Победу ни с кем не делим!

Победу ни с кем не делим!
Альберт Байкалов

Спецслужбы Грузии совместно с американцами создали подразделения диверсантов, которые должны были выдавать себя за жестоких русских солдат, напавших на мирную кавказскую страну. Вслед за этим мир должны будут захлестнуть репортажи из охваченной огнем Грузии, в которых Россия представлена безжалостным и беспринципным агрессором. Этот подлый план имел один серьезный изъян: в нем были недооценены российские спецназовцы. Группе спецназа поставлена задача – немедленно обезвредить провокаторов-диверсантов…

Альберт Байкалов

Победу ни с кем не делим!

Вино «Хванчкара» может изготавливаться только из винограда сорта Александроули, выращенного в регионе Рача, в северо-западной части Грузии.

Глава 1

Морковного цвета, с паутиной трещин на лобовом стекле, ржавый «Москвич» стоял в заросшем травой кювете, в нескольких шагах от изъеденной временем асфальтированной ленты шоссе. Нос был неестественно задран, а правое переднее колесо висело в воздухе. Было ясно, что в последний момент сидевший за рулем человек не справился с управлением. Уже немолодая осетинка, кусая нижнюю губу и тяжело дыша, волокла от автомобиля мужчину. На сером от пыли и страдания лице – застывшая маска отчаяния. Темный платок свалился на плечи. Черные как смоль волосы, слегка посеребренные на висках ранней сединой, рассыпались по спине. На женщине была зеленая кофта, под которой виднелась ночная рубашка и синяя юбка. На ногах тапочки. Все говорило о том, что одевалась она в спешке. Осетинка подтащила мужчину к небольшому кусту и обессиленно повалилась на землю. Неожиданно едва различимый звук скользнувшей по одежде ветки заставил ее обернуться. Лицо исказил страх. Позади нее, всего в нескольких шагах, стоял человек. Причем его внешность красноречиво говорила о том, что он принадлежит к категории людей, большая часть жизни которых проходит на войне. Несмотря на зелено-коричневые полосы «грима» на лице, она различила цвет глаз и успокоилась. Их обладатель не мог быть грузином, и это было хорошо: ведь за прошедшую ночь эта нация стала для осетинки воплощением зла. Глаза человека были серого цвета и не таили в глубине опасности. Правильной формы нос, волевой подбородок. На голове косынка. Поверх камуфлированной формы – безрукавка со множеством карманов. Странное, непохожее на привычный в этих краях автомат Калашникова оружие толстым стволом направлено вверх. На руках беспалые перчатки. Осетинка неожиданно для себя улыбнулась.

– Что с ним? – спросил Антон, кивая на мужчину.

– Мы ехали, в нас стреляли. Ему попали в спину. Когда оказались здесь, он потерял сознание, – лаконично объяснила она.

– Где это случилось? – насторожился Антон. Поначалу он считал, что машина подверглась обстрелу с воздуха.

– И одного километра не проехали, – женщина взялась рукой за левую половину груди, несколько раз глубоко вздохнула и затормошила мужчину за плечо: – Эдик!

Мужчина всхлипнул и что-то произнес на осетинском. Она сокрушенно вздохнула и вновь посмотрела на Антона:

– Вы русский? – у нее на глаза навернулись слезы. Не дожидаясь ответа, она заговорила: – В городе все разбомбили. Камня на камне не осталось. Они стреляют из танков прямо в окна. Гоняются на машинах за женщинами и стариками, давят и смеются. В подвалы, где прячутся люди, бросают гранаты…

Антон понял, что она говорит про грузин. Но его больше волновали подробности того, как ее муж получил ранение. Все говорило о том, что где-то в непосредственной близости орудует грузинская диверсионная группа или прорвавшееся подразделение. Женщина сказала, что с момента ранения мужа они проехали меньше километра. Но он знал, что такое шок. Расстояние могло быть большим, просто она не обратила на это внимания. Хотя, с другой стороны, она наверняка не первый раз едет по этой дороге, и ориентировалась не по времени, которое для нее поменяло свой бег, а по местности. Антон знал, что представляет собой грузинское «потешное войско», которое было копией американского. Грузины имели мобильные группы, передвигающиеся на машинах высокой проходимости. Те «Хаммеры», что стояли на вооружении, в корне отличались от тех, на которых колесили по России богатеи. Кроме пулемета, установленного на крыше, они имели противопульную броню, систему коллективной защиты, средства навигации и практически являлись бронетранспортерами. Не исключено, что осетинка и ее муж столкнулись с отрядом, оснащенным именно таким образом.

– С какой стороны дороги вас обстреляли? – спросил Антон. – Постарайтесь вспомнить, из чего?

– Я только слышала стук по машине и как сзади сыпалось стекло, – она развела руками. – Муж кричал, чтобы я легла на пол.

– Понятно, – Антон подошел к машине. На багажнике красовались пулевые отметины.

– Вы идете на помощь? – продолжала говорить женщина. – Там, где казарма ваших миротворцев, всю ночь было зарево и был слышен страшный гром. Неужели им никто не поможет? Будь проклята мать, родившая этого негодяя!

