Солнце Алабамы

– Мистер Лерой, а где же Роуз? – Решил осторожно, специально небрежно глядя в окно, поинтересоваться Том у водителя, напевающего себе под нос в унисон с радио. – Она единственная не вышла попрощаться.

– У вашей матушки порвалось её любимое платье, в котором она собиралась сегодня обедать со своими подругами в клубном кафе, вот она и отправила Роуз в магазин, купить отрез ткани, чтобы аккуратно подлатать его. Вы же знаете свою матушку, мистер Том, если уж она решила идти в этом платье на встречу – она в нём пойдёт.

Это Том знал. Его мать любого достанет, вывернет мир наизнанку, но сделает так, как запланировала.

Значит, Роуз не оказалось не потому, что она не захотела попрощаться с ним. Её просто отослали по делам. Тяжесть на душе Тома полегчала, но ровно на столько, как если бы в чемодан решили не класть кашемировый шарф. Он ведь так хотел увидеть её, сказать последние слова, ведь несколько месяцев точно уж не будет дома, но жизнь как всегда решила по-своему.

Проехав несколько улиц, Том утонул в своих мыслях, не замечая ничего за окном и не слыша, как мистер Лерой сказал ему что-то, встретив знакомого человека на дороге. Он приостановился и стал разговаривать со знакомцем. И только спустя несколько мгновений до него донёсся знакомый голос и тут же повернул голову в сторону водительского окна.

Там стояла Роуз, беседуя с мистером Лероем, но глядя на него! Так вот кого встретил водитель на дороге.

– Роуз… – в надежде прошептал Томас и выскочил из машины.

– Роуз! – Уже вскрикнул парень, обходя автомобиль спереди и трогая её за локоть. – Я надеялся встретить тебя, чтобы попрощаться.

– Миссис Мельбурн отправила меня…

– Я знаю, знаю.

– Но я очень хотела увидеть тебя напоследок.

Мистер Лерой, будто услышав что-то неприличное, улыбнулся, сделал радио чуть громче и приподнял стекло открытого окна, что не ускользнуло от внимания Тома.

– Я тоже хотел попрощаться, но ты единственная, кто не пришёл меня проводить.

– Я буду скучать по тебе, Том. – Глядя ему в глаза, произнесла Роуз. Казалось, что они хочет прикоснуться к нему, но не могла себе позволить такой вольности, особенно на глазах посторонних. – Ты стал мне настоящим другом здесь.

Том пропустил мимо ушей слово «друг», так как давно уже начал испытывать гораздо более глубокие чувства, но не мог просить ответной реакции и от неё.

– Можно я буду звонить тебе? – Внезапно спросил Том, будто хватаясь за последнюю ниточку, соединяющую их обоих.

– Я бы очень хотела, но у миссис Керри нет телефона.

– А письма? Может я смогу хоть изредка писать тебе?

Роуз тепло улыбнулась и всё же легонько коснулась его руки.

– Было бы замечательно. Я буду читать каждое, обещаю.

На душе у Томаса забрезжил лучик надежды. Может быть, всё же ему удастся остаться в жизни Роуз. Они ещё немного постояли, высказав свои пожелания удачи на будущий год, и ещё раз пообещав не терять связи, после чего Роуз последний раз взглянула на Томаса и пошла в сторону тканевого магазина. Том ещё какое-то время провожал её взглядом, пытаясь запомнить образ, вобрать в себя черты её лица и силуэт плечей. Когда Роуз обернулась, он помахал ей, чтобы не выдать того, что непростительно уставился на неё, после чего вздохнул, улыбнулся сам себе, что всё же удалось попрощаться и сел в машину.

– Как хорошо, что мы её встретили, – слегка подмигивая сказал мистер Лерой. – Хорошо, что мы поехали этой дорогой.

И тут до Тома дошло, что мистер Лерой специально медленно поехал через улицы Мэдисона. Не чтобы дать возможность сыну хозяина попрощаться с городом, а чтобы дать возможность попрощаться с ней. С Роуз. Том почувствовал глубокую признательность к пожилому водителю. А также уверенность, что тот не проболтается. В отличие от людей его, Томаса, круга, некоторые всё же знали, что такое честь и доверие и могли подарить их другим.

На вокзале Том распрощался с мистером Лероем, который был также, как и миссис Керри, огорчён отъездом младшего сына Мельбурнов, ведь с первых шагов присутствовал в жизни каждого из детей, оберегал их, возил по больницам и школам, иногда помогал делать поделки на уроки творчества. Была бы его воля и позволение общества, мистер Лерой наверняка бы кинулся на шею Тому или пустил слезу, но стоически перенёс всё это и сдержался.

