И будь что будет! Книга I: Повелитель моря – 1

Это было года три назад. Анри тогда вышел с Кюрасао и направлялся в Сантьяго-де-Куба. Когда на левом траверзе[70 - Траверз – направление, перпендикулярное курсу судна.] появилась Аруба, была ночь. Луна лишь изредка пробивалась сквозь плотные облака. Победоносная армада шла галфвинд[71 - Галфвинд – ветер дует в борт судна под углом 90°, т.е. корабль идёт в полветра.] кильватерным строем. Порывистый ветер поднял волнение. Вперёдсмотрящие пялили глаза в темноту и старались разглядеть хоть что-нибудь в те краткие мгновения, когда бледный лунный свет падал на неспокойное море. При очередном просвете с вороньего гнезда донеслось:

– Паруса по правому борту!

Анри приказал армаде лечь в дрейф и готовиться к бою. Зазвенел заливисто корабельный колокол, созывая на шкафут матросов и посылая сигнал тревоги солдатам и канонирам. Босые ноги застучали по доскам, и вот уже одни матросы полезли по вантам, другие взялись за шкоты, а третьи зажгли кормовые сигнальные фонари.

Наверное, Луне стало интересно, что происходит. Она, протиснувшись сквозь облака правым боком, нарисовала в море полоску света и с любопытством глянула вниз. Этого оказалось достаточным, чтобы два английских фрегата увидели готовые к бою военные корабли под испанскими флагами. Когда они начали поворот оверштаг, марсовой закричал:

– Человек за бортом!

Анри приказал отправить за незнакомцем пинас и внимательно всмотрелся в зыбкую лунную дорожку. В слабом свете неполной луны в тубусе зрительной трубы чья-то светловолосая голова то появлялась над волнами, то опять исчезала. Кто-то явно из последних сил отчаянно боролся со стихией за свою жизнь.

Когда шлюпка вернулась, на «Победоносец» втащили полуживого молодого человека, которого тут же взял под свою опеку доктор Эрнандес. Утром отдохнувший и переодетый в сухое спасённый предстал перед взором Анри и рассказал свою грустную, но, увы, такую типичную для английских моряков историю…

Густаф Колс – младший сын известного рода амстердамских корабелов, с детства мечтал о море. Отец, хоть и нехотя, но внял желанию сына и отдал его в обучение морскому делу своему двоюродному брату – владельцу торгового флейта. Дядя, разглядев у мальчишки талант к математике и астрономии, пристроил его в помощники к своему навигатору. К тому дню, когда «Морская дева» вынуждено зашла в Плимут, нуждаясь в срочном ремонте после шторма, Густаф уже считался хорошим навигатором и подающим надежды картографом. Он надеялся, вернувшись домой, выйти из-под дядиной опеки и найти себе более достойное место. Купив новые карты, полный надежд гражданин Соединённых Провинций[72 - Республика Соединённых Провинций (официальное полное название – Республика Семи Объединённых Нижних Земель) – государство, образовавшееся во время восьмидесятилетней войны за освобождение Нидерландов от испанского владычества. Существовала с 1581 по 1795 годы. Испания признала Республику Соединённых провинций как самостоятельное государство в 1648 году. Территория Республики была чуть меньше современного Королевства Нидерландов.] зашёл перекусить в прибрежную корчму. Спустя некоторое время к нему подсел немолодой англичанин и угостил парня пивом. Слово за слово, смешивая английские и голландские слова, мужчины разговорились. Англичанин продолжал щедро угощать молодого голландца. Когда стемнело, новый знакомый распрощался, не забыв поинтересоваться куда отправится Густаф. Расплатившись с загадочно ухмылявшимся хозяином, парень вышел, пошатываясь, из корчмы, ругая себя за то, что не позаботился заранее о ночлеге. Но далеко ему идти не пришлось. Он даже не увидел, кто ударил его по голове. Очнулся уже на английском фрегате. Для начала ему красноречиво объяснили, что ждёт тех, кто откажется подчиниться или попытается сбежать, а после дали подписать фрахтовый договор. Не умея читать на английском, но понимая, что выбора у него всё равно нет, Густаф подписал бумагу, став так матросом флота Английской республики. Пока бедняга не выучил английский настолько, что его без труда понимали офицеры, пришлось бывшему навигатору лезть по вантам и тянуть шкоты наравне с остальными. Удивлению голландца не было предела, когда он узнал, что почти все матросы были доставлены на корабль насильно. Тех, кто был покрепче, предварительно спаивали в корчмах, а других так и вовсе ловили на улицах, как диких зверей. Прежде, чем капитан Ходжес решил использовать умения голландского навигатора, пришлось ему познать все перипетия жизни английского моряка – тяжёлый труд, скудную еду, кулаки боцмана и его подручных. И только когда Густафу доверили самостоятельно стоять вахты, у него созрел план побега. Уверенный, что поиски единомышленников обязательно приведут план к краху, голландец решил действовать один, надеясь лишь на себя и на бога.

