условия при их уступке, значило отказывать. Если Наполеон в конце концов и уступил, то только потому, что события стесняли его волю. Он уступил, думал Александр, потому, что его неудачи по ту сторону Пиренеев, вызвавшие волнение в Германии, вынуждали его во что бы то ни стало поддерживать добрые отношения с Россией. Признательность царя направлялась скорее к восставшей Испании, чем к Наполеону, и теперь он не придавал уже большой цены запоздалой и вынужденной предупредительности.

Довольный выгодами, которых он добился, Александр уезжал недовольный тем, кто ему их предоставил, и окончательно приобретя уверенность в законности своих сомнений относительно намерений и добросовестности своего союзника. Мы шаг за шагом проследили, как росли и развивались его сомнения. Мы уловили их в зародыше в Тильзите; мы видели, как они усилились под влиянием крайнего возмущения, когда Наполеон предложил вторично обкорнать Пруссию; мы видели, как они снова стали развиваться весной 1808 г., когда император, предложив раздел Турции, отсрочил его выполнение. Когда грандиозные размеры и необычайная сложность его проектов, а главное – его посягательство на Испанию, исходная точка всех последующих событий, которые должны были привести его к гибели, заставили его уклоняться от требований и удовлетворения России. Именно Испания, все та же фатальная Испания, которая, обнаруживая в Наполеоне хищного врага законных династий и похитителя корон, заставила Александра пройти третий этап на пути к охлаждению. Наконец, она же была главной причиной страхов, возникших в Вене и вооружений Австрии, что поставило между императорами австрийский вопрос, по которому пришли только к далеко неудовлетворенному соглашению, притом после споров, во время которых Александру показалось, что он и тут уловил у своего союзника намерение посягнуть на достоинство и независимость государств. Этот четвертый повод к опасению и подозрению довел до крайности беспокойство Александра. Эрфурт, где должно было состояться соглашение по всем вопросам, был свидетелем явления, как раз обратного тому, которое совершилось в Тильзите. На берегах Немана в уме царя взяло верх доверие; оно оттеснило другие чувства, но не уничтожило их. В Эрфурте недоверие окончательно взяло верх, подавив остаток его привязанности к императору. Хотя в это время император Александр и не решил еще тотчас же по окончании войны с Турцией отделиться от нас, хотя в настоящее время он и не назначил еще момента разрыва, но для того, чтобы вызвать его отпадение и переход в лагерь наших врагов, достаточно было малейшей обиды, любой перемены в Европе, которая нарушила бы непрочное равновесие, любого события, благодаря которому Наполеон сделался бы в его глазах более опасным и грозным. Союз не пережил бы нового испытания.

А между тем, такой крайне серьезный кризис приближался; он уже виднелся вдали на горизонте – это была война с Австрией, которую эрфуртское свидание могло бы, быть может, отвратить, но оно, наоборот, ускорило ее. Конечно, сомнительно, чтобы даже твердо выраженная воля обоих императоров могла заставить Австрию сойти с намеченного ею пути. Возможно, что опасности потерять самостоятельность она предпочла бы войну, войну немедленную и беспощадную, ибо, в самом начале переговоров в Эрфурте, она предупредила лондонское правительство, что будет держаться стойко, отвергнет, как вероломные и криводушные, все предложения, которые будут ей сделаны из Эрфурта, и устранится от всякого совместного действия, направленного против Британского государства.[658 - Депеша от 8 октября 1808 г. графа Гарденбергера, бывшего ганноверского посла в Вене, уполномоченного по тайным отношениям между дворами Англии и Австрии. Hassel 538.] Тем не менее, достоверно, что поведение Александра в Эрфурте поддержало ее в ее воинственных намерениях, позволило ей рассчитывать, что Россия никогда не позволит увлечь себя в серьезное против нее дело.