Том от всей души поблагодарил пожилого мистера Лероя, проводил его взглядом, когда тот двинулся к автомобилю, всё также скромно вертя в руках кепку, нашёл своё место в вагоне-купе и, наконец, позволил себе взглянуть на родной город напоследок. Впервые за все три года обучения Том почувствовал странное потягивание в груди и ком в горле, оттого, что покидает эти места, дом, в котором прошли лучшие годы его жизни, девушку, с которой прошли лучшие месяцы в его жизни. Поезд тронулся, создавая ритм для летящих вперёд мыслей Томаса, пока не скрылся из вида, покидая солнечную Алабаму.

1961

Роуз

Пишу тебе из своей комнаты, которая кажется слишком пустой и слишком тёмной без палящего солнца Мэдисона.

Вчера мы вернулись к занятиям и, признаюсь честно, я просто счастлив наконец оказаться там, где чувствую себя на своём месте. Среди духовки, своих форм для выпечки и муки. Надеюсь, что за этот год испробую все рецепты из книги, подаренной Уилли, буду высылать тебе отчёты, если ты не против, а также делиться ингредиентами самых лучших из них, чтобы вы с миссис Керри могли побаловать мою семью. Так я смогу быть чуточку ближе к вам… Ну и испробую рецепты для своей будущей пекарни.

Впервые в жизни я действительно скучаю по дому, по большей части, потому что я обрёл хорошего друга в твоём лице, здесь мне в этой привилегии отказано. Мой сосед по комнате, Тедди, слишком любит шумные компании, постоянно зовёт меня с собой, но я отказываюсь. Мне ближе мои книги и мои пироги, как бы смешно не звучало.

Я очень рад, что смогу писать тебе. Надеюсь, что и ты будешь сообщать мне всё, что происходит в Мэдисоне, потому что вести от матери – это сплошные сплетни, до которых, признаюсь честно, мне нет никакого дела. Отец, как можно догадаться, скуп на слова, как и Уилли. А Кетрин занята учёбой и прогулками со своими университетскими кавалерами.

Когда будет немного больше новостей, я напишу тебе ещё.

Томас

Здравствуй, Том!

Я получила твоё письмо ещё утром и приберегла до конца дня, чтобы спокойно прочесть его дома. Очень тяжело было работать в стенах вашего дома и ощущать, как конверт так и прожигает дыру в кармане.

Ты уехал неделю назад, а в доме уже царит обычный сумбур. После отправления Кетрин в университет, миссис Мельбурн вернулась к своим привычным делам. Она была так грустна распрощаться с двумя своими детьми, но тщательно пыталась это скрыть. Я часто замечала её с платочком в руке, когда она молча стояла у окна. Но, как и подобает интеллигентной женщине, она быстро взяла себя в руки и теперь разъезжает по званым обедам, встречается с подругами в клубе и ведёт бурную общественную деятельность. Как раз сейчас они организовывают осенний фестиваль, который проводится в сентябре на вашей улице. Не планируется ничего серьёзного, лишь парад самодельных платьев в стенах клуба, где модельерами выступят сами дамы, а моделями – их служанки, а также ярмарка лучшего пирога. Скорее всего твоя матушка попросит меня или Минни прошествовать на глазах у толпы придирчивых соседок. Искренне надеюсь, что это буду не я. Не хочу стать главным развлечением толпы, центром сплетен и всеобщего обсуждения. А вот как миссис Мельбурн будет печь самый лучший пирог Алабамы я бы взглянула. Так и представляю её в переднике и забавном чепчике стоящей посередине кухни, пытаясь разобраться в каком шкафчике стоит пакет с мукой и как вообще выглядит маргарин. Скорее бы осенний фестиваль закончился и можно было бы просто вернуться к привычным делам.

Твой отец и Уилли постоянно обсуждают какие-то дела в своей конторе, очень часто опаздывают к ужину. Кажется, они намерены покорить все суды Мэдисона и выиграть все возможные дела до конца месяца.

Буду сообщать тебе все новости о твоих родных, чтобы у тебя было немного больше информации, нежели сплетни твоей матушки о том, как мисс Ариэль Зэйн уволила очередную горничную, потому что она чихнула, недостаточно прикрыв рот рукой и стоя всего в десяти метрах! Я очень долго смеялась, услышав эту историю, ведь наверняка мисс Зэйн ужаснулась, что все «чёрные» микробы горничной тут же перепутаются с её.

Мои братья стали намного увереннее чувствовать себя в этих краях, надеюсь, что рано или поздно, мы сможем назвать Мэдисон своим домом. Пока нам хотя бы удалось хоть немного встать на ноги. Нет надобности постоянно считать каждую копейку, а иногда даже остаётся немного мелочи на любимое печенье младшим, новую юбку, в которой мне, к сожалению, практически некуда ходить, и на книги не в порванных обложках. Спасибо большое за то, что ты поговорил с родителями, и они позволили мне брать книги из вашей библиотеки, но всегда приятнее иметь что-то своё, а также не опасаться, что я могу порвать или испортить что-то, что стоит больше моего недельного заработка. Извини, если мои слова обидели тебя.

Я очень рада, что ты мне написал.

Успехов в твоей учёбе!

