Оценить:
 Рейтинг: 3.5

Хиромантия

Год написания книги
2005
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 16 >>
На страницу:
2 из 16
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Иногда то бывает поэт, ибо поэзия есть лихорадка разума, и эти избранники могут в опьянении от своих порывов оказываться в состоянии вступить в сношения с высшим миром и, роняя бессвязные слова, подобно кумским Сивиллам, осветить тьму неизвестного.

Иногда то – какой-нибудь великий капитан, который объединяет нации, – цивилизующий законодатель, и наконец является прорицатель.

То Орфей, Гермес Трисмегист, Вергилий, Аполлониус.

Иногда – Лафатер.

Лафатер читает на лице человека и хитрость лисицы, и свирепость тигра, и кротость овцы; он сравнивает и находит; но, потерявшись в своих созерцаниях, ослепленный ярким светом, разлившимся из-за приподнятой им завесы, он путается, запинается, бормочет, отмечает, не смея ясно обозначить, и умирает, убитый пьяным солдатом, не окончив своего труда. Но дорога уже указана, и Галль следует по ней. Более холодный, более рассчитывающий, менее поэтический, идущий путем аналогии, которая является фундаментом всех истинных наук, все взвешивающий, изучающий в безмолвии и ничего не дающий на откуп случаю, – он наконец достигает и говорит: я нашел!

Лафатер, робкий и нерешительный, встретил недоверие; Галль, со своим железным характером, со своим убеждением, с непобедимой силой воли, имел последователей: то был уже успех!

У него были враги: то было торжество!

Одно время его слава была безгранична и почти затмевала славу великого капитана, на которого тогда были устремлены глаза всей Европы. Говорят, что воитель на минуту позавидовал новатору.

Но вскоре весь этот шум умолк. Галль был отнесен к классу знаменитых личностей его эпохи, и его система была почти совсем оставлена и забыта.

И система эта, надо признаться, трудна и неудобна в применении, на первый взгляд. И волосы, и прическа очень мешают ее употреблению. Один только лоб остается свободным для изучения, но части лба представляют почти все хорошие качества, а не одни только эти качества желательно изучить. Хотят знать людские инстинкты, причем сначала дурные, чтоб оградить себя или победить их, а потом уже хорошие, чтоб ими воспользоваться.

И вот является новый новатор – д’Арпантеньи.

Этот последний угадывает характер по форме пальцев, как хиромантия узнает характеры и судьбу людей по расположению бугорков кисти руки и по линиям, бороздящим ладонь.

Но природа, дав ему способность проникать в ее тайны, думала сделать для него многое и не хотела, чтоб он имел возможность всецело объяснить свое прекрасное открытие.

Необходимо было искать причины в видимой природе, а человек с сильным воображением видит их вне ее.

Его книга искрится умом, она полна тонких наблюдений, рассуждений весьма основательных, – полна превосходно выбранных цитат, портретов, написанных рукой художника, но она не совсем ясна.

Эта книга была бы неудовлетворительной, если б не была снабжена комментариями, ибо д’Арпантеньи, как и все знающие люди, дает своему читателю только общие понятия для того, чтоб тот мог им лучше следовать, и говорит больше об адептах, чем об их учениках.

Метода его – прекрасная клавиатура, но она только учит тому, как пользоваться восхитительным инструментом.

Долгое время, ища как бы упростить и истолковать эту систему, верность которой доказывалась нам каждый день неопровержимыми фактами, мы наконец нашли средство сделать ее доступной всем, объясняя с помощью этой науки древних философов, составивших каббалу (предания).

Исходной точкой нам служат тройная прогрессия и закон природы.

Все соединилось превосходно; мы хотим идти дальше.

Нам необходимо было искать истину в физиологии, химии и физике. Мы даже пытались узнать, не может ли строгая медицина служить нам в наших исследованиях. Знаменитый Биша явился нам на помощь.

Монтень, Рабеле, Гердер, Бальзак и другие великие ученые сходятся с нами и, по-видимому, поддерживают нас.

После многих сомнений, мы наконец убедились в своей правоте и тогда только решились напечатать эту книгу, но с многочисленными цитатами, чтоб и читатель разделил это убеждение с нами.

К хирогномике мы присоединяем хиромантию, которая ее дополняет, – хиромантию, эту древнюю науку, обезображенную в XVI веке невежеством и шарлатанством колдунов, стоявших на перекрестках, и которую нам дано было восстановить пятнадцатилетним серьезным изучением, основанным на опытах.

Мы особенно серьезно занялись звездными знаками и их различными толкованиями.

Занимаясь этими работами, мы могли понемногу изучить все книги, написанные о хиромантии, и с помощью сравнения отыскать истину среди стольких заблуждений.

К хирогномике и хиромантии мы прибавили краткие обзоры френологии и физиогномики, и обязаны показать, выясняя их общее начало, что эти различные науки связаны между собой и не могут быть разъединены.

Мы не изобретали ни физиогномики, принадлежащей д’Арпантеньи, ни хиромантии, зародившейся в Индии и столь же древней, как мир. Между тем в этих науках мы заимствовали полезное, подкрепляя одну другой и обогащая их открытиями, которые мы сделали, соединив эти системы. Мы сделали бы гораздо больше, если бы нашли, как все стараются нас уверить, до сих пор неизвестные причины, от которых зависит, что эти науки объясняют инстинкты до известного предела в будущем.

До известного предела потому, что рок всегда подчиняется свободной воле.

Мусульмане заблуждаются, говоря: «Так написано».

Конечно, для людей, которые без сопротивления отдаются своим склонностям и позволяют жизни идти, как она хочет, это утверждение верно.

