Хрущёвка

–А ну заткнулись оба и шевелите поршнями, время на исходе!– твердил долговязый, вероятно он здесь всему голова.

Витасик присел на корточки, схватился за перила и глаз с домушников не спускал. Уж больно смешно они смотрелись в роли незатейливых грабителей, а само зрелище больше походило на комедию, нежели на акт преступления. И будет правильно, если я прерву спор на полуслове и спугну бестолковых грабителей, подумывал Витасик. Но с другой стороны, правила могут и обождать. Ничего, думаю плохого не случится, если он чутка повременит и потешит себя забавой.

Лютый смех подступил к горлу и тогда Витасик крепко-накрепко прикрыл неугомонный рот. С натугой он держал в себе неугомонный смех…Дай он сейчас волю эмоциям, то представление неизбежно пойдёт коту под хвост и невинный животик, словно шар, лопнет на части. Щёки налились кровь, точно яблоки, на лбу выступил пот, а глаза так и норовили выпасть из орбит. Но какие бы он усилия не прикладывал, рано или поздно, смех даст о себе знать с худшей стороны и разом обгадит сочную малину.

Грабителя неустанно ковырялись в замочной скважине и торопили друг друга без весомой на то причины.

–Ты медвежатник или дилетант?– негодовал коллега.

–Да замок неподатливый попался, простой отмычкой фиг разомкнёшь.– заявил взломщик.

Значит так, если через тридцать секунд ты не откроешь эту дверь, то я сматываю удочки и бегу домой.– гневился старший.

Теперь Витасик истинно олицетворял собой все тона алого цвета, в особенности побагровели щёки. И сколько не тужься, но если хохот рвётся сквозь ладони, то сдерживать рот под замком задача не из простого десятка. И мимолётный смешок, невзначай юркнул вдоль пальцев, вырвался наружу и установил в подъезде немую тишину. Ограбление встало на дыбы, и преступники, все как один, замерли в ожидании, а взломщик так вовсе не удержал в руках отмычку.

–Кто здесь?– вопрошал главный.

Витасик обратился в соляной столп, неугомонный хохот более не надрывал животики, и вдруг семейная комедия планомерно переросла в жуткий триллер. Он подался вперёд, но в полный рост не становился, иначе воры заметят его и унесут ноги, куда подальше. Витасик придвинулся к стене, и малость, приклонил косматую голову к ногам. Лампы в подъездах не выкрутили, но мерцали, они шибко плохо и серые ступени наполовину терялись во тьме.

–Кто здесь?– вторил главный.

–А Вы кто.– Витасик говорил басистым тоном, и голос его отдавался гулким эхом.

Один из домушников, звучно проглотил многопудовую слюну, подобрал с пола увесистую отмычку, и хотел было взять ноги в руки, да удрать с места преступления, пока доблестный наряд полиции не отправил их томиться за чугунную решётку. Но не тут-то было…

–Горииим!– надрывал глотку Витасик.– Караул!

В ужасе домушник ненароком оступился, нога поехала вперёд, а сам он бедолага кубарем покатился по длинной лестнице и зубами пересчитал все ступени. Дверь в соседней квартире отворилась настежь, и в подъезде становилось всё жарче и жарче. Напуганные до мурашек соседи, посреди ночи вскочили с кроватей и бросились на помощь погорельцам. Грабители в страхе быть пойманными, вовсю рвали когти, поджав хвосты, точно не Витасик у порога встретил, а нечисть восьмилапая щупальцами к ним склизкие протянула. Длинным прыжком, они преодолели большую часть ступеней, свалились наземь, тотчас же встал на ноги и пулей рванул во двор. Благо ночь за окном город убаюкала и ни одна душа им препятствовать не стала. Она бросились к машине, наспех завели стального коня, и забыв, включить фары горе-домушники умчали прочь. «Комедия удалась на славу», сквозь смех процедил Витасик и не уставал кататься по грязному полу. Соседи снизу, наверное, с ума сходят от грохота на чердаке и очевидно, думают, что в доме поселилось чудище. Кончив смеяться, Витасик чихнул от всей души и покинул чердак. Он хотел убедиться, что с квартирой Микуласа всё в порядке… Витасик посчитал нужным рассказать ему, о ночных похождениях горе-грабителей и намекнуть, что, мол, это именно он отпугнул домушников.