Несмотря на оказанное доверие в прокладывании курса, на берег его не пускали даже здесь, в Новом Свете. И вот однажды «Тигр» в сопровождении «Дракона» отправился с Антигуа на Провиденс. Дождавшись нужного момента во время «собачьей» вахты, когда дежурный офицер отлучился со шканцев, Густаф успел подложить под корабельный компас заготовленный заранее обломок ножа, отклонив курс корабля на зюйд – вест – тень – зюйд. Задумка удалась – снос курса на четыре румба южнее на «Тигре» никто не заметил, а послушный уставу капитан «Дракона» без ропота следовал за флагманом, видимо, полагая, что капитану Ходжесу, исполнявшему обязанности коммодора, виднее, как добраться к назначенной цели. Но как только на горизонте показался берег нидерландской Арубы, Густаф понял – или сейчас, или никогда. На рассвете капитан сообразит, куда идёт «Тигр», начнётся разбирательство и с ним будет покончено.

Ночь выдалась тёмная, фрегаты шли крутым бейдевиндом. Спустившись в трюм, он связал несколько пустых анкерков, надеясь с их помощью удержаться на плаву в неспокойном море, но при попытке сбросить их за борт вышла луна и Густафа увидел один из дежуривших на шкафуте солдат. Ждать, пока на палубу сбегутся полисмены, голландец не стал. Перекрестился и прыгнул в воду. Когда его голова оказывалась над водой, он слышал выстрелы. К счастью для навигатора, при такой волне, даже когда луна предательски высвечивала его, чтобы попасть в человека, ставшего игрушкой моря, нужны были или невероятное везение, или же роковая случайность. И вот тогда, когда, выбившись из сил, Густаф уже готов был расстаться с жизнью, лунный свет посеребрил паруса Победоносной армады.

Конечно, узнав, что попал к испанцам, как истинный сын своей Родины, Густаф впал в уныние – в каждой голландской семье помнили о притеснениях испанскими католиками голландских кальвинистов. Да и южные провинции Нидерландов до сих пор были под испанской короной. Однако, приняв предложение, от которого трудно было отказаться – отработать спасение и, если его знания действительно окажутся столь полезными, как молодой голландец описывал, то, сойдя с «Победоносца» в Сантьяго-де-Куба, он получит не только небольшую сумму, но и рекомендательное письмо от «Карибского адмирала», которое могло бы помочь хееру Густафу добраться до Европы, нанявшись на испанский корабль. Решив во чтобы то ни было заработать обещанную рекомендацию, молодой навигатор старался из всех сил. До прибытия в Сантьяго-де-Куба Густаф имел достаточно времени, чтобы сравнить условия на «Морской деве», «Тигре» и «Победоносце». Сойдя на берег с рекомендательным письмом, украшенным вензелем хеера Верна, тут же, недолго думая, вернулся обратно на «Победоносец» и, подав хееру адмиралу его же рекомендательное письмо, попросил место навигатора. Весьма удивлённый таким поворотом, Анри, рассмеявшись, послал нового члена команды к боцману становиться на довольствие и подписывать фрахтовый договор. Лёгкий и весёлый характер Густафа давно сделал его душой любой компании, а его навигаторский талант сильно облегчил жизнь Энрике и Анри, которым ранее приходилось самим корпеть над картами, прокладывая путь Победоносной армаде…

Погружённый в воспоминания, Анри не заметил, как опустошил тарелку.

