Джейн потрошительца

Джейн потрошительца
А Р ГАЖ

Лишь слепой бродяга, ветер, знает, что таит в себе чёрный от угольной пыли туман Уайтчепела. Только грязные лужи видят, что крадётся в тенях. Но сладкая кровь никогда не откроет тайну…Содержит нецензурную брань.

А ГАЖ

Джейн потрошительца

Дождливый вечер августа плавно превратился в хмурую ночь начала осени. Она неспеша шла по улицам старого Лондона, загадочно улыбаясь чему-то своему. Скрытому где-то глубоко внутри.

Небо чадило чёрными каплями. Холодный дождь смешиваясь с маслянистым угольным дымом опадал на мостовую жирной грязью, довершая картину упадка трущоб Уайтчепела.

Позади осталась Бакс Роуд. Улица, с которой, как надеялась девушка, начнётся её стремительное и весёлое восхождение. Она вновь улыбнулась. Из подворотни под ноги ночной гуляки выпрыгнула огромная чёрная крыса. Красные глазки-бусинки отразили свет масляной лампы. Зверюга злобно запищала и принюхалась, тут же затыкаясь. Хвостатая бестия склонила голову и почтительно отступила. Из руки странной девушки выпал окровавленный кусочек плоти, шмякнулся в жирную лужу и застыл.

Гуляка пошла дальше. Улыбка её расцвела ещё больше, когда ушей достигли засихающие звуки возни и злобного писка.

В три часа, сорок минут ночи, возвращающийся в участок Уайтчепела безымянный констебель случайно наткнулся на труп мужчины в подворотнях Бакс Роуд. Горло его было дважды разрезано, а пах вскрыт и истерзан. Никто не придал бы особого значения «очередной жертве пьяных разборок», если бы не последовавшие в скорости события, поставившие на уши весь Лондон.

***

Месяц. Целый месяц весь Скотланд Ярд был похож на растревоженный улей.

Глава комитета бдительности Уайтчепела, мистер Джордж Акин Ласк, не находил себе места. Восток Лондона никогда не отличался кротостью нравов из-за кокни. Ситуация лишь усугубилась, когда пригород заполонили, будто чумные крысы, эти оборванцы, ирландцы. Но мало было их. Стоило на его территории объявиться русским, как ситуация полностью вышла из-под контроля.

Господин Ласк уже и не надеялся вновь вернуться к своей непосредственной работе – проектированию и воплощению в жизнь обновлённых жилых домов и развлекательных центров Уайтчепела. Надежда сделать пригород культурной частью столицы Британской Империи таяла на глазах. Каждое утро, констебли Скотланд Ярда и члены комитета бдительности находили очередную жертву пьяных разборок. Большую часть дел спускали на тормозах, стараясь не афишировать истинное положение дел. Но случалось и так, что виновников находили. Из за чего, на лобном месте никогда не пустовали петли.

Увы, в этот раз всё вышло совершенно не так. Грифы, называющие себя честной и независимой прессой, каким-то образом вызнали про странный труп, найденный в начале сентября. И не просто вызнали!

Мистер Ласк в сердцах стукнул по дубовой столешнице, пытаясь хоть немного успокоиться.

Буквально за неделю, рядовое убийство в подворотне обросло таким количеством подробностей, что самому господину, главе комитета, в пору было самолично прошествовать на лобное место, посыпая голову пеплом, и влезть в одну из петель. Благо, слухи и истории газетчиков не дошли до ушей Королевы Виктории.

Мужчина откинулся на рабочем кресле и прикурил сигару. В приоткрытое окно ворвался лёгкий ветерок, разбавляя смрад затхлой коморки ароматами прогорклого китового жира и угольной пыли. Рука легла на увесистую папку, полученную из Скотланд Ярда. Мистер Ласк развязал шнуровку и достал первый же лист.

«Сим актом заверяю, что личность убиенного была достоверно установлена. А причина смерти выяснена.

Мортимер Эдвард Николз. Урождённый британец. 26 августа 1845 года. Женат. Жена – Вилма Николз, урождённая Уокер. Домохозяйка. Дети: Эдвард Джон Николз, Персиваль Джордж Николз, Элис Эстер Николз, Элайза Сара Николз и Генри Альфред Николз.

Работал в типографии Уайтчепела. На момент смерти, по заверениям коллег, возвращался с работы. Почему-то окружным путём. Есть предположение, что мистер Николз частенько захаживал в «Дом Красных Бабочек», находящийся в полуквартале от места убийства. И возможно, именно это обстоятельство могло послужить прямым или косвенным мотивом его смерти.

Был убит предположительно близко к полуночи в ночь тридцать первого августа во дворах Бакс Роуд, где и пролежал до тех пор, пока не был найден констеблем Скотланд Ярда.

Причина смерти – двойной разрез горла в местах прохождения артерий. Остальные повреждения нанесены уже после смерти».

Обычное рядовое убийство. И тело, истерзанное после смерти бродячими собаками да крысами. Вот только врачи, обследовавшие труп, почему-то решили иначе.

Поползли слухи, что в подворотнях Уайтчепела объявился бешеный хирург, режущий людей на органы. Газетчики даже прозвали его кожаным фартуком. Мистер Ласк скривился, будто от зубной боли. Кожаный фартук! Вырезал кусок плоти с паха. И вот уже нате вам. Громкое имечко придумали. Что-то подсказывало главе комитета, что это только начало.

