Муза, живущая под кроватью
Агния Белотур
Автор серии фэнтези-детективов Владислав Горьковатый начал работу над своим четвертым романом. Две недели за усердной работой он не замечал ничего вокруг, включая любопытную деталь: под его кроватью все это время проживала незнакомая рыжая гражданка. Обнаружив-таки незаконную квартирантку, Владислав задается вопросом: кто она и почему выбрала для обитания такое странное место?
Агния Белотур
Муза, живущая под кроватью
Писатель Владислав Горьковатый закончил небольшую речь перед поклонниками у себя на кухне и одним махом допил коньяк из стакана. Это было уже лишним: пить он не умел и не любил. Однако выступать публично Владислав побаивался, так что в таких случаях привык немного подбадривать себя крепким алкоголем. Только короткий период энтузиазма и раскрепощения всегда у него заканчивался сонливостью, а потом и вырубал напрочь, поэтому после речи писателю неизменно требовалось найти место для длительного сна. Сейчас он был у себя дома, где устроил вечеринку для “своих”, и такая локация у него была – его спальня в трехкомнатной квартире, дверь в которую была заклеена липкой лентой с табличкой “не входить!” Все остальные помещения доставались гостям, которые могли закончить праздник в любой момент на свое усмотрение. Хотя их было не так чтоб слишком много. Горьковатый был писателем малоизвестным, зато самодостаточным. Публичность интересовала его только постольку-поскольку, а уже завтра он уходил в творческий запой для написания четвертого романа в серии фэнтези-детективов про мир идей, в который собирался погрузиться с головой. А желательно и с другими частями тела, что было, к большому его сожалению невозможно.
Выйдя в коридор, Владислав собирался добраться до спальни, чтобы там и исчезнуть, но на середине пути встретил женщину, которая с бокалом вина в руке преградила ему дорогу. У нее были совершенно замечательные волосы, кудрявые и обалденно рыжие, на которых красовался зеленый, в тон платью, берет с брошью в виде крылатой лошади. Эти кудрявые волосы уже примелькались Владиславу за время вечеринки, но в остальном он женщину совсем не знал.
– Спасибо, что пригласили меня, – тем не менее, тепло поблагодарила она.
– Кто вы? – спросил он захмелевшим голосом.
– Меня зовут Мнема! – радостно представилась женщина, глядя на него озорными изумрудными глазами.
– Как муза воспоминаний, – припомнил Владислав.
– Мне безумно нравится ваша серия книг о мире идей! – защебетала Мнема. – Особенно эта неугомонная парочка: Клио с факультета музотворчества и Фаррос с бизнес-энтузиазма! Да и остальные персонажи хороши! Интересно читать и как они учатся, и как разгадывают преступления!
Писатель еще раз внимательно посмотрел на нее. Вот почему на ней была брошь с Пегасом, как носили студенты Института Вдохновения из его романов – она фанатка серии его книг.
– Спасибо, я как раз собираюсь продолжить эту историю, – кивнул Владислав, – завтра уже начну писать. Извините, мне нужно идти.
Писатель с трудом прошел мимо женщины: разминуться в пьяном состоянии да в узком коридоре оказалось сложновато. В принципе он был не прочь немного поговорить с симпатичной поклонницей о своей книге, если б только не принятый на грудь коньяк. Он уже чувствовал, как размягчаются ноги под ним, и боялся, что задремлет прямо на полуслове или еще как-то некрасиво поведет себя, и женщина обидится, и на одного читателя будущей книги станет меньше еще до написания первой строки.
Открывая дверь, Горьковатый поднырнул под липкую ленту и зашел в свою комнату, заставленную стопками книг и всем тем, что он перенес сюда из других частей квартиры во время уборки перед вечеринкой. Но кровать оставалась свободной. Она терпеливо ждала своего хозяина, чтобы он мог спокойно упасть на нее и забыться сном на несколько часов, пока за дверью продолжала звучать музыка и разговоры.
Какое-то время писатель находился в полной отключке, потом просто дремал, пока не пришло его обычное время бодрствовать. Это был уже следующий день, время после пятнадцати часов и пора было садиться за работу.
