«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г.

«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г.
Алексей Владимирович Олейников

Военно-историческая библиотека (Вече)
Вторая половина 1915 г. стала самым тяжелым временем для России за весь период Первой мировой войны. Пассивность союзников по Антанте позволила австро-германскому командованию сосредоточить на Восточном (Русском) фронте свои главные силы, что в совокупности с недостаточным боевым обеспечением поставило русские войска в исключительно трудное положение. С боями им пришлось оставить территорию Польши и часть Прибалтики. Но русскому командованию удалось избежать стратегического окружения и стабилизировать линию фронта. В кровопролитных оборонительных боях противник понес огромные потери, но так и не сумел вывести Россию из войны.

Обо всем об этом и в первую очередь о мужестве русских солдат и офицеров рассказывается в книге доктора исторических наук А.В. Олейникова.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Алексей Олейников

«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915

Военно-историческая библиотека

Монография рекомендована к печати Научно-методическим советом УО ФПБ «Международный университет МИТСО».

Рецензенты: доктор исторических наук С.Н. Базанов,

доктор исторических наук П.А. Новиков.

© Олейников А.В., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

Введение

Трагическая по своим результатам Горлицкая операция завершилась.

Начиналась летняя кампания – трагичная для русской армии вследствие ее недовооруженности и огневого превосходства противника, завладевшего стратегической инициативой.

Стратегия германо-австрийского командования в этот период характеризовалась тремя важнейшими аспектами.

Во-первых, желанием вывести русскую армию из строя, а Россию – из войны. Этому были подчинены все материальные ресурсы противника, проводилась целая серия активных операций с решительными целями. Желаемого страны Германского блока не добились, получив лишь удлинившуюся линию фронта, потребовавшую значительного количества войск. Германский военный историк О. фон Мозер утверждал: «Таким образом, блестяще начатый поход на востоке в 1915 г. закончился, в конечном результате, на севере небольшим (ликвидация Свенцянского прорыва, удержание Двинска осенью 1915 г. – А.О.), а на юге сравнительно крупным успехом (Луцкая и Чарторыйская операции, бои на Серете в августе – октябре 1915 г. – А.О.) русских»[1 - Мозер О фон. Краткий стратегический обозор мировой войны 1914–1918 годов. М.: Высший военный редакционный совет, 1923. С. 75.]. Но Россия оказалась ослабленной, а территории самих государств Германского блока были ограждены от русского вторжения.

Во-вторых, для германо-австрийского командования шаблоном для действий на Русском фронте являлась «стратегия котлов». Постоянное желание осуществления больших и малых «Канн» – стратегических операций на окружение – пронизывало почти все операции 1915 г. Пожалуй, только таранный удар А. фон Макензена под Горлице и некоторые операции второстепенного характера осуществлялись не в этом стиле.

Обращают на себя внимание «Зимние Канны» (операции в Восточной Пруссии и Карпатах) против флангов Русского фронта (о них мы писали в I томе нашей работы) и «Летние Канны» (о них пойдет речь ниже: по конфигурации – на севере – удар армейской группы М.-К.-В. Гальвица и 8?й армии через Неман, на юге – группы А. Макензена из 11?й и Бугской германских и 4?й австро-венгерской армий на Владимир-Волынский) – под основание «польского выступа» с целью уничтожения находящихся там русских войск. Последнее – модифицированный вариант прежнего замысла удара на Седлец.

«Зимние Канны» были сорваны активными действиями русских войск (Второй Прасныш, Карпатская операция, мы писали об этом ранее), летние – во многом пассивными действиями с элементами активности (Третий Прасныш, Томашовское и Таневское сражения – см. ниже). В меньшем масштабе германцы пытались осуществить «Канны» в Митаво-Шавельской, Виленской операциях и др. Практически все подобные операции (за исключением гибели 20?го корпуса в Августовских лесах) закончились безрезультатно. Русское командование научилось реагировать на такие действия противника, изначально ожидая от немцев осуществления «Канн». Котлов – стратегических окружений – Русский фронт 1915 года не знал.