Он подумывал уважить Микуласа, да подмаслить черствую душу этакого негодяя и прощупать худородную почву для дальнейших бесед. Набиваться в друзья, дело не из благородных, но что ж поделать, тяготел он к нему, как сердцем, так и головой. Местами Микулас жесток, черты лица выдают в нём суровый темперамент, но от этого он не перестаёт быть интересным в общении человеком. История хорошо помнит людей, чей взгляд грозен до умопомрачения, а манера толковать, приятна ушам. Так что Микулас, как человек надо думать, неоднозначный, правда, Витасик испытывает одно удовольствие в общение с ним. И в скором времени, очень может быть, что за чашечкой зелёного чая они начнут травить байки о давно минувших днях и вести задушевные беседы.

Витасик тайком пробрался в квартиру Микуласа, оглянулся по сторонам и ничего толком не разглядел. Весьма странно, но свет в доме не горел, хоть глаз выколи и всё одно – сплошь, да рядом темень. Тогда Витасик щёлкнул выключателем, и люстра над потолком в одночасье озарила прихожую тусклым светом. Со вчерашнего дня, обстановка в квартире ничуть не преобразилась, рулоны линолеума, как и прежде, кучкуются в углу, а чемоданы с бельём до сих пор не разобраны. В целом квартира оставляет желать лучше и создаёт впечатление заброшенной конуры.

–Микулас! Ты дома!?– боязливо кричал Витасик.

Но в ответ, лишь зимний сквознячок, хлопал форточками и давал гостю понять, что хозяев дома нынче не наблюдается.

–Микулас!? Отзовись!– Витасик не сдавался.

Он робкой поступью прошёл в гостиную комнату. Ногой пол морозил пятки, благо у Витасика имеются тёплые башмаки, правда, он их отроду не снимал и ходил в них круглые сутки. Весьма занимательная вещь, на самом-то деле, обувь Витасика, как теперича твердит молодёжь – демисезонная, летом они дышат полной грудью, а с приходом зимы мехом порастают.

–Микулас!– вторил Витасик, но в ответ тишина.

Витасик щёлкнул выключателем, лампа воспылала комнатным светом и обдала стены гостиной, щедрой желтизной. Витасик прищурил оба глаза и разглядел на кресле затылок. Хозяин квартиры, дрых в сидячем положении и слегка присвистывал, но храпа как такового слышно не было. Пульт он держал в руках, но сам телевизор молчал. Обычно хозяева спят прямо у включённого телевизора, и стоит Витасику выдернуть провод из розетки, как сонная муха вмиг отворяет очи и неустанно щёлкает пультом. А Микулас, напротив, при включённом телевизоре глаз не смыкает, сон у него наверняка чуткий.

Витасик ближе, чем на шаг к креслу не подступал и в особенности держался особняком, а то мало ли вынет из кобуры пистолет и пальнёт ненароком. Он схватился за край подлокотника, встал на носочки устремил взор на колени Микуласа. Ни сесть, ни встать.– вполголоса шепнул Витасик и затаил в себе дыхание. Небольшая лупара покоилась в мужицких руках и наводила жути на любого, кому хватит сил метнуть косой взор в его сторону. Витасик вытянул спину, всем телом подался вперёд и протянул ручонку к внушительной штукенции. Только он коснулся ружья, кончиком пальца прочувствовал мёрзлую сталь, как Микулас, чтоб с ним неладное случилось, со всей дури дал Витасику по рукам.

–Куда руки тянешь?– глаз он не открывал, точно во сне разговаривал.– По харе давно не били!? Так я устрою… Ты чего здесь забыл!? Мы же с тобой вчера условились, что ноги твоей, в моём доме не будет! Я своё слово сдержал, а ты меня получается, надул.

–Нет, что ты!– начал было Витасик.

–Говори, чего надо, а иначе спущу курок, и тогда пеняй на себя.– оборвал на полуслове Микулас.

–Дело вот в чём… Сегодня вечером, парочка остолопов, решили наведаться к тебе в гости, с очевидной целью, ограбить квартиру. Но, как видишь, грабёж не состоялся и твой дом в целости и сохранности. А причина тому, до боли ясна… Это я не позволил негодяям вломиться в твои покои и вынести самое ценное… Правда, не до конца понимаю, что из ценного в твоей квартире хранится.