– Вы остановились здесь или у бригадьера Фернандеса, сеньор Анри? – поинтересовался дон Себастьян.

Анри погрустнел. Готовить чета Рамиресов умела – что правда, то правда. Но вот комнаты, которые они предлагали, как, впрочем, и в других подобных заведениях города, не отличались ни чистотой, ни удобством. Даже если богатый и привередливый сеньор Анри добьётся для себя чистых простыней, вездесущие клопы и блохи всё равно не дадут покоя. А дом Фернандо хоть и содержался слугами – а главное, сеньорой Селией – в чистоте, но Анри не любил останавливаться там. Дело было в том, что хоть и сам Фернандо, и особенно его сын, всегда искренне радовались его приходу и даже сеньора Селия проявляла горячее гостеприимство, Анри чувствовал себя чужим на семейном празднике жизни. Видя счастливые лица детей, поедающих принесённые им сладости, и их любящих и заботливых родителей, Анри особенно остро ощущал свою обездоленность и одиночество. Поэтому, несмотря на настоятельные приглашения друга, он предпочитал спать в своей адмиральской каюте. Однако «Победоносец», возможно, уже разгружают и к ночи он будет сушить киль на верфи.

Анри вздохнул:

– Думаю, эту ночь мне придётся провести у бригадьера, а вот следующая, возможно, будет в одном из заброшенных домов Алтун-Ха.

– Сколько солдат мне должно предупредить и в каком часу вы намереваетесь отправиться? – сухо поинтересовался дон Себастьян. Он уже смирился с тем, что альмиранте никогда не брал его с собой в селение майя.

Анри задумался: в Алтун-Ха он всегда ходил с небольшим отрядом, но не столько для охраны, сколько для того, чтобы довести нагруженных товаром мулов туда и обратно. Сейчас же ситуация была иная. Если индейцы ица по тропе войны добрались до здешних мест, то чем быстрее он доберётся до селения, тем меньше шансов будет на нежелательную встречу. Ситуация явно не благоприятствовала торговле, да и время, возможно, поджимает. «Надо будет верхом добираться. Думаю, всемером достаточно будет. Так мы и мулов не всех заберём, да и у майя из Алтун-Ха появление такого отряда беспокойство не вызовет».

Анри уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент поймал взгляд аристократа и с удивлением увидел на всегда непроницаемом лице тень обиды. «А ведь в этот раз я могу взять его с собой!»

– Если вы составите мне компанию, команданте, то будет достаточно пятерых. Но чтоб в седле держались. Сбор на рассвете у конюшни главного склада. Пошлите кого-нибудь предупредить сеньора Хакоба, чтобы утром нас уже ждали осёдланными два жеребца и пять мулов. И пусть припасёт нам немного еды и воды. Возможно, мы к ночи уже вернёмся, но кто знает – вдруг что-то пойдёт не так? – Анри отхлебнул вина и поморщился: – Кислятина!

На мгновение дон Себастьян изобразил удивление, но тут же совладал с собой и кивнул. Не задавая лишних вопросов, наклонился к сидевшему по левую руку от него пехотинцу. Получив указания, тот залпом допил содержимое кубка, поднял сидевшего у края абордажника, кинул на стол две медные монеты и ушёл.

– Позвольте спросить, хеер Анри? – вдруг встрепенулся Густаф. До этого он тихо подрёмывал на столе, разомлев от выпитого и съеденного.

