Мы – домовые!

– Как только, так сразу, – отбивалась я от повышенного внимания подруги.

– А вещи вам какие-то особенные нужны?

Насчёт вещей я задумалась.

– Лен, у меня юбка есть, с прошлого Нового года осталась. Хочешь, поменяю на твою красную?

– Что за юбка? – заинтересовалась я.

– Ромка в ней Бабу Ягу изображал, но ты не подумай, она не рваная. Просто длинная и чёрная. Тебе будет как раз.

Юбку я сходила посмотреть и согласилась обменяться. Зря, конечно. Ольга на следующий день всему классу растрепала, как она у дурочки выменяла нормальную юбку буквально на мешок, и вообще, у меня с головой не всё в порядке, заговариваться начала.

Честно, я не заговаривалась! Это медальон меня иногда подводил. Он же контролировал речь и я под его влиянием иногда заменяла русские слова на чужие. Мама таких казусов не замечала, она давно ни на что не реагировала, а я всё тянула с врачами. Не знаю, имелась ли возможность как-то приостановить болезнь и продлить маме жизнь, но я слишком боялась всего, а посоветоваться было не с кем. Уж точно не с теми подружками, что высмеивали меня.

В мир магии я решила уйти, когда стану взрослой. В моём представлении это должно случиться в шестнадцать лет. Маму к тому времени передам врачам, а что будет с нашей квартирой, идей не было. В очередной раз я покопалась в интернете. Нашла информацию, что если меня отдадут в детдом, то жильё государство должно сохранить, но на самом деле море историй об обманутых людях и нечистых на руку чиновниках. Ждать назначенной самой себе даты оставалось полтора года.

Вы не представляете, до чего мне хотелось ускорить время. Ухаживать за больным и невменяемым человеком невероятно сложно. Газ и воду я перекрывала каждый раз, когда уходила из дома. А мытьё? Посещение мамой ванной тот ещё квест. Самое сложное привести маму в нужное помещение. Порой уходило около часа на то, чтобы загнать в ванную голую родительницу. Дальше включалась какая-то её собственная память и мама забиралась внутрь. Совсем не мыть больного человека нельзя. От тела шёл такой запах, что им пропитывались все вещи в квартире. Казалось, что и от меня начинало плохо пахнуть.

Полностью одежду на маме я меняла раз в два дня. Спала она не раздеваясь на диване, который я уже давно не заправляла бельём и не раскладывала. Приобрела в магазине непромокаемую скатерть и её застилала под покрывало. Случался с мамой такой конфуз, если я не успевала проследить и вовремя сводить её в туалет. Уход за больным человеком не был лёгким и это, в свою очередь, повлияло на то, что я не спешила помещать её в больницу. Станут ли там так за ней следить? Потерплю, подожду.

Какие бы у меня ни имелись планы, но все они пошли прахом, когда я пришла в один из дней незадолго до Нового года домой и обнаружила маму мёртвой. Вот так, без каких-то предчувствий и знаков свыше. Мама сидела на привычном своём месте – на диване, но застывший взгляд и холодная кожа свидетельствовали, что её уже нет. Вначале я и не поняла, что случилось. Прошла к себе в комнату, переоделась. Затем увидела неестественные по цвету руки и после всё остальное.

Первым моим желанием было заорать, выбежать на лестничную площадку, позвать на помощь. В реальности я тихо сползла на пол и долго плакала, а после стала собираться. Собираться в другой мир, если это, конечно, не выдумки моего воображения.

Свой школьный рюкзак я вытряхнула, заполнив более нужными вещами. Снова сменила одежду, нацепив ту самую Ольгину юбку. Дальше задумалась о погоде в незнакомом месте. Вдруг будет жарко? Тогда мне хватит рубашки с коротким рукавом. А если холодно? Пожалуй, лучше накинуть поверх рубашки свитер и куртку. На ноги натянуть кроссовки, в рюкзак убрать тёплые полусапожки.

Закончив со сборами, я позвонила в скорую помощь. Меня три раза перенаправили по разным телефонным номерам, пообещали прислать полицию, работника социальной службы, врачей и труповозку. В течение следующих тридцати минут мне не менее десятка раз позвонили какие-то похоронные конторы. Всем им я отвечала, что заниматься этими вопросами будут взрослые. На всякий случай сходила к соседке Татьяне Васильевне.

– Мама умерла, – буркнула я женщине и развернулась обратно.

Спустя час в квартире было не протолкнуться. Прибывшая скорая помощь констатировала смерть, не указав причину, но заверив полицию, что при первом осмотре следов насильственной смерти нет. Почти сразу врач скорой убыл, а его место заняли другие люди. Маму погрузили на носилки, прикрыли синим полиэтиленом и унесли.

Полицейские остались и начали задавать вопросы, которые фиксировала социальный работник, соседка что-то поддакивала и попутно совала нос то в мою комнату, то на кухню, то в туалет.

– Мы редко видели Наденьку, – сдала меня с потрохами Татьяна Васильевна. – Девочка уверяла, что мать ничем не болеет и любит смотреть телевизор. Где это видано, чтобы целыми днями его смотреть?

Полицейский неопределённо пожал плечами и не стал комментировать последнюю фразу. Вопросы мне продолжали задавать, но я больше плакала, чем отвечала.

– Так, Елена, поедешь со мной, – сообщила напоследок женщина из социальной службы.

– Мне завтра в школу, – напомнила я.

– У тебя теперь будет другая школа.

Возмущаться и спорить я не стала. Молча забрала свой рюкзак и пошла за женщиной на выход. У подъезда стояла полицейская машина. На ней нас и довезли до какого-то «распределителя». Там я немного повоевала за свой рюкзак, категорически отказавшись отдавать его кому-либо. Две тётки высказали возмущение, но я была непреклонна. Пригрозила, что пожалуюсь полицейским, с которыми у меня обязательно будет ещё встреча.