***

Мэри вновь улыбалась. Да, всё вышло даже лучше, чем она планировала. Газеты пестрили кричащими заголовками. Не было ни одного издания в Лондоне, которое упустило бы такую сенсацию.

– Надо же. Кожаный фартук! – девушка истошно загоготала. Совершенно по-мужски. Без тени женской благовоспитанности. – Вы только подумайте, Кожаный фартук! Да, действительно стоило вскрыть брюхо этому борову. Ох, и стоило.

Она закружилась по комнате, изображая некий мистический танец. Периодически замирая в разных её углах, Мэри выхватила из шкафа лист дорогой бумаги. Пусть считают, что она богата. Со стола смахнула чернильницу и перо. Осталось лишь взять заветную бутыль.

Встав за конторку, девушка аккуратно разложила лист, бережно налила в чернильницу багровую, слегка тянущуюся жидкость, и обмакнула перо.

«Дорогой начальник»…

Начала она, и вновь улыбнулась. Да, именно так. Ласково и нежно. Обязательно обезличенно. Ведь она ещё не знает, кто именно займётся этим делом. Да и какая, собственно, разница, как будут его звать?

«Я в который уж раз слышу, как полиция следит за мной в попытках определить моё местоположение. Мне смешно. Ваши люди выглядят такими умными, напыщенно рассказывая о том, что встали на правильный путь. Скажу вам откровенно, что до сих пор бьюсь в припадке от шутки с кожаным фартуком.

Знаете, шеф, в этом городе очень много шлюх. Они исправно выполняют свою работу. Мне же остаётся лишь выполнять свою. И поверьте, я не остановлюсь, пока вы найдёте и не арестуете меня».

Мари слизнула капельку багровой жижи и зажмурилась от удовольствия. Всё ещё свежая. И такая же сладкая. Жаль, что холодная. Нужно обязательно поддразнить его. Пусть кусает себе локти от безысходности.

«Да, скажу честно, моя последняя работа была просто шикарна. Тот мужчина не успел даже пикнуть. Думаете, что сможете меня поймать? Надеюсь на это. Но сначала мы немножко поиграем. Я просто обожаю веселиться. И поверьте, дорогой начальник, скоро вы обязательно обо мне услышите.

К сожалению, жидкости в моей бутылке из-под имбирного пива осталось очень мало. Писать ей становится всё сложнее. С каждой минутой, она становится всё гуще. Но я обязательно добуду ещё. И продолжу нашу увлекательную переписку.

Ха-ха, мне в голову только что пришла замечательная мысль! Ради забавы, следующему мальчику я обрежу уши. И пришлю их полиции просто так. Как подарок.

Сохраните это письмо, но не спешите обнародовать его. Не люблю подражателей. Уж очень хлопотно с ними. Поэтому, дождитесь окончания моей работы и только потом опубликуйте письмо.

Ох, как же чешутся руки. Мой нож такой приятный и острый. И так хочет пойти в работу немедленно. Да, пожалуй, я удовлетворю его эту жажду. Удачи вам, дорогой начальник.

Ваша покорная слуга, Джейн. Запомните этот псевдоним. И впредь называйте меня лишь так. Дерзкая, Джейн Потрошительница».

Нет. Мэри перечитала письмо и сморщила носик. Так не пойдёт. Нужно красиво закончить.

«Постскриптум: Не могу отправить это письмо, пока не сведу с рук всю красную пасту. Это тяжело, но я справлюсь. Ведь я – дока! Ха-ха

25 сентября 1888 года от Рождества Христова».

***

Нет, конечно, Джейн не сидела на месте весь этот месяц. Воодушевившись шуточкой с фартуком, она долго бродила по улочкам, пока, наконец, не нашла того самого.

Это случилось ночью восьмого сентября. Нужный ей мужчина вышел из дома ночных бабочек на Хэнбери стрит, что в Спиталфилдс. Энтони. Так его, кажется, назвала девица, что упорхнула назад в притон. Энтони. Отличное имя. Чертовски подходящее тому, кто сегодня умрёт!

– Сэр, простите, – глазки на мокром месте, надрывно дрожащая нижняя губа. Побольше скромности и наивности в голосе. Они такое любят. Сразу хвост распушают со своим «покровительством». Лицемерные ублюдки! – Моему брату стало плохо…

Глазки в мостовую. Несколько быстрых взмахов ресницами. И вот он – герой-защитник, прёт носорогом, не видя преград. Прямо в расставленные ею сети. Что ж, отличное место. Дом двадцать девять по Хэнбери. Задний двор тёмный. На окнах толстые гардины. Фонарь же на крыльце скупой домовладелец не обновил. Идеально!

– Сюда, сэр, – как бы невзначай взять за руку и увлечь за собой. Ах, этот обескураженный взгляд. Дурашка. Мужики становятся такими наивными, когда видят прелесницу. Что ж, пора заканчивать этот спектакль!

Страстный поцелуй, игриво пробежавшие по бородатой щеке тонкие пальчики. Почувствовал укол? Нет, не обратил внимания. Она чувствовала кожей исходящий от распалённой жертвы жар желания. Лицо его должно быть пунцовым от прилития крови. Сейчас!