Было понятно, что теперь свой гнев осетинка обрушила на президента Грузии.

В этот момент мужчина вдруг подтянул ноги к животу и протяжно застонал.

– Эдик! – осетинка бросилась на колени и что-то заговорила на родном языке.

– Москит, – направляясь обратно, Антон прижал пальцем микрофон.

– На связи, – торопливо отозвался доктор группы.

– Надо посмотреть «трехсотого». Местный.

– Понял, – ответил старший лейтенант.

Почти сразу появился невысокий, с азиатскими чертами лица военный. Он снял со спины объемистый пятнистый рюкзак, достал из него небольшой пакет, разорвал его и вынул салфетку, пропитанную дезинфицирующим составом.

– Сколько прошло времени? – протирая руки, спросил Москит осетинку.

– От силы полчаса. – Женщина осторожно принялась снимать с мужа окровавленную рубашку.

– Возьмите, – Москит протянул ножницы.

Она проворно распорола ими материал. Пестрая тряпка, которой был обмотан торс раненого, набухла от крови. Москит быстро снял ее. Ранение было сквозным, чуть ниже правой лопатки. Придерживая мужчину, женщина завороженно наблюдала за тем, как быстро и без суеты врач обрабатывает рану, закрывает ее специальным прорезиненным материалом, накладывает повязку.

Антон стянул с головы косынку, скомкал ее, провел по лбу, избавляясь от пота, и повернулся в сторону покрытого редкими деревьями и кустарником склона. В наушнике переговорного устройства слышались только дыхание и едва уловимым гулом – шаги поднимающихся Кота и Банкета. Они должны были осмотреть высоту и вернуться.

Антон опустился в тени старого граба. В затылке тупой болью пульсировала кровь. Глаза слипались. Еще бы, вторые сутки без сна. Он посмотрел на часы. Вчера генерал Родимов объявил для группы «Сбор». Большинство офицеров находилось в учебном центре, и сигнал не застал их врасплох. Отрабатывались вопросы, связанные с ведением боя в городе. Группа Филиппова по-своему была уникальной. Она входила в состав структуры, сформированной в связи с необходимостью противодействия террористическим угрозам. Наряду со специальными подразделениями ФСБ, МВД и МЧС при возникновении ситуаций, требующих комплексного решения, группа переходила под руководство объединенного контртерорристического штаба, в составе которого был и генерал-майор Родимов. Большую роль в том, что именно подразделение Филиппова было включено в программу, сыграли офицеры-чеченцы. Вахид Джабраилов пришел в спецназ вместе с Шамилем Батаевым и его братом Исой больше четырех лет назад из одного ОВД. Причем долгое время у себя на родине они считались перешедшими на сторону боевиков. Шамиль, среднего роста, со слегка вытянутым лицом и дугообразными бровями чеченец все схватывал на лету. Особенно это помогало на первых порах. Спустя два года Иса погиб в Грозном. Его заменил Лече Истропилов. Бывший оперативный уполномоченный работал в Гудермесе. Получивший с легкой руки Дрона прозвище Стропа, чеченец оказался в ГРУ после длительной и кропотливой работы целого ряда структурных подразделений, впрочем, как и все спецназовцы. Именно благодаря их знаниям менталитета, языка, психологии и обычаев горских народов имели успех почти все последние операции на Кавказе. Они легко завоевывали доверие полевых командиров, лидеров этнических преступных групп, могли работать под видом арабов, турок, албанцев и прочих представителей мусульманских стран. Интенсивные тренировки, занятия, учения сочетались с выполнением реальных боевых задач. Время не прошло даром. Любой из троих чеченцев по многим показателям мог дать фору своим коллегам.

Антон догадывался, что во второй половине недели произойдет нечто подобное. Начало Олимпийских игр совпадало с обострением обстановки в некоторых кавказских республиках. В добавление к этому слишком слащаво заговорил грузинский президент. У Антона сложилось впечатление, что Мико пытается притупить бдительность, но только делает это слишком примитивно. Вообще, этот человек сильно раздражал Антона. Страшно удивляло, как подобные люди могут стоять во главе государства. Президент Грузии напоминал полицаев времен Второй мировой войны, на собственной земле служивших фашистам. Дрон считал его самым совершенным диверсантом. Действительно, американцы вложили деньги в одного человека, а получили целую страну. Дешево и сердито.