P.S. Кстати, завтра мы с девочками идём в кино! Я отложила денег на билет, чтобы хоть разок развеяться за это лето. Вот может будет куда одеть новую юбку. Кинотеатр в нашем квартале, конечно, отличается от вашего, но для того, кто нигде не бывает – будет в самый раз.

Роуз

1961

Рабочий день закончился полтора часа назад, он давно уже должен был быть дома за общим столом, но, позвонив и расстроив матушку новостью, что сегодня к ужину не приедет, Уилли сидел в своём кабинете и смотрел в окно. Мысли его крутились вокруг последнего дела. Молодой темнокожий садовник обвинялся в изнасиловании дочери хозяйки, хотя сам, естественно, утверждал, что всё было по обоюдному согласию.

Дело было в семье Смитов и пока ещё не разошлось по округе, щекоча внимательные уши сплетниц. Садовник Эндрю Кёртис, двадцатипятилетний представитель афроамериканского населения Мэдисона, уже два года был на службе у семейства Смитов, Рональда и Мелиссы, а также их дочери Ванессы. Работал он исправно и никогда не было никаких нареканий, до этого момента. Вернувшись домой на два часа раньше, мистер и миссис Смит застали свою дочь в объятиях темнокожего садовника, который стягивал с неё платье в цветочек. Заметив родителей у порога, Ванесса принялась истошно кричать, чтобы Эндрю отпустил её. Отец тут же кинулся вызволять девушку из лап мерзавца, пытавшегося так нахально надругаться над их золотым дитя, а мать позвонила в полицию. Через десять минут Эндрю Кёртис сидел в машине в наручниках, пытаясь объяснить, что случилось на самом деле. Но его никто не слушал. А Ванесса, которая, по словам молодого человека, любила его уже на протяжении года, молча стояла в стороне с накинутым на плечи одеялом и смотрела ему в глаза, когда Эндрю увозили в полицейский участок.

Уилли сомкнул руки на затылке, пытаясь обдумать стратегию ведения дела. Он был абсолютно уверен, что именно Эндрю говорит правду, потому и согласился представлять его в суде абсолютно про боно, хотя все, в том числе и его отец, отговаривали его. К сожалению, в таком обществе он жил. Каждый мог оказаться на месте несчастного парня.

Сегодня он виделся с Эндрю Кёртисом в первый раз. Его провели в камеру к обвиняемом и дали полчаса времени наедине, при этом даже не сняв с Эндрю наручники. Сперва парень недоверчиво глядел на своего будущего адвоката, не веря тому, что кто-то такой опытный и знаменитый в определённых кругах, вроде Уильяма Мельбурна, будет представлять его интересы. Никто никогда не принимал его сторону, разве что уже немолодые родители. Видела б они его сейчас, как зверя, закованного в наручники и посаженного в клетку.

После нескольких минут уверений, что он верит каждому слову Кёртиса, Уилли наконец получил полную картину произошедшего, со слов молодого человека. Тот утверждал, что уже год, как тайно встречался с Ванессой Смит, улучая мгновения, когда никого не было дома, или когда никто не видит. Они любили друг друга, он никогда не стремился опорочить имя Ванессы, поэтому их отношения никогда не перерастали в более серьёзные. Но тут она сама предложила воспользоваться случаем и наконец закрепить их чувства, и как раз в этот момент дома и появились родители, застав их врасплох. Эндрю сокрушался, что его любимая так жестоко обошлась с ним, выставив насильником, негодяем и преступником, хотя именно он откладывал и не позволял себе спать с девушкой. Казалось, больше всего парня беспокоило не собственное заключение в тюрьме, а неверность Ванессы, которая так и не появилась в полицейском участке, чтобы признаться в том, что начала кричать лишь потому, что перепугалась и не знала, что делать.

Выйдя из камеры Эндрю, Уилли целый день занимался разными делами, мыслями постоянно возвращаясь к Кёртису. Ни у кого из его знакомых нет денег, чтобы молодой человек вышел под залог, а потому до суда тот будет сидеть в камере, а потом его осудят за то, чего он не совершал. И этот случай не единственный. Мэдисон, как и многие другие города, просто погряз в подобных делах. Темнокожее население страны ежедневно страдает от нападок «белых», дискриминации и насилия. Много где говорится об их правах, но кто их защищает? Когда дело доходит до моральных принципов, они не работают, а закон всё чаще становится на сторону «белых». Отчасти именно поэтому Уилли и сунулся в адвокаты. Выросши в семье местных богачей, Уилли мог стать одним из его приятелей – ненавистников низшего класса и чёрных. Но, видя то, что творится в родной Алабаме, Мельбурн решил пойти другим путём, не взирая на то, что скажут его родители, когда узнают о намерениях старшего сына. Наработав себе репутацию на второсортных делах, теперь пора приниматься за настоящую работу, а именно – помогать афроамериканцам добиваться правосудия. И почему бы ни начать с дела Эндрю Кёртиса?