– Что вас обеспокоило, хеер Колс?

– Нас ждут проблемы с индейцами?

Неожиданный вопрос навигатора озадачил Анри:

– С чего вы это взяли, хеер Колс?

– Мне показалось странным, что в этот раз вы берёте с собой нашего команданте. На корабле, думаю, нет ни единого человека, который бы не высказывался о том, почему дон Себастьян ни разу не был с вами у индейцев. Вот я и предположил, что… – Густаф замялся и залился багрянцем.

– Ваша логика безупречна даже после стольких картий пива, хеер Колс! – Анри с уважением взглянул на навигатора. – Должен признать, вы весьма близки к истине, но об этом не стоит никому говорить. По крайней мере сейчас.

– Я буду нем, как рыба! – пообещал Густаф.

Анри одобрительно кивнул, поставил кубок с недопитым вином и осмотрел зал в поисках трактирщика. Не найдя его, поднялся, вытащил из кошелька два реала, кинул на стол и пошёл к выходу. Не успел он отойти и на пару шагов от трактира, как его догнал дон Себастьян.

– Вы куда-то торопитесь, сеньор Анри?

– Нет, команданте. Мне просто нужен глоток свежего воздуха. Хочу пройтись.

– Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию?

По виду дона Себастьяна Анри понял, что даже сказав «нет», он не сможет избавиться от попутчика. Разве что тот будет идти на пару шагов позади. Поэтому он лишь пожал плечами:

– Как хотите, команданте.

Глава 8 Тени прошлого

Взглянув на видневшийся вдали лес мачт, Анри предложил прогуляться вдоль берега и, не встретив возражений, направился к воротам, ведущим в порт. По дороге им пришлось пропустить конвой, сопровождавший пленных приватиров в казематы форта. Глядя на связанных попарно англичан, Анри невольно вспомнил другую колонну, проходившую тут месяцев семь назад.

В ноябре 1659 года Победоносная армада возвращалась после крейсирования в Гондурасском заливе, когда с марса увидели неподалёку от Роатана французских флибустьеров, расстреливавших испанское судно. Видимо, в предвкушении богатой добычи морские бандиты были так увлечены, что не сразу заметили корабли Анри. Зато на небольшом торговом галеоне вид развивавшихся красных бургундских крестов приподнял боевой дух команды, готовившейся отражать абордажную атаку. Когда фрегат флибустьеров с зарифленными парусами левым бортом налетел на галеон, «Победоносец» уже был от сцепившихся кораблей на расстоянии четырёх кабельтовых и, продолжая приближаться, начал маневрировать для бортового залпа. Вырвавшиеся вперёд бриг «Дельфин» и фрегаты «Решительный» и «Упорный» левым галфвиндом быстро приближались к месту боя. Солдаты на палубах уже выстроились у фальшборта для стрельбы. Поскольку в Новую Испанию ещё не добралась весть о подписании «Пиренейского мира», орудовавшие под французской комиссией бандиты считались военнопленными и Франция могла потребовать их возвращения за выкуп. Увидев огромное превосходство на стороне противника, лишённые возможности бежать, флибустьеры тут же побросали абордажные сабли и сдались остаткам команды галеона.