В-третьих, на германском Восточном фронте летом – осенью 1915 г. одновременно реализовывались две оперативных схемы – Верховного командования и командования Восточного фронта. Ревность и конкуренция между Э. Фалькенгайном и П. Гинденбургом сказались на глубине проводимых операций, направлениях главного удара, перебросках войск. Особенно это проявилось в период осуществления «Летних Канн» и Виленской операции. Как правило, уже достаточно авторитетный перед императором П. Гинденбург задавался менее глубокими и более реалистичными целями, но идущими вразрез с мнением начальника Полевого Генерального штаба Э. Фалькенгайна, изначально убежденного в приоритете Французского фронта, но проводившего операции с более решительными целями. Яркой иллюстрацией противоборства двух авторитетов стал вопрос о проведении операций в русской Польше.

Э. Фалькенгайн вообще был против сосредоточения главных усилий против России (в I томе нашей работы уже приводилось его нежелание направлять «молодые корпуса» на Русский фронт на рубеже 1914/15 г.). Он, в частности, писал: «Никакой исход на востоке, как бы он ни был решителен, не мог снять с нас необходимости борьбою достигать решения на западе. Для таковой Германия при всех обстоятельствах должна была оставаться вооруженной. Но этого уже не могло быть, раз на безбрежных пространствах России были бы уложены те силы, без которых нельзя было обойтись во Франции для того ли, чтобы продержаться до решительного момента, или для того, чтобы самим искать решительного исхода. Очевидно, введение указанных выше сил было необходимым, чтобы только попытаться достичь против восточного колосса желанного окончательного исхода»[2 - Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914–1916 в его важнейших решениях. М., 1923. С. 60.].

Отсутствие гарантий в деле разгрома России его не устраивало (вообще Россия не укладывалась в прокрустово ложе прогнозов и планов). Кроме того, как впоследствии выяснилось: «Противник уже давно стал относиться к ним (операциям против флангов. – А.О.) с особым вниманием и умел очень хорошо принимать свои контрмеры. При существующем соотношении сил Германия была не в состоянии помешать им, достаточно прочно связывая противника на всем фронте, а в России всегда оставалось много пространства, чтобы уклониться от удара»[3 - Фалькенгайн Э. Указ соч. С. 67.].

Важным обстоятельством было то, что приходилось перемешивать австрийские силы с германскими для улучшения боеспособности первых. Так, 1?ю австро-венгерскую армию «опекала» армейская группа Р. фон Войрша, 4?ю австро-венгерскую армию усилила дивизия фон Бессера, фронт 3?й австро-венгерской армии подпирал корпус фон дер Марвица. Кроме того, – Южная германская армия, кавалерия Маршаля. И это – не считая более мелких формирований. Распыление германских сил, зачастую не находящихся в оперативном подчинении германского командования, не устраивало Э. Фалькенгайна. Тем не менее планирование Э. Фалькенгайна носило более решительный характер, чем замышляли П. Гинденбург и его начальник штаба Э. Людендорф.

Операции командования Восточным фронтом отличали большая реалистичность, но местный характер. Так, для большей действенности «Летних Канн» Э. Фалькенгайн предлагал удар армейской группы Гальвица в Третьем Праснышском сражении нанести через средний Неман в юго-восточном направлении[4 - Там же. С. 113.]. О противоборстве мысли Э. Фалькенгайна – Э. Людендорфа (с П. Гинденбургом) содержится информация в специальных работах, посвященных стратегии на Русском фронте. Так, Г. Корольков отмечал, что «Гинденбург и Людендорф не считали наступление в Галиции решающим для разгрома русских. Они все время стремились овладеть Польшей, но все их усилия для достижения этой цели ударами в районе левого берега Вислы не давали нужного результата. Наступление в Галиции оттянуло туда значительные русские силы, и обстановка, сложившаяся на Восточно-прусском фронте, позволила им выработать план наступления Неманской армии на Вильно с обходом крепости Ковно с севера и с дальнейшим наступлением на Минск… Этот план Гинденбурга совершенно не отвечал замыслу Фалькенгайна – срезать русскую выпуклость и устроить «Канны». Поэтому план Гинденбурга был отклонен, и Фалькенгайн предложил ему организовать наступление через район Осовец и Ломжа в общем направлении на Белосток. Этот удар в связи с наступлением сил галицийского фронта выявил идею «Канн» путем срезывания выпуклости русского фронта. Оба направления этих двух наступлений почти совпадают с полосой хорды выпуклости и при развитии операции могут быть доведены до встречи в районе Брест-Литовска или восточнее»[5 - Корольков Г.К. Несбывшиеся Канны (неудавшийся разгром русских летом 1915 г.): Стратегический этюд. М.: Государственное военное издательство, 1926. С. 21.].

