Вольная для диких

– Прекратите блеять, – не знаю, откуда внутри это противное колющее чувство, но оно сводит с ума, – вы тут на работе. Мужиков ищите в свободное время.

– Да, – обе опускают глаза.

Милые девочки, но в голове ветер сплошной. Боже, и это говорит та, которая только что еле спаслась от двух горячих кроманьонцев с большими членами? Которую жестко имели, а она скулила и просила еще?

Да еще и на руководительском столе! Ох…

– Кыш отсюда! – рычу на девчонок, затем поправляю макияж, вернее то, что от него осталось.

Мужики сожрали всю помаду с моих губ и закусили моей гордостью. Смотрю на себя, выравниваю дыхание. Что за чёрт? Мне вроде всего тридцать три, аритмия еще не должна беспокоить…

Выхожу и иду в кабинет.

В кресле напротив сидит мой хороший друг, талантливый художник Ефимов.

– Жора, – улыбаюсь ему, ведь действительно рада его видеть.

Георгий Ефимов – красивый и утонченный мужчина. Модно, но неброско одетый. Длинные тёмные волосы собраны в аккуратный хвостик.

– Жорж! – дует губы. – Яра, сколько раз мне тебе говорить? Ну?

– Не гунди, – смеюсь, – иди обниму.

Чувствую дрожь в теле друга. Он как-то быстро отстраняется, взгляд прячет. А мне не дают покоя слова Воронова. Он хоть и дерьмо, но без мыла всюду залезет.

С Ефимовым у меня особые отношения, корнями уходящие в далёкое прошлое. Нет, мы не любовники и никогда ими не были.

Но наша дружба куда прочнее, чем любая сексуальная связь.

– Оленька, грудью за кабинет! – командую помощнице, она салютует двумя пальцами от виска.

– Ну что, Жорж, готов к своему триумфу? – открываю окошко, вдыхаю свежий утренний аромат.

Настроение шикарное. Как только неандертальцы пропали с поля зрения, я сразу ощутила вкус свободы.

Упс!

Кажется, я забыла папку с планом в кабинете Дамира. По телу проходит сладкая дрожь. Нет уж! Пока что я туда не вернусь. Нужно будет как-то проникнуть в их кабинет и забрать план.

Хорошо, что он у меня в голове есть.

Я не особо доверяю компьютерным носителям. После того, как прошлая выставка чуть не сорвалась, всегда стараюсь лишь в бумаге держать, чтобы наверняка.

– Проходи, – пропускаю Жору в кабинет, затем закрываю дверь, – а теперь рассказывай, в чем дело.

– В чем? – друг белеет.

– Не нужно меня обманывать, мы слишком долго знакомы. Куда ты вляпался, Жора? Воронов под тебя копает.

Он вздыхает. Глаза бегают, он обнимает себя руками. Жора Ефимов – мой друг, почти брат, с которым мы вместе прошли ад детского дома. Несмотря на то, что он мужчина, натура у Ефимова по-настоящему тонкая.

Он наивный, где-то даже инфантильный. Но я всё равно испытываю к нему тёплые сестринские чувства, хоть мы и не родня.

– Яра, я… мне нужны деньги, – заявляет он и умоляюще смотрит на меня.

– Зачем?

– Просто нужны! Для тебя сумма плёвая! – канючит, а в моей голове множатся подозрения.

– Жора…

– Ну что ты начинаешь?! – повышает голос.

Не узнаю своего друга! Неужели он снова начал…

– Жор, – тихо говорю, – ты снова употребляешь?

– Нет! – кричит. – Просто хватит уже меня опекать! Говорю, бабки нужны, значит, нужны… зачем эти вопросы?!

– Потому что ты бывший наркоман? – бью в лоб правдой. – И я полжизни потеряла год назад, чтобы вытащить тебя? Тебе показать мои седые волосы, Жора?

– Я… – он осекается, – ты постоянно прессуешь меня своими волосами!

– Потому что ты мне дорог.

– Я же молчал, когда ты три раза замуж за мудаков выходила?! – решает, что лучшая защита – это нападение.

– А мог и сказать! Тогда бы я вообще замуж не вышла!

– Это был твой выбор, и я его принял, – дуется.

– Жора, наркомания – это смерть, понимаешь? Дно! Ты талантливый художник, мы чудом выбрались из приюта живыми! У тебя весь мир на ладони, только пиши картины!

– Почему тогда ты бросила их писать?

А вот это уже удар ниже пояса.

– Ты знаешь, почему, – отрезаю, – в любом случае я узнаю, если ты принимаешь, и поверь мне, старушка Яра душу из тебя вытрясет, но ты бросишь.

– Я не принимаю, – вздыхает, – просто… аванс за выставку быстро кончился и…

– Жораааа, – рычу.

– Я хотел вложить небольшую сумму в собственное дело. Сколько можно уже на дядь пахать?! – возбухает.

– Пока платят, будем пахать, Жорж, – смеюсь, – значит, дело в амбициях?

Он снова отводит взгляд, и я понимаю, что есть что-то еще… и это очень меня беспокоит.