Когда без дальнейших приключений израненные галеон и флибустьерский фрегат довели до Белисе, Анри отправил гонца к команданте форта с просьбой забрать пленных. Перед традиционным визитом к губернатору он заскочил на припортовой склад, чтобы отдать необходимые распоряжения. В пути к Пласа де Монтехо Анри и сопровождавший его дон Себастьян услышали возбуждённый гул. На припортовой улице собралась ревевшая толпа. Бушевавшее людское море перекрыл отчаянный женский крик, перешедший в визг. Внезапно всё стихло. Толпа отхлынула, как море при отливе. Стали слышны ругательства и офицерские команды. Солдаты городского гарнизона, сопровождавшие пленных, криками, пинками и древками полупик разгоняли толпу, делая вокруг связанных в две шеренги флибустьеров островок открытого пространства. Первое, что увидел Анри – забрызганных кровью горожан, сбившихся в плотный ряд. Впереди отступивших людей стояла всхлипывавшая молодая женщина. Её лицо, руки и одежда покрывали тёмно-красные пятна. Утирая слёзы, она размазывала кровь по лицу. Это было ужасное зрелище. Не сговариваясь, Анри и дон Себастьян, работая локтями, стали пробиваться к колонне пленных. Подойдя ближе, они увидели связанных попарно за руки и в цепь за шеи пленных со следами побоев. Большинство ударов разъярённой толпы были направлены в головы, но ссадины и кровоподтёки виднелись и сквозь изорванную одежду. Часть флибустьеров остались на ногах лишь потому, что им не давали упасть остальные, сбившиеся в кучу. Прямо напротив всхлипывавшей женщины, стонавшие и покачивавшиеся то ли от боли, то ли от ужаса, пленные поддерживали нечто, отдалённо напоминавшее человеческое тело.

Двое солдат пытались освободить эту обесформленную массу от верёвок. Анри был потрясён, глядя на кровавое месиво, ещё недавно бывшее живым человеком. Даже в своей безмерной неприязни к морским разбойникам с комиссией и без, он не приемлил жестокости. Анри объявил войну пиратству не ради мести, а торжества справедливости. Но можно ли самосуд считать справедливостью? Мысли неслись, словно необузданные кони, разрывая душу: «Этот негодяй наверняка заслужил такую смерть. Может, это гнев божий настиг его руками толпы?», – нашёптывала одна часть его «я», пока солдаты высвобождали от пут изуродованное народным гневом тело. Однако другая часть возмущалась, считая случившееся беззаконием и желала видеть виновных перед судом. «Кто я такой, чтобы оспаривать волю Господа и сомневаться в правильности Его действий?», – взывала набожность к благоразумию. Но как бы Анри не пытался убедить себя в том, что жизнь каждого человека в руках Всевышнего, и только Он может решить, когда и как забрать её, ему не удавалось заглушить мысль о неправильности произошедшего. Его внутреннее чувство справедливости, сделавшее его уважаемым даже врагами, билось в душе, как пойманная птица, и рвалось наружу.

Когда спустя час Анри входил в резиденцию губернатора, он уже знал, что произошло. Та самая молодая женщина, замызганная кровью, немного успокоившись, рассказала, что, проходя мимо колонны пленных, узнала одного из флибустьеров. По её словам, этот подонок участвовал в набеге на небольшое испанское поселение Нуэво-Каньяда-де-Ломопардо, находившееся к юго-западу от Пуэрто-Кабальос. Ана Паэс Паломино, которая тогда чудом выжила, запомнила этого негодяя на всю жизнь. В тот злосчастный день она отправилась в пальмовую рощу за кокосами. Будучи беременной, Ана утомилась и, присев отдохнуть в тени пальм, уснула. Разбудили её крики, доносившиеся со стороны поселения. Испугавшись, она кинулась в сторону реки, берега которой поросли высокой травой и густым кустарником. Спрятавшись в зарослях, затаилась, боясь больше рыскавших в траве людей, чем ядовитых змей. Один из бандитов прошёл совсем близко и остановился в нескольких шагах от Аны справить нужду. При этом он высматривал в зарослях попрятавшихся женщин и детей. Если бы его не отвлёк донёсшийся издали приглушенный плач младенца, то вряд ли сеньора Паэс смогла рассказать Анри о том, что эти нелюди сделали с небольшим поселением.

