Дерзкая для короля

– Лер, обязательно было так душиться? У меня сейчас голова треснет, – не выдерживаю.

– Это из новой коллекции, Яр. Но если тебе не нравится, я сменю.

Ее рука проворно зарывается в волосы. Не торкает.

– Да мне плевать, главное подальше держись, когда душишься, – говорю и она тут же убирает руки.

Жаль ненадолго. Снова тянется. Хорошо, Альбина приходит и Синицина вынуждена убраться на свое место.

Альбина достает нравоучениями, как с цепи сорвалась сегодня. Я-то знаю к ней подход, но вот Савельева! Наблюдаю, как ее лицо постепенно, по мере увеличения обвинений, заливается краской. Только это не стыд. Я уже видел, как могут загораться ее глаза. Она спорить собирается, отстаивать себя.

Только Альбина этого не любит, совсем заклюет тогда девчонку. Не успеваю как следует подумать, а уже встреваю, чтобы разрядить обстановку.

А когда беру из ее дрожащих пальцев мел, еле сдерживаюсь. Мощнейший удар тока. От одного только мимолетного касания.

Абрамова или Синицина могут жаться, пытаться лапать и мне плевать. Даже поцелуи их кажутся безвкусными. А тут, от одного только касания словно взрыв.

Я как дурак, ни о чем не могу думать. Жду седьмой урок и подгоняю время. Все мои обещания, данные самому себе, не работают.

Ничего не могу делать, ни о чем думать, кроме этого чертова урока с ней наедине.

Впрочем, одно дело все-таки делаю.

Подкарауливаю Медведева при выходе и столовой, хватаю за шкирку и тащу под лестницу.

– Ярик, ты чего! – возмущается тот, но не сопротивляется. Трусоват.

Тащу дальше, пока мы не оказываемся в темном углу.

– Ярик?

– От Савельевой тебе чего надо? – решаю не ходить вокруг да около.

– От Вари?

– От Вари, от Вари.

Врезать, врезать ему и дело с концом. Она уже и Варя для него.

– Ннн ничего не надо.

– Нафига тогда к ней липнешь?

– Ты же сам сказал, что можно. Ну, общаться нормально и все такое.

– Можно не злословить, не подкалывать и не распускать сплетни. Все на этом. Сидеть рядом нельзя!

– Но почему?

Медведев нервно поправляет очки.

– Потому что я сказал.

Хватаю его снова и приближаю испуганное лицо к своему. Он болтается в моем захвате, словно мешок. Такому даже по роже нормально не дашь.

– Больше ты с ней не разговариваешь, держишься на расстоянии. Уяснил?

– Дддда.

– Отлично.

Ставлю на место, поправляю сбившийся пиджак, хлопаю по плечу.

– Молодец.

Потом выныриваю в коридор и иду в класс. Что ж, с этой проблемой разобрались. А если не послушает, набью морду.

Все оставшиеся уроки Савельева сидит одна, Медведев пересел. Не смотрит в мою сторону, склоняется над тетрадями. Не смотрит от слова совсем, реально, а не делает вид, что не замечает. Это нервирует. О чем она думает?

Когда звенит звонок с шестого, она срывается с места. Просто таки вылетает из класса. Придет на занятие или придумает причину для отказа?

Варя

Мысль, что совсем скоро мы будем сидеть рядом, а он объяснять, выбивает из колеи. Не знаю, как я выдержу.

Как только заканчивается шестой урок, вылетаю из класса и бегу в туалет. Мне нужно остудиться, немного прийти в себя. Приложить ко лбу что-то холодное и ледяная вода вполне подойдет.

Но не успеваю закрыть за собой дверь, как в туалет следом за мной просачивается Абрамова и две ее верные подруги.

– Савельева, – цедит она.

Я замираю.

– Не думай, что раз Ярослав тебя защищает, ты что-то стала значить для нас всех.

Выходит, я оказалась права. Благодаря ему отношение всех одноклассников ко мне переменилось.

– Абрамова, мне некогда с тобой разговаривать.

Ее губы дергает нервная полуулыбка.

– Я знаю, что произошло на физике. К нему побежишь?

– Не твое дело.

– Значит, к нему.

Она делает шаг вперед, ее молчаливые послушные подруги окружают с двух сторон, отрезая путь к бегству.