И все же, сидя вечером перед телевизором, Антон и предположить не мог, что уже на рассвете сойдет с рампы транспортного «ила» во Владикавказе с задачей на территории Южной Осетии. Грузинский президент, взращенный в СССР, по вероломности переплюнул Гитлера, обрушив на спящий город тонны смертоносного металла в день открытия Олимпийских игр. Антон сразу догадался, что на этот раз у России лопнуло терпение. Родимов был лаконичен: группе, во взаимодействии с аналогичными подразделениями, предстояло изучить обстановку в районах, прилегающих к дороге от Рокского тоннеля до Цхинвала. Как таковое, решение Верховного главнокомандующего озвучено еще не было но, судя по тем крохам информации, которая поступала из районов боевых действий, грузинская армия зашла слишком далеко и в прямом и в переносном смысле. Как в таких случаях принято говорить в спецназе, она прошла точку невозврата. Особо это чувствовалось здесь, по эту сторону перевала. Полуодетые, перепуганные люди, которые шли пешком или ехали в заполненных до отказа машинах с разбитыми окнами и пулевыми отверстиями… Трупы вдоль дороги… Пролетающие в сторону юга самолеты и далекая канонада… Все это было похоже на сон. Не верилось, что все это происходит в двадцать первом веке. Но вместе с осмыслением происходящего появилась странная апатия. Организм, словно включив самозащиту, притупил чувства. Какое-то время Антон механически двигался, на уровне совершенного робота выполнял свои обязанности, анализировал ситуацию и управлял группой. Но постепенно переполнившая до краев ярость взломала защиту организма.

«Какое право этот холеный грузин имеет распоряжаться чужими жизнями? – думал Антон. – Как бы этот демократ повел себя, окажись хотя бы на минуту под обстрелом? Что бы чувствовал, видя в небе пикирующий штурмовик? О чем бы думал, узнав, что его мать попала под обстрел реактивной артиллерии?» В ярость приводило то, с каким цинизмом этот негодяй запустил молох, перемалывающий сейчас женщин, детей и стариков. Антон с трудом верил в происходящее. Вновь в голове всплыли исторические аналогии. Выходит, правда, что история развивается по спирали? Очередной фюрер взялся истреблять целый народ. И он понятия не имел, что такое смерть, голод, боль, разруха. Антон прекрасно знал биографию новоявленного Гитлера. По всему выходило, что ущербный во всех отношениях человечишка, взращенный в тепличных условиях, решил таким образом самоутвердиться в глазах заокеанских стратегов, которые вовремя разглядели в его психопатической личности маньяка. Антон давно выстроил для себя теорию появления таких людей. Находясь в пограничном состоянии между нормальным состоянием и сумасшествием, они получали неописуемый восторг от власти и вседозволенности, а массовые убийства приводили их в состояние эйфории. «Серийные убийцы – это несостоявшиеся Саакашвили», – вспомнил он фразу, брошенную Дроном, одновременно ловя себя на мысли, что он стал часто цитировать неугомонного майора.

От размышлений отвлек несущийся по дороге «уазик». Такие в простонародье называют еще «таблетками». Подпрыгивая на выбоинах, он на огромной скорости несся в сторону спасительной границы. Судя по темным окнам, в нем было полно людей. Почти одновременно в небе послышался гул самолета.

– Интересно, чей? – проговорил наушник переговорного устройства голосом Дрона.

Антон поднял голову. Из сиреневой дымки появилась точка. Быстро увеличиваясь в размерах, она стала приближаться к земле.

– «Сушка»! – процедил сквозь зубы Туман.

Антон оглянулся. Коренастый майор сидел на корточках, привалившись рюкзаком к стволу дуба. В руке он держал «Винторез».

– Нет ничего обиднее, чем наблюдать такую картину, – вновь заговорил Дрон.

Антон, как никто другой, понимал Василия. Еще бы, ведь когда-то этот штурмовик состоял на вооружении в стране, у которой было общее с грузинами небо.

Между тем самолет был уже над дорогой. Антон закусил губу. Под крыльями блеснули вспышки. «Нурсы» с шипением пронеслись чуть выше «уазика» и закучерявились разрывами у обочины, в полукилометре впереди него. «Уазик» надрывно взревел двигателем, вильнул, но продолжил движение. Самолет пролетел далеко вперед, потом завалился на правое крыло и стал набирать высоту.

– Вернется? – зачем-то спросил Дрон.

Все замерли в ожидании. Но прошло время, необходимое для разворота, а штурмовика не было.

– Слава Аллаху! – прохрипел головной телефон голосом Джина.

Антон улыбнулся. Напряжение спало. Вахид Джабраилов редко позволял себе выплескивать наружу эмоции. И вообще был эталоном сдержанности в группе. Угрюмый, со сросшимися на переносице косматыми бровями и массивным подбородком чеченец был прямой противоположностью вездесущему и пронырливому Дрону. Антон никак не мог привыкнуть к тому, что Василий уже давно майор. Среднего роста, смуглолицый, с озорным взглядом и слегка волнистыми, темными волосами офицер слыл балагуром и весельчаком. Антон иногда всерьез думал, что Дрона включили в состав группы намеренно, чтобы снимал напряжение и разряжал обстановку. Правда, зачастую его «разрядка» выходила за рамки приличия, но с этим уже все смирились.

– Филин, это Кот, наблюдаю группу людей, в количестве шести человек, – зашелестел наушник переговорного голосом заместителя. – Дальность триста. Двигаются в северном направлении, параллельно дороге. По характеру внешнего вида, ополченцы.

– Они ничего не перепутали? – Антон удивился. – В таком случае им в обратном направлении.

– Какие будут указания? – уточнил Кот.