Все тайны Златы и Урсулы. Шестая часть

Ничего и никогда Злата не делала по зову души, бескорыстно, отрывая от себя какую-то огромную часть и жертвуя собой ради других. Наоборот, она уяснила для себя простую формулу – это для нее должны жить мужчины, заботиться о ней, веселить ее, совершать поступки и решать проблемы.

От мужчин должна быть хоть какая-то выгода, как и от людей в целом. Если и соглашалась Злата принять у себя родственников, то не для того, чтобы им помочь по зову сердца, нет, под давлением социума, перед которым она хотела выглядеть порядочно.

Она была человеком долга. Ответственной и справедливой. Если студенты не могли выучить какой-то предмет, то считала, что они должны вечно пересдавать ей одни и те же параграфы из методички до тех пор, пока не зазубрят научные тексты.

А взяток не брала из принципа. Полагая, что это оставит след на ее репутации педагога с известным именем. Хотя сколько раз бабушки или мамы ее учеников умоляли не разрушать жизнь их детям.

Но Злата могла сделать так, что именно из-за долгов по ее предмету, появлялись целые списки фамилий призывников.

Перед глазами у нее все время стояла почему-то бабушка одного двоечника, опрятная, но очень бедная старушка, устроившая своего внука по льготе к ней в группу. Которого в скором времени отчислили. Учиться он не хотел или не мог. А Злата всегда была убеждена, что раз молодежь настолько ленива, чтобы запоминать формулы, то пусть идет работать.

Например, официантами, грузчиками или кассирами. Или служить. Это священный долг каждого. Сделать что-то для родины.

Ее бывший студент Слава зачем-то, отслужив несколько месяцев, подписал контракт. Это бабушка потом упрекала Злату в том, что вот если бы не она, внук бы был жив.

Злату она выхватила в холле красивого корпуса ВУЗа, когда та торопилась на лекцию. И сначала говорила с ней с глазу на глаз, а потом перешла в плач, обвиняя педагога в смерти внука. Ее двоечника и недотепу, но единственного и любимого Славку, мать у которого была простит@ткой, а отец сгнил в тюрьме.

Злата точно помнила, что была тишина, которая раскалывала громадное пространство университета, в котором были слышны глухие рыдания отчаявшейся и пожилой женщины, упавшей на колени и проклинавшей Злату за тот список, в который она включила Славу.

Сколько было таких матерей, умоляющих ее поставить зачет или оценку их детям, бестолковым, но все равно родным и драгоценным. А Злата из какого-то профессионального упрямства одним росчерком пера меняла судьбы своих студентов, будучи убежденной в том, что дороже ее принципов ничего нет.

И гордилась своей неподкупностью и непрошибаемостью. Хотя остальные педагоги закрывали глаза на многое и шли навстречу тем, кто совершал ошибки.

Мы все имеем право ошибаться. Потому что люди. А люди не безгрешны, увы.

Но Злата всегда считала себя лучше, чем остальные. Это она писала диссертации, столько лет посвятила науке и образованию в то время, как другие могут жить беспечно и требовать у нее оценку или зачет.

Нет. Такое допустить она не могла. И заставляла молодых людей меняться. Трудиться и совершенствоваться.

Поскольку к этому стремилась сама. И тщательно ухаживала за собой, не толстела, приходила на лекции с идеальной укладкой, свежая и бодрая.

И ненавидела у студентов запахов грязных носков, их перхоти и сала в волосах, их похмелье, бездарность, лень, лишний вес и неспособность выучить хотя бы простенькое определение.

Злата вообще не выдавала никому авансов. И не делала ни в чью сторону реверансов, расшаркиваясь перед другими в благодарности, неуместных извинениях или оправданиях.

Нет. Она была структурированной, правильной, монументальной. И ничего не могло пошатнуть систему ее ценностей, состоящих из глав книги ее почти праведной жизни.

Почти, поскольку Злата имела любовников, и не выполняла свои обязанности матери, но она считала, что имеет право давать себе шанс на отдых. На получение удовольствий, поскольку итак довела свой внешний вид и профессионализм до совершенства.

А значит мужчины просто обязаны сделать ее жизнь веселее и роскошнее.

И сейчас, сидя на кухне в одиночестве, она не обвиняла саму себя в том, что это итог, хоть и печальный или страшный, но вполне закономерный и предсказуемый. И это она приложила руку к тому, что происходит в ее жизни.

Злата снова и снова спрашивала кого-то, за что мне все это? И как быть дальше? Мы всегда задаем эти вопросы кому-то, чувствуя, что получили какие-то уроки от жизни не заслуженно.

Планы переехать в большой город и удобно устроиться за счет любящего ее мужчины у Златы рухнули.

Самого Алексея, который так глупо погиб в расцвете сил, ей было не жалко. И его четверых детей, двое из которых были вообще несовершеннолетними, тоже.

Если и могла сочувствовать кому-то сейчас Злата, так это только себе. Она потеряла очень удобного и преданного поклонника. И, возможно, отца своей дочери, которая снова зашевелилась внутри нее.

И Злата, выпив снотворное, решила лечь спать, машинально проходя в свою комнату и заглядывая к Урсуле. Та тоже спала, выставив вперед перевязанную бинтом руку.