Встал он немного помятый и мучимый жаждой, однако, прежде всего, он подхватил свой ноутбук и пошел с ним в гостиную, чтобы посмотреть в каком состоянии находится его рабочее место. В комнате еще витал дух посторонних людей, а в самых удивительных местах оставались стоять стаканы и тарелки с недоеденными закусками. Но это было не важно. Владислав подвинул свое любимое кресло к окну, из которого был виден бульвар, а к креслу небольшой столик, на который он положил ноутбук, и побежал по остальным делам. Он заглянул в ванную, сделал себе много кофе в большой сувенирной кружке из Суздаля, но все это время уже обдумывал вкусное начало нового тома. Про еду писатель вообще забыл: другой мир нетерпеливо звал его и тянул за несвежую рубашку.
По пути обратно в гостиную Владислав все же прихватил тарелку с недоеденным кем-то из гостей куском торта, к которому, вроде как, и не притронулись даже. Плюхнувшись в кресло, он съел его, пока загружался ноутбук. Отставив опустевшую тарелку на пол, писатель стал скорее печатать первый абзац своего нового романа.
В таком духе прошел вечер, ночь, а потом еще одна и еще. Скоро и неделя миновала, а за ней другая. Продукты Владислав заказывал на дом и практически не выходил на улицу. Всего пару раз мылся, да и то, походя, можно сказать, не приходя в сознание. И уборкой вроде не занимался, только куда-то сами исчезали немытые кружки и тарелки, которые складировались возле кресла. На остальное он и вовсе не обращал внимания, а зря. В квартире становилось все чище и чище, она сама проветривалась, пока он спал в дневное время, и на удивление самостоятельной оказалась стиральная машина в ванной. Однако легче легкого было списать все на свою невнимательность и забывчивость, решить, что сам все делал чисто машинально, и просто на все забить.
В семь утра, как обычно, женщина с рыжими волосами тихонечко раздвинула в стороны стопки книг и осторожно выбралась из-под кровати, на которой свободно раскинулся Владислав Горьковатый. Она ласково посмотрела на его небритую физиономию на мятой подушке и прикрыла ему ноги одеялом. Потом она на цыпочках вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Теперь можно было спокойно заниматься своими делами: хозяин квартиры проснется только часов в три-пять дня, а до этого не будет реагировать ни на что – ни на звуки, ни на запахи.
Женщина спокойно и основательно, словно у себя дома, неторопливо привела себя в порядок, потом пожарила яичницу и сварила ароматный кофе. После приятного завтрака у окна с видом на бульвар, она подошла к креслу писателя, убрала царивший возле него разгром и села рассматривать его заметки на вырванных из ежедневника листочках бумаги. Обдумав новые идеи, женщина взялась за ноутбук Владислава. Пароль был не нужен, хотя наверняка она бы смогла его вычислить, так много, как ей казалось, она знала о нем. Открыв файл книги, женщина принялась вычитывать написанное за ночь, исправляя явные опечатки.
В отдельном файле у Горьковатого хранился подробный план будущей книги. Туда же он добавлял свои сформировавшиеся идеи, описания персонажей и оставшиеся нераскрытыми детали сюжета. Этот файл женщина так же отредактировала, оставив в нем некоторые свои соображения и вопросы по тексту. Она поступала подобным образом уже не раз, но Владислав как будто не замечал ничего необычного.
Закончив работу, женщина взяла ключи, висящие на ключнице в коридоре, и сходила прогуляться по бульвару, чтобы насладиться чудесным весенним днем. Владислава не разбудила даже закрывающаяся металлическая дверь, так что, вернувшись назад, осмелевшая квартирантка решила принять освежающий душ.
Владислав проснулся намного раньше обычного, где-то около полудня. Поворочался и с неудовольствием посмотрел на свет, льющийся слева и справа от одинокой шторы на окне. Что-то ему не нравилось, что-то было не так. Он не сразу сообразил, что странным его мозг считал звук текущей воды. Вроде бы, какая ему разница? Ну, принимал душ кто-то из соседей, что тут такого? Звук, правда, шел из его собственной ванной. Удивительно, что сосед выбрал такое место для своих банных процедур.
Владислав приподнялся на локтях и прислушался, но шум в этот момент тут же прекратился. Тем не менее, писатель оказался уже достаточно заинтригован, чтобы подняться с кровати и выйти в коридор. Навстречу к нему из ванной вышла женщина в его халате и с его полотенцем на голове! Увидев Владислава, она испуганно замерла.