–…А я их жду, и жду, дождаться не могу. А вон оно, что оказывается…-Микулас поднялся с дивана и пошёл на кухню. Витасик, хвостиком шёл по пятам и преследовал Микуласа буквально на каждом шагу. Микулас отложил ружьё в сторону, налил себе холодного чая, добавил пару кубиков рафинада. Понятно дело, сахар в ледяной воде не растворился, но Микуласа это ничуть не смутило, он в два глотка опустошил стакан и неспешно прожевал белые кубики рафинада.

–А теперь, чем займёшься?– вопрошал Витасик.

–Вот думаю, а сумеешь ли ты от пули убежать?– ехидно улыбнулся Микулас и положил руку на ружьё.

–Не думаю, что мне удастся от пули умчать. Знаешь ли…– ответил Витасик.

– Вспоминается мне случай один, как моложавый юнец, ловко от пули увернулся, но всё равно кончил не лучшим образом. Как сейчас помню, мы с давним товарищем, договорились о встрече на бесхозном аэродроме, самолёты там век не садились, а взлётные полосы мхом поросли. Стою я, значит, у заржавелого самолёта и пытаюсь в кабину заглянуть, а там ни зги не видно, одна муть сплошная. И гляжу я на взлётную полосу, и вижу, как по бескрайним просторам аэродрома мчит чёрная машина, а за рулём сидит мой товарищ. Я спустился, подошёл к машине, мы обменялись рукопожатиями, потрещали о делах насущных. И он мне говорит, что мол, у него в багажнике парень сидит и надобно его убрать. Сам он юнца жуть до чего боится. И на полных щах мне твердит, что парень этот на днях от пули увернулся.

Сам он юнца жуть до чего и на полных щах мне твердит, что парень тот на днях от пули увернулся. Я, само собой ему на слово не поверил, мы с ним хоть и в ладах, но шутки шутить он горазд, любит время от времени надо мной посмеяться. Но дважды меня на одну удочку не насадишь, и раз нет доказательств, то иди друг, на все четыре стороны. И как оказалось, на сей раз, он говорил чистой воды правду, юнец и впрямь от пули увернулся. Товарищ мой, стало быть, решил, что это дурной знак. И если он всё же спустит курок, то добром это явно не кончится. Он меня вежливо попросил, взять парня на себя и, разумеется, пообещал мне втрое больше обычного.

обещал отплатить втрое больше обычного. От лёгких денег я не отказываюсь, раз подвернулся случай зелени подзаработать, то упускать синицу из рук будет глупо. Ладно, говоря я, приведи ко мне парня и смотри, как это делают настоящие профессионалы. Он силой выволок парня из багажника и оставил юнца посреди взлётной полосы, на ровном поле. Ну, давай, твой черёд, говорит он мне и отбегает в сторону. А парень, оказался, не из робкого десятка и смелости у него на троих хватит, хоть отбавляй. Юнец сверлил меня невозмутимым взглядом, и вызывающе ухмыльнулся. Может он и боялся, но во всяком случае виду не подавал. Смельчак подумал я… Ну что ж, посмотрит, хватит ли тебе духа, от пули увернуться. И решил одним выстрелом развеять миф. Навёл я на него свой пистолет, наметил цель и… Спустил курок!

–И что дальше!?– не терпелось узнать Витасику.

–А дальше не твоего ума дело!– ехидно улыбнулся Микулас и вернулся в спальную комнату.

–Так не делается!– негодовал Витасик.– Это не честно по отношению ко мне! Будь же человеком, в конце концов, расскажи историю до победного конца!– кричал он ему вдогонку, но Микулас точно оглох и на пустые выкрики внимания не обращал.

Микулас юркнул под одеяло, приклонил усталую голову на мягкую перину, закрыл глаза и отдался в объятье пряных сновидений. А Витасик битый час, сиживал на кухне при включённом свете, отгонял от себя муху и упорно чесал в затылке. Интересно, он увернулся от пули, вдумчиво хмурил брови Витасик, или нет? Микулас повёл себя крайне жестоко, не рассказав историю до самого конца. И теперь, вопрос – а погиб ли тот парень? Будет терзать Витасика до скончания веков, пока он не состарится до глубокой седины и не потеряет рассудок. Он вполне мог размышлять о чудной истории, целую вечность, и гадать на кофейной гуще – а увернулся ли тот парень от пули? Но жеманный сон сморил его за доли секунды, и Витасик опомнится, не успел, как щеками он припал к чугунной батарее и крепок уснул.