Но по сути, «Канны» фалькенгайновские и людендорфовские дополняли друг друга, различаясь лишь рисунком и глубиной. Тем не менее разногласия имели место, накладывая отпечаток на германское оперативное планирование. Участник войны и британский военный теоретик Б. Лиддел Гарт писал: «Истинная история войны 1915 г. на восточном фронте представляет упорную борьбу между Людендорфом, пытавшимся добиться решительных результатов применением стратегии, которая, по крайней мере в географическом отношении, была непрямыми действиями, и Фалькенгайном, считавшим, что при помощи стратегии прямых действий он сможет уменьшить потери своих войск и одновременно подорвать наступательную мощь России. Благодаря более высокому служебному положению Фалькенгайн добился своей цели, но его стратегия успехом не увенчалась»[6 - Лиддел-Гарт Б. Энциклопедия военного искусства. М. – СПб: АСТ; Terra Fantastica, 2003. С. 201.]. Собственно говоря, вся серия германских операций лета – осени 1915 г. на Русском фронте в свете противоборства двух точек зрения представляла собой смесь оперативных решений различного качества, зачастую мешавших друг другу.

И мы попытаемся на страницах этой работы проследить оперативный контекст летне-осенней кампании 1915 г. на Русском фронте Первой мировой войны и увидеть подвиг Русской Императорской армии и ее заслуги в деле срыва оперативно-стратегического планирования Германского блока.

1. Великий отход и борьба с «летними стратегическими Каннами» противника, июнь – июль 1915 г

1.1. Великий отход: его причины, ход и последствия

На фоне многих известных боевых событий на Русском фронте Первой мировой войны Великое отступление русской действующей армии на австро-германском фронте летом 1915 г. из Польши и Галиции фактически является белым пятном – под влиянием постреволюционной политической конъюнктуры в историографии сложилось устойчивое мнение: Великое отступление 1915 г. – это катастрофа, переломный момент борьбы на Восточном фронте войны, приведший к деградации русской армии и нарастанию революционной ситуации в России.

Так что же это было?

Это стратегический откат русской действующей армии на австро-германском фронте летом 1915 г. из Польши и Галиции как результат Горлицкой стратегической операции 19 апреля – 10 июня 1915 г. и последующих активных операций противника вследствие захвата им стратегической инициативы.

Для того чтобы парировать активные действия русских армий в Восточной Пруссии и Карпатах и добиться перелома в борьбе за Передовой театр («польский балкон») – попытаться замкнуть в кольцо центральную группировку русских войск в Польше, – австро-германское командование еще зимой 1915 г. приступило к выполнению «Зимних стратегических Канн». После борьбы с переменным успехом русские войска в ходе Второй Праснышской операции и Карпатской битвы сорвали стратегическое планирование противника.

Прекрасно понимая крайне неблагоприятно сложившуюся для себя оперативно-стратегическую обстановку, австро-германское командование приняло решение на проведение операции, которая гарантированно будет иметь стратегический успех с далеко идущими последствиями. Избрав главным объектом воздействия своей военной машины русскую армию, весной 1915 г. противник сосредоточил максимально возможные силы и средства на Русском фронте.

Важнейшими обстоятельствами (кроме беспрецедентного оперативного и технического усиления), приведшими к успеху противника под Горлице, были – выбор района (на Галицийском ТВД, где русские войска не ожидали именно германского удара) и участка (позиции русской 3?й армии, наиболее сильно истощенной в ходе предшествовавших галицийских сражений) прорыва в сочетании с усилившейся материально-технической недовооруженностью русских войск (особенно плохо обстояло дело с боеприпасами – их объемы формировались в расчете на краткосрочную маневренную войну).

В итоге в ходе тяжелейшей и многоступенчатой Горлицкой стратегической операции, шедшей с переменным успехом, австро-германские войска добились тактических и оперативных успехов, сумев придать им стратегическую окраску. Они захватили инициативу – русские войска переходят к стратегической обороне, но носящей активный характер.

Противник вновь, теперь уже в более благоприятной обстановке, решил окружить русские войска в Польше – нанеся удары на севере и юге «польского выступа», реализовать «Летние стратегические Канны».

Именно с июня, после завершения Горлицкой стратегической операции, а также Томашовского и Таневского сражений (об этом – далее) русские войска и были вынуждены начать Великий отход. Но отступление производилось по единому стратегическому плану, русские войска наносили эффективные контрудары. Главной причиной стратегического отступления была необходимость выровнять фронт и грамотно эвакуировать Передовой театр – не позволить замкнуть в стратегический котел армии, находившиеся в центральной Польше.