– Вы вообще кто?! И что делаете в моей квартире?! – поинтересовался Горьковатый чуточку более агрессивно, чем собирался. Кричать на человека в таком беззащитном положении, он счел нецелесообразным.
– Владислав, простите, я не хотела вас разбудить! – извинилась женщина, краснея от смущения.
– В смысле, не хотели разбудить? Как вы сюда вошли?
– Вы же меня сами пустили! Я ваша муза, Владислав!
– Кто-кто вы моя?! – переспросил писатель. Он потряс головой, силясь развеять морок. Он, что, слишком заработался, да?! Музы были у него в книге! Целый факультет будущих профессиональных муз в другом вымышленном им мире!
– Я муза, – еще раз повторила женщина медленно, – я попала сюда из своего мира – мира идей, который вы так славно описываете в своих романах! Я попала в это тело, – она прижала обе руки к груди. – Должно быть, его бывшая хозяйка умерла…
– То есть вы хотите сказать, что вы попаданка из мира идей, который я самолично придумал…
– Вы его не придумали, вы увидели его во сне, потому что я вам его показала, – поправила его женщина. – Это моя работа – вдохновлять людей из других миров на творчество!
Она проговорила это все с такой восторженностью, что ее волосы вывалились из скрученного полотенца. Они оказались темно-рыжими, и Владислав, наконец, вспомнил, кто перед ним.
– Вы та женщина, с которой я разговаривал на вечеринке пару недель назад! – воскликнул он. – Погодите-ка, – он подошел к вешалке рядом со входной дверью и схватил зеленую женскую сумку, которая лежала под ней. – Думаю, это ваша! Не возражаете?
Не дожидаясь ответа, Владислав расстегнул молнию на сумке и покопался в ней. Во внутреннем кармане он нашел немного наличных, пару банковских карт и паспорт.
– Что это? – заинтересованно спросила женщина.
– А это ваше удостоверение личности… Антонина, – Владислав протянул ей раскрытый паспорт. Она взяла его и стала рассматривать с каким-то ужасом в глазах.
– Это я… то есть это та женщина, в тело которой я попала. Антонина, бедняжка, – всхлипнула женщина.
– И что, вы взяли мои ключи и каждый день возвращались в мою квартиру пока я спал? – попытался уточнить Владислав.
– Да нет же, куда я могла уходить? Я же ваша муза, Владислав, я всегда рядом с вами!
– Как это? Рядом со мной? Где вы были ночью, когда я ходил тут, писал книгу?
– Я была под кроватью, – призналась Антонина, снова ярко краснея.
– Ошизеть можно, – схватился за голову Горьковатый. – Кто-то посторонний две недели находился со мной в одной квартире, а я ни сном ни духом!
– Но я ведь не посторонний! Я ваша родная муза, только в теле какого-то человека, – насупилась женщина.
– Слушайте, давайте я просто отвезу вас домой, вот, по прописке, – Владислав снова отобрал у нее паспорт и прочитал, что значится в штемпеле на соответствующей странице. – Передам вас родным, и все будет в порядке.
– Но ведь для них я совсем чужая, хоть и в теле родного человека, – возразила Антонина. – И как же вы без музы писать-то собрались?
– А вы будете меня навещать, – пообещал Владислав и пожалел, что не прикусил себе язык. Дамочка, конечно, ему попалась интересная, но, похоже, больная на всю свою рыжую головушку.
Не слушая больше возражений, Горьковатый сам отправился в ванную, где даже побрился, потом переоделся в свои приличные штаны и стал ждать, когда Антонина тоже будет готова к выходу. Тянуть время она не стала, подчинившись все-таки воле своего подопечного. Через полчаса они уже выходили из дома.
Погода на улице стояла чудесная. Владислав даже удивился, как быстро все зазеленело. Когда он выходил из дома последний раз, на деревьях еще только-только распускались почки. В его книге же была еще середина зимы. Он, конечно, не ожидал и в реальности увидеть сугробы, но все же контраст его поразил. Несколько секунд писатель постоял возле подъезда, просто наслаждаясь теплом и неповторимым весенним воздухом.