В последующие за свиданием недели все, кто следил за венской политикой, французские и иностранные агенты, но только не русские, замечали в ней более решительные поступки. Вооружения продолжались с особой энергией, деятельность военных сфер усилилась. В октябре месяце Стадион, которому барон Винцент, передал свои разговоры с Александром, обратился к Англии с просьбой о субсидии. Он обещал ей отвлечь силы Наполеона и приказал сказать, чтобы она никоим образом не шла на уступки и не начинала переговоров “в то время, когда Австрия рассчитывает на выгоды от продолжения войны”.[659 - Депеша графа Гарденбергера, от 11 октября 1808 г. Hassel 539.] Правда, несколько дней спустя, сведения о состоявшемся на случай войны с Австрией соглашении, о чем барон Винцент узнал только в последние минуты пребывания в Эрфурте, испугали посла и произвели впечатление на его правительство; но тайное и зловредное вмешательство вскоре успокоило венский двор и дало толчок его решению.

В Эрфурте Талейран восторжествовал над Наполеоном. Его политика одержала верх над политикой императора. По возвращении в Париж он не нашел ничего более важного и спешного, как объявить об этой победе Меттерниху и приписать заслугу в этом деле себе лично. До сих пор он ограничивался только тем, что отговаривал нашего союзника вполне полагаться на нас, теперь же он вступает в самые близкие отношения с государством, которое вооружалось против нас и готовилось напасть на нас. Он доводит до конца свою измену и переходит на сторону врага. Он выдает Меттерниху секрет происшедшего между обоими императорами разногласия. Его впечатления о результате переговоров резюмируются в следующей решительной фразе: “Теперь Александра нельзя увлечь против вас”.[660 - Донесение Меттерниха от 4 декабря 1808 г., опубликованное Вeer, Zehn Jahre oesterreichischer Politik, p. 527.] Он идет дальше: он выражает надежду на дружеское сближение между Австрией и Россией. “Со времени Аустерлицкой битвы, – сказал он, – отношения между Александром и Австрией не складывались более благоприятно. Только от вас самих и от вашего посланника в Петербурге будет зависеть снова завязать с Россией столь же близкие отношения, какие существовали до Аустерлица. Только один этот союз может спасти остатки независимости Европы”.[661 - Matternich, II, 248; Beer, 523–527.]

В то время, когда Талейран работает над тем, чтобы заложить фундамент новой континентальной коалиции, он совершенно не сознает, что потворствует будущему зачинщику. Во всяком случае он ошибается, думая, что в Вене вооружаются исключительно ради ограждения себя от нечаянного нападения, и что там и не помышляют о нападении на наши границы. Его цель – поставить Австрию и Россию на общую оборонительную линию и противопоставить эту двойную преграду наполеоновскому честолюбию. Но Австрия, ослепленная страстью, усмотрит в успокоительных словах князя довод в пользу своих злостных намерений напасть на нас. Талейран, ручаясь ей за доброжелательство или, по крайней мере, за нейтралитет России, как бы дает ей разрешение начать коалицию.

При сближении чисел и сравнении документов удастся уловить между секретными сообщениями французского министра и окончательными решениями враждебного нам двора слишком очевидное соотношение. Разговоры между Меттернихом и Талейраном происходили в октябре и ноябре. В конце последнего месяца Меттерних, взяв временный отпуск, возвращается в Вену. В Вене, на основании данных, собранных в Париже, он составляет докладную записку о положении дел в Европе, которую заканчивает косвенными заключениями в пользу войны, основываясь на двух соображениях, развитых им подробно в особой записке. Первое соображение – недостаток сил, которые Наполеон, занятый в Испании, будете состоянии противопоставить вторжению австрийских войск; второе – перемена в направлении мыслей и симпатий Александра, перемена, которую и создал, и сделал очевидной, и за которую ручается Талейран.[662 - Весь труд Меттерниха и отдельно первая записка находятся в Mеmoires, II, 240–257 и у Вееr'а, 516–525. Документ относительно сношения с Россией был опубликован только Beer, 525–529.] Труд Меттерниха помечен 4 декабря. 1 °Cтадион излагает письменно выгоды, которые, по его мнению, представляет нападение. В следующие дни, уступая настояниям министра и доводам посланника, император Франц бесповоротно присоединяется к их партии. Составленные 23-го инструкции для возвращавшегося в Париж Меттерниха окончательно обнаруживают воинственные намерения Австрии. “Если война, – говорилось в них, – не входит в расчеты Наполеона, она безусловно должна входить в наши”.[663 - Beer, 538.] Если Меттерниху и поручается повторять мирные уверения до тех пор, “пока ему не будет предписано из Вены переменить разговор или, вернее, – придать большую твердость его словам”, то только с единственной целью ввести в заблуждение относительно истинных намерений его двора, выиграть время, чтобы Австрия могла закончить вооружения и собрать все свои средства. Временем для начала решенной в принципе войны назначается весна 1809 г.