В начале июня соотношение сил противников на Русском фронте (с севера на юг) было следующим:

1) 300?километровый участок от Балтийского моря до р. Неман в полосе р. Виндава и Дубисса занимали – русская 5?я армия генерала от кавалерии П.А. Плеве (9 пехотных и 7,5 кавалерийских дивизий) и германская Неманская армия генерала пехоты О. фон Белова (8 пехотных и 4,5 кавалерийских дивизии). Боевой участок характеризовался нестабильностью, стороны наращивали свои усилия – наблюдался (как осенью 1914 г. на Французском фронте) своеобразный «Бег к морю».

2) 400?километровый участок от р. Неман до р. Висла занимали – русские 10?я армия генерала от инфантерии Е.А. Радкевича (8 пехотных, 1 кавалерийская дивизия), 12?я армия генерала от инфантерии А.Е. Чурина (9,5 пехотной, 1 кавалерийская дивизии), 1?я армия генерала от кавалерии А.И. Литвинова (8 пехотных, 3 кавалерийских дивизии) и германские 10?я армия генерал-полковника Г. фон Эйхгорна (9,5 пехотной, 1 кавалерийская дивизии), 8?я армия генерала артиллерии Ф. фон Шольца (9 пехотных, 1 кавалерийская дивизии), армейская группа генерала артиллерии М. фон Гальвица (8 пехотных, 1 кавалерийская дивизии). Эти группировки (с учетом резервов – русские 30,5 пехотной и 6,5 кавалерийской дивизий против германских 26,5 пехотной и 3,5 кавалерийской дивизий) выполняли задачи прикрытия: русские – линии Немана (от Ковно до Гродно), Белостокского района и фланга армий на левом берегу р. Висла, германцы – Восточной Пруссии. Русская группировка (в этом ее важнейшая задача) обороняла северный фланг «польского балкона».

3) 225?километровый участок на левом берегу р. Вислы занимали – русские 2?я армия генерала от инфантерии В.В. Смирнова (8 пехотных, 1 кавалерийская дивизии), 4?я армия генерала от инфантерии А.Е. Эверта (8 пехотных, 2,5 кавалерийской дивизии) и германская 9?я армия принца Леопольда Баварского (8 пехотных, 1 кавалерийская дивизии), германская армейская группа генерал-полковника Р. фон Войрша (5 пехотных, 1 кавалерийская дивизии), австрийская 1?я армия фельдцейхмейстера П. Пухалло фон Брлога (2 пехотные, 1 кавалерийская дивизии). Русская группировка находилась в центральной Польше, прикрывая Варшаву, Ивангород и Люблин; она намечалась в качестве главного объекта ударных действий противника – являясь главной «жертвой» «Летних стратегических Канн» противника. В общей сложности русские 16 пехотных и 3,5 кавалерийской дивизии противостояли 17 пехотным (с учетом резерва) и 3 кавалерийским дивизиям противника.

4) 330?километровый участок между р. Висла и Днестр занимали – русские 3?я армия генерала от инфантерии Л.В. (П.) Леша (11 пехотных, 2 кавалерийские дивизии), армейская группа генерала от инфантерии В.А. Олохова (8 пехотных, 3 кавалерийских дивизии), 8?я армия генерала от кавалерии А.А. Брусилова (11 пехотных, 3 кавалерийские дивизии), правый фланг 11?й армии генерала от инфантерии Д.Г. Щербачева (2 пехотные, 1 кавалерийская дивизии), резерв фронта (2 пехотных дивизии) и австрийская 4?я армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда (14 пехотных дивизий), германская 11?я армия генерал-фельдмаршала А. фон Макензена (17 пехотных, 1 кавалерийская дивизии), австрийская 2?я армия генерала кавалерии Ф. фон Бем Эрмоли (12 пехотных, 2 кавалерийские дивизии). Противник, имея значительное превосходство в живой силе и технике (австро-германские 43 пехотных и 3 кавалерийских дивизии против русских 34 пехотных и 9 кавалерийских дивизий), в течение 1,5 месяцев вел безостановочное наступление, в конце Горлицкой операции, 9 июня, овладев г. Львов. Русские войска постоянно вели напряженные бои и с большими потерями отходили с одного рубежа на другой. Превосходство противника было тем значительнее, что русские дивизии являлись таковыми лишь по названию, превратившись в полки и даже в батальоны. Данная группировка русских войск должна была прикрывать южный фланг «польского балкона».

