49 оттенков индигово-сиреневенького

Провела по ноге, понюхала. Убедилась, что она – в остатках какой-то мази. И что мазь – на всех руках и ногах. Поняла, что мазь накладывал – точно Деск. Ноги, судя по мази, заканчивались на копчике.

Стало… ну, сил нашлось – взгрустнуть.

Поплелась, очень аккуратно, чтобы ноги не подламывались, в душ. Потом выползла на кухню, где он сидел и печатал. Упала на стул. Медленно съела омлет, выпила чай с шоколадным тортиком. Без мыслей и эмоций. Машинально. Мозг – всё ещё мотало. Просто было ровно плохо. Ну и грустно, что я – никакая, и ничего не могу, как корявый лысый кустик.

Деск – подсел. Налил себе чаю. Положил кусок тортика. Спросил, ласково, задушевно, с толикой восхищения:

«Ты живая, чудовище?»

Я вяло на него покосилась. Вздохнула. Показала «чуть-чуть». Потому что вообще ни сил, ни желания делать какое-то лицо после вчерашнего не было.

Он – спросил:

«Печатать – сможешь?»

Кивнула.

Он – кивнул на комп, сказал:

«Сможешь как-нибудь по простому накидать статейку про разницу между тупо покрасить волосы от балды под актрису и перекраситься вдумчиво в кого-то? Люку – клинит. Сложные вопли из неё лезут. А надо что-нибудь простое и понятное, на уровне совета двенадцатилетней школьнице. Накидай что-нибудь пожалуйста на пару-пяток страничек. Люка и редактор потом доправят».

Я – кивнула. Переползла до компа.

Села. Потупила в тупой экран. Потом, как-то… ну, как вхлам пьяный, который не осознаёт, что делает, – накидала что-нибудь.

Кстати, мне просто было лень править напечатанное. Так что в «Перекраситься? А зачем? Точней – в кого?» я-то думала, что редактор оставит «Перекраситься – в кого?».

И политическую ложку острого перца я в статью – просыпала. Случайно. Ну, в голове отложилось, что Ангел зашёл привет ирландцам передать. А я про текущую зарубежную обстановку – не в теме. Но откуда-то всплыло… вот это сравнение Японии и Ирландии про «Вся разница – что жителей земли гнева в 18 продавали в рабство на вывоз, на Барбадос, например. А из Страны Восходящего Солнца – не вывозили. И якудза менее интернациональна, чем, например, китайская триада»

Но редактор… читайте – кто, жахнул мою статью вообще без редактуры.

Только поделил на две статьи.

Одну – про перекраситься и одеться под цельный образ, включая то, по какую сторону стола с кем ты.

Вторую – про своё место, обучение на него и построение своего стиля жизни изнутри, от того, кто ты сама на самом деле. Фразу, что иногда надо нарываться на встряску, чтобы осыпалась налетевшая по пути пыль и старая пудра с заживших синяков, писала не совсем я. Не помню. Может, вот её-то вставил редактор.

Я писала только от себя и про себя. Про состояние полной пустоты с пониманием, что вообще я – не совсем полный задрипыш. Раз Ангел сестрёнкой обозвал. Но Деску, который «братуха» Ангелу, я – мелкая сестрёнка и – всё. Как бы – жри что дают и не выпендривайся.

В общем, дописала. Сохранила. Повернулась к нему, сидевшему за столом с распечаткой. Маякнула, что – всё.

Он – сел рядом, рассказал-показал, как отправлять файлы по сети. Сделала, кое-как запомнив.

Потом – спросил:

«Ты в каллиграфию – можешь?»

Подумала, показала «чуть-чуть».

Он – принёс рисовой бумаги, кисточку. Бумажку с записью «С глубокой благодарностью моему (первому/второму) экзаменатору. Айрин Мацумото». Спросил, смогу ли перевести-написать. И нет ли мыслей, что дополнить. Положил тот ручку-кулон. Взяла, зачеркнула «глубокой», написала «наивной-открытой-пустой (без маски) = искренней» Поставила знак вопроса.

Он – глянул, сказал:

«Давай сама выбери. Я не очень в глубинах японской культуры».

Не думая, взяла «пустой». Просто эмоционально. Ну и всё остальное – тоже не очень думая. Со второй попытки накидала что-то похожее первому экзаменатору. Повторила – второму.

Ну вот не было у меня тогда глубокой мысли первое писать вспышками огненных ударов, второе – ровно, как дыхание и контроль движений противника. Вот честно, я вообще ни хрена не знала, кто эти два японских деда. И шухер, который был после попадания этих писем на форум каллиграфии – я вообще не ожидала. Люди, ещё раз: я не настолько владею каллиграфией. Так получилось.

И тем более, блин, я была вообще не в теме, что оказалась на острие информационной драки двух Империй. Мне никто не рассказывал, что Ангел в аэропорту всучил Пайдзы четырём японским мастерам прилетевшим на разведку – и из своих додзё, и вообще. Никто не рассказал, что судья с моим дедом в одном додзё занимался и были они заклятые враги. И судья в плен не попадал, но тренировал американцев и вообще зашёл в Россию от ЦРУ с просьбой запороть открытие в России додзё и импорт военного психоза, цитируя Ангела. И тем более мне никто не рассказал, что второй экзаменатор в карате – первый дан для галочки, а так-то – восьмой айкидо. И печать шлёпнул своей школы.

И не было такого, что первый номер Экзисты я переводила на японский, после чего его перевели с японского на английский, потому якобы что только так с японского на английский мог получиться такой философский трактат.

Короче, ничего этого – не знаю. Не было.

Как есть рассказываю, как на духу.

В общем, я – дописала, отдала. Он – спрятал, унёс. Сел со мной за стол, сказал:

«Огромное… без маски, спасибище тебе. Есть просьбы, пожелания?»

Я – подумала. И решила чуть-чуть мазохизма.

Ну, вспомнила, чего у нас в холодильнике – нет. И в русской столовой – тоже нет. И попросила:

«Почему-то захотелось… случайно, в городе нет повара японской кухни? Хочу сравнить мисо, которое готовил дед, с тем, что от японского повара. И роллов хочу, дегустационный поднос по четыре штучки совместимых»

Он – посмотрел на меня неверяще.

Я провалилась в себя от стыда за собственную наглость. Молчали секунд десять. Потом я ощутила, что он вообще на меня не смотрит. То есть я – пустое место.

Сдержала плачь. Ну, почти.

Смахнула слезинку, шмыргнула и прошептала:

«Извините».

Встала. Со второй попытки. С первой – ноги не смогли и накатило головокружение. Шагнула…

Вернулось ощущение его взгляда. Очень яростно-весёлого. Он – рявкнул:

«Сядь!»

Я – вздрогнула. Очень хотелось убежать. Удержала мысль, что если попробую бежать – упаду. Разревусь прямо тут. А он понесёт в кровать, как слабачку.

Так что – сцепила зубы и лицо, аккуратно рухнула обратно, ругая слабое тело.

Посидела, сгорбившись, молча глядя перед собой. Смахнула слезинки. Шмыргнула.