Резистенс

Неспешно, словно гуляя, я дошёл до закрытого вестибюля метро (нерентабельно), обошёл его слева, и поднялся вверх по лестнице. Пимп неслышно появился рядом со мной минуты через полторы. Я не успел открыть рот, как он сделал выпад правой рукой в мою сторону.

– Сссука! Убью! Муссор! – он прыгал взад – вперёд, размахивая здоровенным тесаком.

– Уууу, как ты возбудился, гудрон!

– Кто? – он на мгновение остановился, и в этот момент я достал его голову правым прямым, его мотнуло, я догнал его прямым типом в грудь, он упал на спину, и выронил нож. Чтобы успокоить товарища, я сделал то, что когда – то делал со своими соперниками один бразильский боец по прозвищу «Сёгун». Сбив своего соперника с ног, он прыгал на него сверху, выцеливая ногой живот жертвы, этот приём назывался «затаптывание». Я прыгнул всем весом на живот сутенёра, он ойкнул, и скрючился на правом боку. Я обхватил его за шею левой рукой, и зафиксировал голову правой.

– Сдаётся мне, что сегодня ты будешь моей маленькой губастенькой подружкой. Обещаю – тебе понравится!

Он захрипел, и забулькал слюной.

– Извини, не понимаю твой ярославский акцент.

– Нееет, не убивай меня, я работаю на СБВМ…

– Да ты чё? Я тоже! Привет, братан! – я сильнее сжал его горло, он судорожно задёргался, и засучил ногами. Проходящая мимо бабка, испуганно шарахнулась в сторону.

– Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь – немузыкально проорал я. Бабка побежала, припадая на правую ногу, и помахивая авоськой.

– Ну, всё, нам надо прощаться, очень приятно было познакомиться…

– Не делай этого, Васся…

– Что? Откуда ты знаешь моё имя? А…так ты не врал – я ослабил захват – чего тебе надо от меня?

– Ничего…просто проследить…

– Да ты меня чуть на лоскуты не порубил, словно я кусок хамона какого – нибудь…

– Я просто пугал, я не всерьёз…прости…

– А если за мной следят? Ты об этом подумал? Извини, но мне придётся тебя убить, я должен соответствовать образу несгибаемого патриота, и борца с американской оккупацией.

Я сдавил его шею посильнее, он впился ногтями в мои руки, и задёргал ногами как сумасшедший. Я упирался ногой в стену, негр отчаянно дёргался, от его ног летели брызги (обмочился, голубок), в этот момент на моё лицо упал отблеск голубого цвета – полицейский коптер завис в воздухе, и подмигивал мне голубым глазом мигалки.

– Немедлэнно прэкратитье драку! – до меня донёсся скрежещущий голос из полицейского динамика.

– What do you want from me? I have the right to fuck this pretty boy in the ass! Вы нарушаете мою privacy! Принцип уважения прав меньшинства – один из главных принципов демократии! За что боролись? За что гибли самые светлые умы современности? Пропадленский! Швондер – Сволочь! Они отдали свои жизни за то, чтобы я мог спокойно взлохматить булки этому почтенному московиту! Это моё конституционное право!

Из коптера выпрыгнули два брата – близнеца утренних копов, и потрусили к нам с тяжеловесной грацией двух перекормленных бизонов. Я отпустил негритёнка, и вытянул вперёд правую руку, предвосхищая вопрос о моём Ай – Ди. Ближайший ко мне полицейский прижал к моему запястью считывающее устройство, оно возмущённо булькнуло, и выдало моему поддельному чипу зелёный свет. Неудачливый сутёнер не торопился встать на ноги, он держался за горло, и выхаркивал сгустки желчи, сидя на мокром асфальте.

– Ваш Ай – Ди!

– Я из Службы Безопасности верховного манагера!

– Ваш Ай – ди!

– На! – он резко выкинул вперёд правую руку.

Считывающее устройство щёлкнуло, загорелся красный индикатор, полицейский ловко захлестнул правое запястье афромосковита петлёй пластиковых наручников, вторую петлю он замкнул на своём запястье – ты пойдёшь с нами.

– Да чего такое? Ваш прибор не работает, я – сотрудник спецслужб, мои документы в порядке!

– Не надо…этот бабский визг! Прьекратить! Встать! Маалчать! – полицейский перешёл на фальцет совершенно не подходящий такому капитальному телу. Он шагнул в сторону коптера, и сутенёр поехал за ним на животе, издавая дикие утробные вопли. Я отряхнулся, и побрёл в сторону остановки, мне предстояло добираться до дома на «теффтельке» – кургузой, жёлтого цвета маршрутке, прозванной так за внешнее сходство с американским послом. Победившее демократическое правительство решило, что троллейбусное, трамвайное и автобусное сообщение – неподъёмный груз для бюджета десятимиллионного города, точно так же, как и метро. Трамвайные пути были безжалостно выкорчеваны, провода содрали активисты, промышлявшие продажей цветмета, входы на станции метро были заколочены фанерными щитами с портретами улыбающегося Верховного Манагера, и слоганом «Ходьба – самый демократичный способ передвижения!». Я успел промёрзнуть до костей, прежде чем пришла нужная мне «Теффтелька» переполненная пассажирами. Я повис на одной ноге у самого входа, и стал свидетелем перепалки между пассажирами и водителем. Краснолицая тётка, сидевшая спиной к водителю в первом ряду, истекая потом, злобно выплёвывала слова.

– Козёл!

Ей вторила хорошо одетая дамочка, сидевшая лицом по ходу движения.

– Баран!

– Куда ты сажаешь? Ты видишь, что стоять негде?

– Ему главное коины получить, а на пассажиров – плевать!

– Чего ты молчишь, морда тупая? В зеркало зыркает на меня, и молчит! Отвечай!

– Да он не местный! Понаехал тут!

– Я каждый день по этому маршруту езжу, все водители нормальные, один этот – урод!

– Чтоб ты лопнул от коинов! Никакого удовольствия от поездки, одни отдавленные ноги!

– Останови здесь, тупица!

Краснолицая тётка продралась к выходу, и тяжко ойкнув, стала вываливаться из двери. Водитель подождал до тех пор, пока тётка отошла на безопасное расстояние, и вежливо включился в беседу.

– Иди – иди, овца тухлодырая! Целлюлитная тварь! Да штоб ты мужа задавила во сне своим жиром!

В салоне наступила тишина, хорошо одетая дамочка, оставшись в меньшинстве благоразумно помалкивала. Водитель замурлыкал песню – Я Мустафа, Я Мустафа…

– Можно здесь остановить?

– Здесь? Ммм…можно…только вот…правила запрещают…

– Ну, пожалуйста!

– Что же вы все…

Он резко затормозил, девушка, просившаяся на выход, стала продвигаться к двери.

– Что же вы все…

Она вышла наружу…– такие тупые! Шлюха дешёвая! Рожу намажет и скулит здесь – «а можно…», тьфу блядь! Шагай быстрее, смотри в лужу не грохнись! Мокрощелка кривоногая!

В дверь ломились три примечательных мужичка, по всей видимости, они представляли три поколения одной семьи. Все трое коренастые, усатые, с золотыми цепями на шее, только у самого старшего усы были седые, у того что помоложе – рыжие, а у самого молодого только оформились.

– Чего там? Сколько денег? Полтора коина? Ни хрена себе! Дед! Расплатись!