5) 330?километровый участок по р. Днестр и Прут занимали – русские часть 11?й армии (5 пехотных дивизий), 9?я армия генерала от инфантерии П.А. Лечицкого (11 пехотных, 6 кавалерийских дивизий) и германская Южная армия генерала пехоты А. фон Линзингена (9 пехотных дивизий), австрийская 7?я армия генерала кавалерии Ф. Пфланцер-Балтина (10 пехотных, 5 кавалерийских дивизий). Австро-германские 19 пехотных и 5 кавалерийских дивизий оттесняли русские 16 пехотных и 6 кавалерийских дивизий из пределов Буковины – но далеко не всегда успешно.

В общей сложности на 1,4 тыс. км фронте русские до 106 пехотных и до 35 (с учетом резервов) кавалерийских дивизий противостояли 113,5 пехотным и 19 кавалерийским дивизиям противника. Учитывая проблемы в сфере материально-технического снабжения, превосходство противника над русскими войсками было достаточно ощутимым. Число полевых орудий в русской действующей армии сократилось на 25 %, а производство не смогло компенсировать даже боевых потерь.

В данный период Русский фронт приковал к себе 1 млн 333 тыс. германских и австрийских солдат и офицеров (им противостояли 1 млн 690 тыс. русских бойцов), в то время как Французский фронт – 1 млн 800 тыс. военнослужащих противника (но им противостояли 2 млн 450 тыс. англо-французских солдат и офицеров при равноценном техническом оснащении).

Совещание в русской Ставке 4 июня выявило, что армии Юго-Западного фронта имеют некомплект в 170 тыс. человек (пополнение возможно лишь в размере 20 тыс. бойцов), снарядов и патронов настолько мало, что приходится лимитировать расход боеприпасов (из-за него появилась даже т. н. лишняя – т. е. не обеспеченная снарядами артиллерия, и это при том, что число орудий сократилось), ощущался острый недостаток оружия, обученных пополнений и офицеров. Более того, было констатировано, что на устранение этих недочетов в ближайшее время нет никакой надежды.

Без пополнений, без оружия и боеприпасов русским войскам пришлось сражаться с хорошо вооруженным и обильно снабжаемым противником – подвиг русской армии в кампании 1915 г. можно назвать беспримерным. Войска были лишены возможности проявлять активность, без которой всякая операция не может считаться полноценной. Ведь сокращение численности войск ведет к утрате ими своего функционального назначения. Дивизия в 2 тыс. штыков – это уже не дивизия, а слабый полк, который будет лишь охраной для своей артиллерии и обозов. Планируя оперативно-тактический маневр, необходимо учитывать допустимый расход боеприпасов и скорость их пополнения – но именно в этом назрела основная проблема. Понижающаяся численность боевых частей сокращала возможности огневой обороны русских войск и препятствовала производству ими контратак. Генерал от инфантерии М.В. Алексеев писал: «…наши корпуса и дивизии существуют лишь на бумаге, а некоторые из них, к горю начальников, умирают на их глазах. Дивизия, вышедшая из боев в составе 1000 человек и не получившая немедленно пополнений, постепенно расходует и свой небольшой кадр, навсегда выбывая из рядов армии как прочная маневроспособная единица. Получается затем дивизия совершенно ополченческого типа…»[7 - Весна и лето 1915 г. Из писем генерала от инфантерии М.В. Алексеева // Военная быль. 1966. № 71. С. 37.]

Офицер 269?го пехотного Новоржевского полка вспоминал: «К августу 1915 года из 11 молодых прапорщиков, прибывших в Новоржевский полк в начале января 1915 г. (5 Алексеевского военн. училища и 6 Александровского военн. училища), остался невредимым только один, да и он кончил войну инвалидом. Из прибывшего пополнения составился 2?й батальон. Фельдфебелей и унтер-офицеров дали из 1?го батальона. Офицеров старых не было, и в командование ротами 2?го батальона вступили только что прибывшие прапорщики, да и батальоном командовал некоторое время тоже прапорщик В.Ф., но считавшийся уже старым офицером полка, так как состоял в полку с января 1915 года. 3?го и 4?го батальонов в это время совершенно не существовало. Вот что представлял наш полк в августе 1915 года».