Эта неизбежная война не только окончательно разрушит последние надежды Наполеона на общий мир; она, каков бы ни был ее результат, сыграет роковую роль в наших отношениях с Россией. Если бы Наполеон потерпел неудачу, Александр легко уступил бы непреодолимому движению общественного мнения, желанию отомстить за Аустерлиц и Фридланд и бросился бы в объятия европейской лиги, чтобы занять в ней первенствующее место. Если же фортуна останется нам верна, если Наполеон нанесет один из тех молниеносных ударов, к которым он приучил своих противников, Австрия будет повержена. Оставшись в Европе вдвоем с Наполеоном, Александр будет видеть в нем только соперника. Когда он увидит, что французское владычество, которое теперь удалялось с берегов Вислы, откуда оно его так долго тревожило, вновь подходит к нему переступая поверженную Австрию; что оно снова соприкасается с ним, если и не само, то при посредстве вассальных государств, которые будут следовать нашей политике, он почувствует, что его безопасность не обеспечена и что затронуты его жизненные интересы Обе империи, сделавшись соседними, снова станут врагами. Точка соприкосновения и раздора была вполне ясна. Это было все то же герцогство Варшавское, где трепетала и волновалась готовая ожить Польша. Естественные союзники Франции против Австрии, поляки, приняв участие в борьбе, потребуют и получат право на часть военной добычи. Их успехи, их вожделения возбудят едва заглохшие несогласия наши с Россией, которые еще более обострят предвзятое недоверие Александра. Наши победы над Пруссией заставили нас наполовину восстановить Польшу, наши успехи над Австрией подготовят более полное восстановление ее и вызовут неизбежные конфликты с третьим участником дележа. Хотя октябрьское соглашение 1808 г. и разрешило некоторые из вопросов, которые договор 1807 г. только возбудил, но не разрешил, оно все-таки не устранило между Францией и Россией причины скрытого и глубокого раздора. Оно продлило союз, но не упрочило его, и, несмотря на тревогу в лагере наших врагов, Эрфурт не стал окончанием тильзитского дела.

ПРИЛОЖЕНИЯ

I. АКТЫ, ПОДПИСАННЫЕ В ТИЛЬЗИТЕ 17 ИЮЛЯ 1807 ГОДА

МЕЖДУ ФРАНЦИЕЙ И РОССИЕЙ

1. МИРНЫЙ ДОГОВОР

Е. В.[664 - По тексту, хранящемуся в Archives des affaires еtrang?res и опубликованному de Clercq.] Император Французов, Король Итальянский, Покровитель Рейнской Конфедерации и Е. В. Император Всероссийский, одушевленные одинаковым желанием положить конец бедствиям войны, назначили на сей предмет своими уполномоченными:

Е. В. Император Французов, Король Итальянский, Покровитель Рейнской Конфедерации – Морица Талейрана, князя Беневентского, своего обер-камергера и министра иностранных дел, кавалера Почетного Легиона первой степени, кавалера прусских орденов Черного и Красного Орла первой степени и ордена Святого Губерта Баварского,