Но и свою старшую дочь Злате было почему-то не жалко. Злата вообще заметила в себе одну странность – она перестала рефлексировать.

Ее чувства вообще почему-то притупились или вовсе исчезли.

9. Про роковых женщин

Через пару дней Злате позвонила какая-то незнакомая женщина. Она представилась Таней. Оказалось, что это старшая дочь ее любовника. Злата сначала не поняла, зачем ее приглашают на похороны.

А потом до нее дошло, что это дочь ее погибшего Алексея. Что удивило мою сестру.

Полковник при жизни, готовясь к женитьбе, поручил Тане забрать то самое кольцо, которое хотел вручить Злате. Он уже попытался сделать такой подарок своей любимой женщине, но ошибся с размерами пальцев. А потому заказал новое. Наконец-то кольцо было готово.

Дочь нашла также среди его вещей все письма, которые он не отправил Злате. И не знала, что с ними делать. А потому уточняла у нее самой адрес, чтобы доставить все это курьером.

На похороны Злата решила не идти, поскольку понимала, что ее начнут осуждать за то, что она не оказала помощь тонущему Алексею. И второе – она беспокоилась о своей беременности. Зачем женщине в положении такие переживания?

Но адрес, разумеется, подтвердила. Таня не упрекала ее ни в чем и не обвиняла. Наоборот, ей хотелось посмотреть на ту женщину, которую выбрал ее отец после смерти мамы.

Она даже предлагала лично привести Злате посылку. Но та почему-то боялась этого визита. И решила оградить себя от лишних волнений. А кольцо принять. Поскольку это было очень дорогое украшение с редким бриллиантом от известного бренда.

Злата призналась когда-то Людмиловичу, что хотела бы получить именно такое кольцо в зеленой коробочке. Ей казалось, что вместе с таким ценным камушком и ее стоимость как женщины увеличится.

Ей хотелось компенсировать самой себе какую-то внутреннюю пустоту и утрату. Она всегда так делала, когда чувствовала свое одиночество. Как только получала аванс, то тут же все деньги инвестировала в покупки.

И приобретала красивые платья, туфли, сумки, цепочки и сережки. Которые ей тут же переставали нравиться, и она ждала уже зарплату, чтобы снова совершить шопинг, истратив все до копейки.

Коммунальные услуги оплачивали родители, кредиты – муж. Питанием детей и мужа Злата не заморачивалась. Хозяйки из нее не вышло. Дети покупали себе бургеры или магазинные пельмени.

Злата игнорировала ту часть своей жизни, в которой нужно было быть матерью и женой. Хотя упорно выставляла в сети жизнеутверждающие статусы про счастье и постановочные фотографии, под которыми ее коллеги и студенты оставляли тысячу восторженных комментариев, поражаясь эстетике и красоте кадров.

А восхищаться было чем. Каждый раз Злата тщательно отбирала снимки, которые нужно транслировать окружающим. И на всех она была безупречной. Поскольку заранее проводила репетиции всей семье, даже если это были моменты из их совместных поездок на море.

Не было никакой расслабленности в этих фотосессиях. Наоборот, начиная от детей и заканчивая собаками и кошками в кадре, все выглядело дешевым реквизитом. И все улыбались. Дети – отрепетированными улыбками. Злата натянутой и правильной улыбкой модели. А ее муж Ваня – всегда выглядел вымученным и беспомощным на фоне своей уверенной жены, идеальной, отретушированной местами, похожей на фарфоровую куклу в своих неестественных жестах.

Пожалуй, только роль педагога у Златы получалась лучше всего. С именем. С хорошей репутацией. Неподкупного. Дающего отличные результаты. С кучей кубков и наград. Со статусом, уважаемым и почитаемым.

И еще одно амплуа отлично закрепилось за Златой – любовницы, из-за которой мужчины в буквальном смысле умирали. И ей это состояние роковой женщины нравилось. И устраивало то, что это не она страдает по мужчинам и каждый день добивается их внимания.

Это они посвящали ей стихи, дарили цветы, подарки, ревновали и восхищались ее неприступностью и красотой. Умением сохранять лицо и быть несокрушимой скалой и одновременно очень соблазнительной женщиной с красивыми коленями и узкими запястьями, которые она демонстрировала, не стесняясь, подчеркнув стройность ног короткими юбками и украшая свои безупречные руки браслетами и кольцами.

Впрочем, все восхищало поклонников в Злате – ее невероятно прелестное почти детское лицо, не утратившее красоту даже во взрослом возрасте, огромные, всегда как будто бы печальные карие глаза, совершенный изгиб темных бровей, пухлые губы со слегка опущенными уголками, белоснежная сияющая кожа с небольшим румянцем на щеках.

При всей внешней холодности Златы, в ней сквозила какая-то скользящая женственность, плавность во всех движениях, которые были выверены и совершенны, как у восточной женщины.

Возможно, из-за того, что Злата никогда не поднимала тяжести, не носилась по магазинам с пакетами продуктов, даже своих детей она редко брала на руки, и после родов тут же отказалась от грудного кормления, дабы не растянуть грудь.