– Пусть переночует так, – не стала конфликтовать социальный работник, провела меня в комнату с кроватью, показала, где туалет, и велела отдыхать.

День выдался ужасным и сложным, но я не могла себе позволить расслабиться. Вдруг больше не предоставится возможность уйти? Медальон и вещи у меня могут отобрать. Потому, дождавшись, когда стихнут в коридоре шаги, я, обняв рюкзак, уколола себя иглой и произнесла формулу переноса. Наверное только подростки верят в чудеса и не сомневаются в своих поступках. Но мои мечты сбылись!

Первые несколько секунд я и не поняла, что случилось. Признаюсь честно, до последнего мгновения не верилось, что обучающий медальон я не придумала и всё остальное существует. Дальше мне захотелось кричать от радости.

Получилось! Всё получилось! Я в другом мире или, по крайней мере, в другом месте.

Медальон обучения сотню раз пояснял мне нюансы портального перехода. Пока я внутри кокона, меня никто не увидит и не услышит. Но стоит прорвать внешнюю оболочку, и я стану заметной. Мне рекомендовалось осмотреться, определить время суток, выбрать момент, когда нет никого поблизости, и уже после этого выйти из кокона.

В первые минуты эйфории я про эти напутствия позабыла. Хорошо, что от волнения подкосились ноги и я не могла сдвинуться. Уселась на свой рюкзак и снова разрыдалась. Плакать я продолжала ровно до того момента, пока мимо меня не проехала телега, запряжённая лошадью. Это меня отрезвило. Время суток… примерно утро… погода… нехолодно… время года… не знаю, не зима, точно.

Телега уехала, а я воспользовалась тем, что никого нет, вышла из кокона и разом окунулась в ароматы этого города. Кажется, ночью прошёл дождь, пахло прибитой пылью, а ещё цветами и навозом. Странное такое сочетание, но негатива у меня не вызвало. Я же почувствовала себя исследователем. По идее, медальон должен перенести меня к наиболее близкому месту от школы магии. Оставалось найти вход и сообщить о своём желании учиться за счёт государства.

Высокую каменную стену я увидела рядом с собой по правую сторону. Неужели это школа магии?! А я настоящая магичка? Даже смерть мамы отошла на второй план. Последний год я уже смирилась с мыслью, что той мамы, которую помню, уже нет. Женщина, целый день сидящая на диване, забывающая сходить в туалет и самостоятельно питаться, только внешне напоминала её. Надеюсь, что социальные службы займутся её похоронами.

Меня потряхивало от того, что случилось в последние сутки и от ситуации в целом. Медальону больше четырнадцати лет. За это время многое могло измениться. К тому же магическая вещица так и не поведала, кто мои настоящие родители. Только имя Альтора Микиэлла, вероятно, это меня так звали.

С фантазией у меня всегда было хорошо. Напридумывала много чего. И то, что я дочка короля или кого-то из аристократов. Меня спрятали в другом мире и обязательно найдут по приметному медальону. Искать скорее всего начнут в школе магии. В любом случае я здесь ничего не знаю, местных денег не имею и вообще…

Так, успокаивая себя и подбадривая, дошла до ворот. В том, что это школа магии, я не была уверена, но мужчина, выглянувший через окошко, вопросов задавать не стал.

– Проходи, – приоткрыл он калитку ворот.

С опаской я переступила своеобразную границу и огляделась.

– Чего оробела? – усмехнулся дядька. – Не будь у тебя магии, ты бы не зашла.

На самом деле я не боялась. Напротив, восхищалась тем, что понимаю чужую речь и, кажется, сама ответить могу.

– И куда дальше? – поинтересовалась я.

– Сходим госпожу Мариту Руис спросим, – сообщил мужчина и тут же уточнил: – Тебе лет-то сколько?

Как раз в этот момент я увидела двух девушек, идущих в сторону ворот. Выглядели они гораздо старше меня. «А вдруг меня не примут в школу магии из-за возраста?» – промелькнула мысль и я рискнула приплюсовать себе годик.

– Пятнадцать с половиной, – озвучила я.

– Во… я так и подумал, что ты к домовым, – произнёс нечто непонятное мужчина и велел следовать за ним.

Вглубь территории школы мы не пошли, а двинулись вдоль стены по левую сторону, постепенно удаляясь от аллей и зданий, виднеющихся вдалеке. Примерно через четверть часа дошли до совсем неказистого одноэтажного строения.

– Это ваш корпус, – заявил сопровождающий, чем меня сильно удивил.

Что я, фэнтези не читала? Меня должны проверить на уровень владения магии или вообще, подобно Гарри Поттеру, распределяющей шляпой наделить. Пока я прикидывала в голове несоответствия канону магических школ, дверка этого так называемого корпуса открылась. Мальчишка лет двенадцати уставился на нас с недоумением.

– Госпожу наставницу пригласи, – потребовал мужчина.

Ещё через пять минут я узнала, что для факультета домовых я несколько старовата. Мне могут сделать исключение при условии, что я проявлю усидчивость и продемонстрирую способности.

Мужчина, сопровождавший меня от ворот, уже ушёл, и беседу я вела непосредственно с наставницей Маритой Руис. Разговор снова вернулся к моему возрасту. Этих местных «домовых» начинают учить с одиннадцати-двенадцати лет. Новый язык не был для меня родным. Внутренний переводчик чуть запаздывал, но я отлично поняла, что по понятиям наставницы перешагнула любой допустимый рубеж.