и Е. В. Император Всероссийский – князя Александра Куракина, своего действительного тайного советника, члена Государственного Совета, сенатора, канцлера всех орденов Империи, обер-камергера, чрезвычайного посланника и полномочного министра Е. В. Императора Всероссийского при Е. В Императоре Австрийском и кавалера российских орденов: Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского, Св. Анны первой степени, и Св. Владимира первой степени; прусских: Черного и Красного Орла, Святого Губерта Баварского, Данеброга и орденского знака Полного Объединения Дании, кавалера ордена Иоанна Иерусалимского,

– и князя Дмитрия Лобанова-Ростовского, генерал-лейтенанта Е. В. Императора Всероссийского, кавалера орденов: Св. Анны первой степени, Св. Георгия и Св. Владимира третьей степени;

– каковые по обмене полномочий пришли к соглашению по нижеследующим статьям:

Ст. 1. – Со дня обмена ратификаций настоящего-договора между Е. В. Императором Французов, Королем Итальянским и Е. В. Императором Всероссийским устанавливаются совершенный мир и дружба.

С т. 2. – С той и другой стороны немедленно прекращаются все враждебные действия как на суше, так и на море на всех пунктах, куда официально дойдет весть о подписании настоящего договора. Высокие договаривающиеся стороны без замедления с нарочными курьерами доведут об этом до сведения своих генералов и командиров.

Ст. 3. – Все военные или иные корабли, принадлежащие одной из договаривающихся сторон или ее подданным, взятые по подписании настоящего договора, будут возвращены или, в случае продажи, стоимость их будет возмещена.

Ст. 4. – Е. В. Император Наполеон во внимание к Е. В. Императору Всероссийскому и в доказательство своего искреннего желания соединить обе нации узами нерушимых доверия и дружбы, согласен возвратить Е. В Королю Прусскому, союзнику Е. В. Императора Всероссийского, все завоеванные нижеупомянутые области, города и территории, а именно:

Чаcть Магдуберкского герцогства, расположенного на правом берегу Эльбы;

Пограничную территорию Пригниц, Укер-Марк, средний и новый Бранденбург, за исключением Готбузеркрейца или округа Готбусь в нижнем Лузасе, каковой будет собственностью Е. В. Короля Саксонского; герцогство Померанию; верхнюю, нижнюю и новую Силезию с графством Грац; часть округа Нетца, расположенную на севере от шоссе, идущего от Дриссена до Шнейдемюль, и от линии, идущей от Шнейдемюль к Висле через Вальдау, следуя по границам округа Бромберга; плавание по реке Нетце и каналу Бромберг от Дриссена до Вислы и обратно, должно быть свободно и беспошлинно. Малую Померанию, остров Ногат, область направо от Ногат и Вислы, на западе от прежней Пруссии и на севере от округа Кульм; Эрмеланд и, наконец, Прусское королевство, как оно было к 1 января 1772 г., с крепостями: Шпандау, Штетин, Кюстрин, Глогау, Бреслау, Швейдниц, Нейс, Бриг, Козель и Глац и вообще все крепости, цитадели, крепостцы и форты вышепоименованных стран в том состоянии, в каком упомянуты крепости, цитадели, крепостцы и форты находятся в настоящее время, и, кроме того, город и цитадель Грауденц.

Ст. 5. – Провинции, которые к 1 января 1772 года составляли часть прежнего королевства Польского и которые с тех пор в разные времена перешли в прусское владение, за исключением областей, поименованных или обозначенных в предыдущей статье, и тех, о которых особо упоминается ниже, в статье 9-й, перейдут в полную собственность и державное обладание Е. В. Короля Саксонского под названием герцогства Варшавского и будут управляться учреждениями, которые, обеспечивая вольности и привилегии народов этого герцогства, согласуются со спокойствием соседних государств.