Опубликование нашего труда имело целью заставить делать могущественные усилия тех, будущность которых ужасна.

Когда считают, что далеки от подводных камней, – на корабле все спит мирным сном, но тотчас же все просыпается при приближении грозы, при первых ударах грома или когда берег охраняют подводные скалы.

Быть может, мы поспособствуем изменению печальной будущности на счастливую! Наш труд будет оплачен и мы сочтем себя удовлетворенными, если читатели будут заинтересованы книгой.

Вступление

Я представляю благосклонным читателям новое издание моего сочинения, и на этот раз с большей уверенностью в истине, потому что это новое издание просмотрено мною с самым большим вниманием. Из него выброшено все, что пятилетние наблюдения мои позволили посчитать неточным или ложным; все, чему не было бесчисленных доказательств, – все уничтожено мною; из метафизической части выброшено все, что мне казалось порождением чрезмерного энтузиазма или нервической экзальтации и сохранено только то, что до некоторой степени основывается на физике или физиологии. Наконец, я обозначил словом предание или сокращением (tr) все сомнительное или непроверенное опытом, заимствованное из этого предания, тьму которого я стремлюсь рассеять.

И таким образом я могу сказать: Все, что находится в этой книге, – истина.

Но необходимо также, чтоб другие узнали эту истину.

Мне остается раскрыть еще многое, потому что я не иду более наугад к неизвестным пределам, я достиг этих пределов, и оттуда, как властелин над общим, бросаю взгляды и на пройденную уже дорогу и на ту, ясно видимую мне, которую мне остается пройти.

В течение пяти лет беспрерывного изучения интересующих меня материалов я сделал множество открытий, особенно в области медицины, но конечно не в терапевтической медицине, с которой я вовсе не желаю иметь дела, но в другой специальности, быть может, более полезной. Точное определение несовершенства организма и будущих болезней, происхождение, исходная точка этих болезней, их время, – все это также ясно обозначается в различных формах руки и в иероглифических линиях, бороздящих поверхность ладони, как ясна для самого неопытного доктора чахотка по особенным формам первых суставов пальцев.

Мы пытались, как это сейчас будет видно, основать наше гадание на физиологических выводах о человеческой натуре в той мере, насколько человеческая наука могла довести развитие физиологии, но надо признаться, что в нашей системе раскрытия тайн до сих пор находятся такие вещи, которые невозможно объяснить посредством науки и которые явно принадлежат к тому порядку вещей, отношение которых к нашему организму еще не открыто, но которые между тем несомненны, ибо каждый день дает нам новое доказательство их существования.

Понятно, что все это подтвердится когда-нибудь естественной гармонией, но до сего времени мы только безмолвно стоим пред этими тайнами, подобно дорожным столбам, не могущим сказать, кто провел эту дорогу.

Но к чему эти откровения, которые легко доказать в нашу эпоху? Потому ли (все является в свое время), что когда все растлевается и материализируется, тогда должна, без видимой причины, появиться новая наука, как противоядие против яда, доказывая позитивной метафизикой новое движение? Потому ли, что в это время нравственного растления необходимо свободно изучить и легко отличать каждое дурное явление, из боязни быть каждую минуту нравственно обворованным? Потому ли наконец, что учение это появилось вследствие необходимости, вследствие требования быстро бегущего времени и оно должно пройти по свету подобно тому, как путник пробирается по лесу, пользующемуся дурной славой, с карабином в руке, с револьвером и кинжалом за поясом, обследуя каждое дерево, каждый кустик.

Несчастье тому, кто идет, полный поэтических грез, напевая веселую песню, мечтая о каких-то таинственных феях.

Мудрая аксиома «Познай самого себя» была в свое время уместна в философии; теперь же ее заменила иная аксиома, более подходящая для настоящего времени, и эта аксиома звучит так: «Учись познавать других!»

Так нужно! И вот, неизвестно откуда появляется оселок, открывающий свинец под листами чистейшего золота и под улыбкой добродушия – человеческую злобу. Не должны ли мы сказать, что это Провидение?

Один рассказ Александра Дюма дает понятие о том, что мы можем сделать. Вот что писал он на другой день после опыта, произведенного им самим:

«Я, – говорит он, – питаю большую привязанность к Дебарролю, и эта привязанность существует уже тридцать лет. Это превосходный друг, испытанный мною и в хорошие и в дурные дни, – друг, всегда встречавший меня с той же улыбкой и покидавший с тем же пожатием руки. Я путешествовал с ним и нашел в нем превосходного товарища в путешествии; вещь редкая, потому что ничто не показывает так шероховатостей характера, как путешествие, особенно в тех странах, где путешествовать затруднительно: такова Испания. Когда два человека друзьями вошли в нее, оставались в ней три месяца и друзьями из нее вышли – эта дружба на жизнь и на смерть.

Дебарроль, сделавшись хиромантом, посвятил в таинства своей науки женщину, с умом ясным, с красноречием чистым и элегантным, тонкий и проницательный взгляд которой быстрее самого учителя проник в тайны руки.

Это единство искусства и идей, которое существует между Дебарролем и посвященной им, дает им возможность представлять неопровержимые доказательства истинности их науки. Один из них, тот или другой – все равно, рассматривает руку, изучает ее, объясняет, рассказывает прошедшее, предсказывает будущее… Другой, отсутствующий в комнате, входит, берет руку и объясняет в свою очередь, ни на минуту не отдаляясь от того, что говорил его собрат.

<< 1 2 3 4 5 6 ... 16 >>
На страницу:
2 из 16