Несколько дней пираты грабили, насиловали и убивали. Уходя, сожгли деревню. Детей и молодых женщин забрали с собой. Всё это время Ана пролежала в зарослях, боясь пошевелиться. И только когда установившуюся тишину нарушали лишь редкие крики птиц, она отважилась подобраться ближе к тому месту, где был посёлок…

Её и спасшихся двух женщин и мальчика доставили в Пуэрто-Кабальос солдаты, присланные губернатором после того, как видевшие издалека дым рыбаки сообщили о нападении на Нуэво-Каньяда-де-Ломопардо. А затем на торговом флейте Ана попала в Белисе, пытаясь забыть место, где она потеряла не только мужа, но и родившегося преждевременно ребёнка. Встретившись чуть ли не лицом к лицу с убийцей, она буквально потеряла рассудок от мгновенно вспыхнувшего горя, страха и ненависти. Несчастная кинулась к пленному, выкрикивая проклятья, и стала царапать ему лицо, рвать волосы и кричать, кричать, кричать от переполнявших её чувств, загнанных вглубь изболевшейся души. Когда опешившие солдаты и офицер пришли в себя, озверевшая толпа, в которой наверняка было немало тех, на чьих судьбах так или иначе кровавые пиратские лапы оставили свои оттиски, ринулась на пленных…

Анри хорошо помнил, какой шквал тогда бушевал в его сердце. Одна часть его «я» с новой силой убеждала вторую, что руками этой несчастной свершилось Высшее правосудие, но другая сопротивлялась и, в свою очередь, требовала наказания тем, кто совершил и допустил произвол. Тогда Анри не пришлось в споре с самим собой принимать одну из сторон и делать выбор между верой и совестью. Сеньору Альваресу уже докладывали о случившемся. Когда сеньор Рикардо договорил, лицо графа Альменара стало хмурым, как грозовая туча. Некоторое время он молчал, поджав губы. Наконец, взглянув на учтиво склонившего голову Анри, сдержанно произнёс:

– Сеньор Анри, обещаю вам, что офицер, не справившийся со своими обязанностями, будет наказан вместе с конвоирами. В случае каких-либо претензий со стороны Франции я лично позабочусь, чтобы ваша репутация не пострадала…

Анри так глубоко погрузился в воспоминания, что вновь ощутил в груди то облегчение, какое испытал тогда, когда после слов губернатора чувство справедливости, трепетавшее в душе пойманной птицей, вырвалось наружу.

Однако благочестивое состояние, охватившее его, сменилось тревогой. Слишком уж много было воспоминаний за последние две недели. Вот и сейчас это нахлынуло так неожиданно, словно кто-то, ухватив за краешек спрятанное в глубинах памяти событие, вытянул оное на свет божий помимо его воли.

Анри бросил быстрый взгляд на команданте, но вид задумавшегося Эль Альмиранте вернул дона Себастьяна в тот весенний день 1658 года, когда он впервые услышал о частном адмирале Анри Верне. Гранд тогда только прибыл в Гавану из Севильи и в поисках службы обратился к генерал-капитану Кубы и губернатору Гаваны сеньору Диего Ранхелю. Во время обмена новостями сеньор Диего, кроме иного, поведал новоприбывшему аристократу о молодом торговце, подписавшем ещё в 1655 году фрахтовый договор, согласно которому для ведения военных действий против англичан он обязался предоставить свои хорошо вооружённые корабли в распоряжение генерал-капитана. За желание самолично командовать своей небольшой армадой сеньор Анри Верн получил почётное звание «частный адмирал» и с тех пор наносил противнику всё более ощутимый урон.

В то время дон Кристобаль Арнальдо Исаси – бывший губернатор Ямайки, опять готовился к встрече с полковником Эдвардом Дойли и набирал новое войско. Однажды он уже безуспешно пытался отобрать у англичан оккупированный в 1655 году остров, но после почти трёх лет партизанской войны проиграл битву в Лас-Чоррерос. По совету сеньора Диего к бывшему губернатору Ямайки и отправился дон Себастьян, жаждавший добыть славы и показать свою доблесть и воинское искусство, добросовестно вбиваемое в него славными учителями во дворце отца. Дон Кристобаль с удовольствием принял молодого аристократа и предложил ему должность капитана небольшого отряда ополченцев.