Ст. 6. – Город Данциг с территорией в два лье в окружности будет восстановлен в своей независимости под покровительством Е. В. Короля Прусского и Е. В. Короля Саксонского и будет управляться на основании законов, которые действовали в нем в то время, когда он перестал быть вольным городом.

Ст. 7. – Для сообщений между королевством Саксонским и герцогством Варшавским Е. В. Король Саксонский получит право свободного пользования военной дорогой по владениям Е. В. Короля Прусского. Вышеозначенная дорога, численность войск, могущих в один прием проходить по ней, и места этапов будут установлены особым договором, составленным между упомянутыми Величествами при посредничестве Франции.

Ст. 8. – Е. В. Король Прусский и Е. В. Король Саксонский, равно как и город Данциг, не вправе препятствовать навигации по Висле путем какого бы то ни было запрещения, затруднять ее установлением застав, налога или пошлины, какого бы свойства они ни были.

Ст. 9. – Для установления, поскольку это окажется возможным, естественных границ между Россией и герцогством Варшавским территории, отчасти входящей в пределы нынешних границ России и простирающаяся от Буга до устья реки Лососны и по линии, идущей от упомянутого устья, по руслу этой реки, по руслу р. Бобра до его устья, руслу р. Нарева от вышепоименованной точки до Сураца, от р. Лизы до ее истока около деревни Миен, от притока Нурзека, берущего свое начало вблизи той же деревни, от Нурзека до его устья выше Нурра и, наконец, по руслу Буга, поднимаясь по нему до нынешних русских границ, будет навсегда присоединена к Российской Империи.

Ст. 10. – Всякое взятое в отдельности лицо, какого бы класса и звания оно ни было, имеющее жительство или собственность на территории, означенной в предыдущей статье, равно как и лица, проживающие как в провинциях прежнего королевства Польского, которые должны быть возвращены Е. В. Королю Прусскому, так и в герцогстве Варшавском, но имеющие в России недвижимые имущества, государственные процентные бумаги, пенсии или доходы, какого бы рода они ни были, не должны пострадать ни лично, ни имуществом, ни пенсией, ни всякого рода доходами, ни своим званием, или чинами, ни преследоваться, ни подвергаться следствию в каком бы то ни было роде, за какое бы то ни было участие, политическое или военное, которое они принимали в событиях настоящей войны.

Ст. 11. – Все обязательства и все долги Е. В. Короля Прусского, будут ли то общественные налоги или церковные пожалования, военные или гражданские обязательства, как по отношению к прежним его держателям, так и по отношению кредиторов и пенсионеров прежнего польского правительства, остаются на обязанности Е. В. Императора Всероссийского и Е. В. Короля Саксонского, пропорционально тому, что каждое из поименованных Величеств приобретает по статьям 5-й и 9-й, и будут уплачены полностью, без всякого ограничения, изъятия и оговорки.

Ст. 12. – Их Св. герцоги Саксен-Кобурский, Ольденбургский и Мекленбург-Шверинский будут восстановлены в полном и мирном владении своими государствами; но гавани герцогств Ольденбургского и Мекленбургского останутся занятыми французскими гарнизонами до обмена тарификаций, имеющего быть окончательного мирного договора между Францией и Англией.

Ст. 13. – Е. В. Император Наполеон принимает посредничество Е. В. Императора Всероссийского на предмет ведения переговоров и заключения окончательного мирного договора между Францией и Англией в предположении, что таковое посредничество будет принято также и Англией месяц спустя после обмена ратификаций настоящего договора.

Ст. 14. – Со своей стороны, E. В. Император Всероссийский, желая доказать, сколь он желает установить между обеими империями самые дружеские и самые прочные отношения, признает Е. В. Короля Неаполитанского, Жозефа-Наполеона и Е. В. Короля Голландского, Луи-Наполеона.