***

Зимние деньки тянулись вереницей один за другим, и ночи становились намного холоднее, и вечерело довольно рано, и утром без отцовского тулупа во двор, лучше не ступать, иначе снегом подчистую заметёт. И если погода за окном не предвещала хороших вестей, то тесная дружба Витасика и Микуласа со временем лишь крепчала, словно старческий маразм.

Витасик не упускал возможности нанести другу визит и за чашечкой горячего молока обсудить дела на работе, или пустить в адрес товарища весьма колкую шутеечку. Микулас встречал Витасик более чем холодно и ужимал свой ответ до предельной ясности: «Опять ты, а я уж стал надеяться, что тебя в унитазе смыли». Но стоило им найти общий язык и сойтись во взглядах, как холодок в общении уверенно пошёл на убыль и Новогоднее празднество они отмечали за общим столом. Микулас хлебал вино, и дорогущий коньяк, подаренный в знак примирения от именитого дельца, и под конец застолья он смело откупорил бутылочку Столичной. Витасик же в свою очередь, не стал изменять заведённому порядку и беспрестанно пропускал кружочку парного молока. Но имелась у Витасика одна особенность, он быстро хмелел от настоящего меда и время от времени подмешивал сладкий янтарь в стакан горячего молока. Он робко окунал чайную ложечку и языком, трепетно слизывал остатки мёда, а во рту то и дело, оставалось гадкое послевкусие железа.

К концу празднества закадычные товарищи изрядно поднабрались и едва держались на ногах. Поначалу Микулас пил исключительно вино, а по завершению он без просыху хлестал одну только водку, и на горький коньяк не смотрел. Весь вечер малыш Витасик сладко потягивал горячее молоко, поминутно, разбавляя напиток мёдом, а на закусь брал овсяные печенюшки. В скором времени, не дождавшись салюта, он уснул прямо за праздничным столом, однако Микулас протянул до самой речи президента и под бой Курантов успел поднять тост: «За нас!». Он хотел было вернуться к пьяному застолью, но колени при ходьбе ощутимо подкашивались и мир перед глазами пустился в пляс. Микулас свалился подле дивана и отошёл ко сну, а Витасик беспробудно дрых на кухне. И не взирая, на то, что кроме первого бокала, они толком ничего не помнили, но сама пьянка удалась, что называется, на славу. Наутро бедная голова трещала по швам у всех, кто вчерашним днём пил на посошок и горлопанил эстрадные песни конца 90-х годов. И не сказав, на прощанье ни слова, они унылые в силу похмелья разбрелись по домам. Вернее будет сказать, что Витасик возвратился домой, а Микулас продолжил спать до самой обедни. И вне сомнений, что этот новогодний вечер, отложиться в памяти у ребят на долгие годы.

Нынче же в задушевных беседах, они вели себя таки развязно и любые споры сводили на громкую ругань, что называется, кто кого перекричит. И бранных слов они друг от друга понабрались изрядно, и подчас думалось, что дружба их нерушима, а любые невзгоды они утрясут на раз. День ото дня Витасик просиживал штаны у Микуласа в квартире и, услышав, дверной замок, он без единой оглядки мчал отворять входную дверь. Жили они, что называется душа в душу и любые невзгоды преодолевали общими усилиями.

В один из похожих вечеров, Витасик вызвался проводить товарища на работу, и помог ему упаковать старый чемодан. Перед уходом Микулас добавил, что, примерно, через часок он явиться домой, и за чашечкой горячего чая они обсудят очередные успехи. Микулас начистил гуталином ботинки, тщательно причесался, навел марафет и с чемоданом в подмышке, он уверенно отчалил на работу. Однако с работы Микулас, так и не вернулся. Первый час ожидания прошёл крайне утомительно, следом миновал второй, и третий, и четвёртый… И раз так! Подумал Витасия, то я лучше вернусь домой. Ибо утро вечера мудренее… С утра Витасик покорно ждал товарища на кухне, точно пёс ждёт, не дождётся любимого хозяина и скулит, обидевшись на столь суровый мир. И как бы он того не желал, однако мрачная физиономия Микуласа в дверях, увы, не показалась. До самой обедни Витасик прождал товарища и, в конце концов, заподозрил неладное.