Ст. 15. – Равным образом Е. В. Император Всероссийский признает Рейнскую Конфедерацию, настоящее положение владений каждого из государей, входящих в ее состав, и титулы, данные некоторым из них, как по акту Конфедерации, так и по договорам о присоединении, имеющим быть впоследствии. Е. В. Император Всероссийский обещает на основании сообщений, которые будут сделаны ему Е. В. Императором Наполеоном, признавать государей, которые сделаются в будущем членами Конфедерации в том титуле, который им будет дан актами, предназначенными их туда ввести.

Ст. 16. – Е. В. Император Всероссийский уступает Е. В. Королю Голландскому в полное державное обладание ленное[665 - лен – земельное владение] владение Исвер в Восточной Фрисландии.

Ст. 17. – Настоящий мирный и дружественный договор объявлен И. В. Королям Неаполитанскому и Голландскому и государям Рейнского союза, союзникам Е. В. Императора Наполеона.

Ст. 18. – Е. В. Император Всероссийский признает Е. И. В. принца Жерома-Наполеона Вестфальским королем.

Ст. 19. – Вестфальское королевство будет составлено из провинций, уступленных Е. В. Королем Прусским на левом берегу Эльбы я из других владений, принадлежащих в настоящее время Е. В. Императору Наполеону.

Ст. 20. – Е. В. Император Всероссийский обещает признать то положение, которое, как следствие вышепоименованной статьи 19-й и уступок Е. В. Короля Прусского, будет установлено Е. В. Императором Наполеоном (каковое положение должно быть сообщено Е. В. Императору Всероссийскому), равно и право на владение, вытекающее из оного для государей, в пользу коих оно будет установлено.

Ст. 21. Все враждебные действия между военными силами Е. В. Императора Всероссийского и военными силами Его Высочества[666 - Титул турецкого султана.] как на суше, так и на море на всех пунктах, куда официально дойдет сообщение о подписании настоящего договора, будут немедленно прекращены. Высокие договаривающиеся стороны без замедления отправят таковое извещение с нарочными курьерами для возможно скорейшего доставления его их генералам и командирам.

Ст. 22. – Русские войска удалятся из провинций Молдавии и Валахии, но войска Его Высочества не вправе будут занять их до обмена ратификаций будущего окончательного мирного договора между Россией и Оттоманской Портой.

Ст. 23. – Е. В. Император Всероссийский принимает посредничество Е. В. Императора Французов, Короля Итальянского на предмет ведения переговоров и заключения выгодного и почетного для обеих империй мира. Их уполномоченные отправятся в условленное между обеими заинтересованными сторонами место с тем, чтобы открыть там переговоры и следить за ними.

Ст. 24. – Сроки, в которые высокие договаривающиеся стороны должны будут удалить свои войска из мест, которые они, в силу вышеупомянутых постановлений, должны покинуть, равно как и способы выполнения других статей, входящих в настоящий договор, будут установлены особым договором.

Ст. 25. – Е. В. Император Французов, Король Итальянский и Е. В. Император Всероссийский взаимно гарантируют друг другу неприкосновенность их владений и владений государств, включенных в настоящий мирный договор, в том виде, как они суть теперь или как они будут в силу вышеупомянутых постановлений.

Ст. 26. – Военнопленные, взятые обеими договаривающимися сторонами или включенные в настоящий мирный договор, будут взаимно возвращены сразу, без обмена.

Ст. 27. – Торговые сношения между Французской империей, Итальянским королевством, Неаполитанским и Голландским королевствами и государствам Рейнского союза, с одной стороны, и Российской империей – с другой, будут восстановлены в том же виде, как и до войны.

Ст. 28. – Церемониал между обоими дворами, Тюльерийским и С.-Петербургским, как между ними, так и по отношению к посланникам, министрам и послам, которых они взаимно аккредитуют, будет установлен на принципе полной взаимности и полного равенства.

Ст. 29. – Настоящий договор будет ратифицирован Е. В. Императором Французов, Королем Итальянским и Е. В. Императором Всероссийским. Обмен ратификацией будет иметь место в этом городе в четырехдневный срок.