Часы пробили ровно двенадцать часов по Московскому времени. И тогда Витасик в полном унынии вернулся к себе домой. Он судорожно наворачивал круги по квартире, словно преступник или наркоман и места себе не находил. Случайно Витасик забрёл в гостиную комнату, где ныне почивала мать и кормилица семейства Цепелиных. Телевизор вещал на удивление тихо, но уши у Витасика чуткие, как ни крути и, будучи в упадке духа он обратил томный взор на плоский телеэкран. Дневной выпуск новостей шёл по ящику, и в эпицентре всех событий была невозмутимая женщина в сером костюме. Она вещала в прямом эфире: «Вчера на проспекте Щумина у светофора прогремел страшный взрыв. Судя по данным, причина страшной трагедии кроется во взрывчатке. Сотрудники правоохранительных органов заявили, что это наглядный пример того, как уличные банды убирают с лица земли неугодных им людей. Кроме того, удалось установить личность погибшего (женщина в сером костюме выдержала мимолётную паузу), им оказался, некто Микулас Шишайова».

Наверняка в городе достаточно людей по имени Микулас, решил Витасик и напряг извилины, пытаясь вспомнить хотя бы одного человек с похожим именем. Увы… Но имя Микулас, довольно редкое и людей со схожим именем он, к сожалению не встречал. Корреспонденты со всех уголков страны продолжили вещать события минувшей ночи и работать во благо достоверной информации. И смотреть выпуск до конца смысла не имело. Дурная весть убитом побратиме ошарашила Витасик своей неожиданностью и ставило его в так называемый – тупик мыслей. И будь на его месте шаблонный, ничем не примечательный человек, каких на свете пруд пруди, то он, вернее всего, хватился бы, оплакивать потерю друга. Но только не Витасик! Слегка взгрустнув, он в крайности впадать не стал, а схватил твёрдую волю за… гланды и принялся делать свою работу, как делает её корреспондент, или как Микулас до недавних пор. На него, в конце концов, взвален груз ответственности и будет глупо, а в особенности опрометчиво, если Витасик махнёт рукой на свои прямые обязанности. Уход за домом никто не отменял и надо отдать Витасику должное, повёл он себя крайне мужественно. И в знак некогда крепкой дружбы, он неохотно обронил скупую слезинку и дрожащим голосом вымолвил: «Жизнь на этом не кончается».

Глава 10

Профессора

Со дня гибели Микуласа прошло достаточно времени и шрамы на сердце Витасика затянулись. Но не припомню я той ночи, чтобы Витасик не поминал закадычного друга тёплыми словами. И оттого Витасик было горестно, что лучший друг зажарился в собственной машине, а он ему и слова прощального сказать не успел. Будь у Витасика минута в загашнике, то ни секунды он бы не трети на пустой трёп. Ему вполне хватит и одной четвертинки, чтобы поведать другу о личных переживаниях касательно его смерти. Грандиозные планы имел Витасик на дружбы с Микуласом, хоть со временем он понял, что собой представляет работа чистильщика, однако мнение он своё в худшую сторону отнюдь не поменял. Они были друзьями! Друзьями и останутся… Кто бы что ни говорил, а Микулас приходился ему верным другом и пущай заработок его не самый честный, а местами так вовсе абсурдный, но память о друге и товарище Витасик не предаст. Да и кто он такой, чтобы судить людей… Витасик ни больше, ни меньше – хранитель домашнего очага и уход за домом его прямая обязанность, а упрекать людей и не знать при этом всех обстоятельств, крайне глупо. Микулас, как и многие другие из ныне живущих людей, горбатился в три погибели на хлеб с маслицем, да икорочкой по празднествам. Ни в коем разе Витасик не оправдывал деяния Микуласа, он умышленно сеял зло и руки его отнюдь не благоухают ромашками, они по локоть в крови. Витасик не вознамерен очернять доброе имя Микуласа, и о друге он сбережёт, как зеницу ока.