Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Стефан задумался. Он хорошо знал стремление брата посвятить жизнь свою служению Богу и поддерживал его в этом. Он также знал, что не может оставить младшего брата, враз лишившегося родителей, одного в начале неизвестного пути. Стефан уже решил идти с ним, но его пугала приближающаяся зима. Надеясь перенести время ухода в пустыню на весну и заодно дать Варфоломею возможность ещё укрепить дух свой перед предстоящим ему великим трудом, Стефан сказал:

– Теперь домой иди. Подумай о скорой зиме, сколь трудной, а может, невыносимой она будет. Ещё есть время помыслить о деяниях своих и тебе, и мне. Божья воля направит нас на путь истинный.

– Для себя я всё решил, ничто меня не удержит, – твёрдо ответил Варфоломей. – Мысль моя уже витает в дебрях пустынных. По истечении сорока дней я опять приду умолять тебя.

– Хорошо, тогда всё и решим. – Стефан повернулся и не спеша направился в сторону ворот.

Некоторое время братья шли молча. Только у ворот Варфоломей спросил:

– Скажи, что будем делать с хозяйством родителей наших?

– Что предлагаешь ты?

– Господь сказал: аще кто грядет по Мне и не отречётся всего своего имения, не может быть Моим учеником. Следуя слову Божию, разумно нам с тобою передать нашему меньшому брату Петру всё, что осталось после родителей.

– Делай так, знать, на то воля Божия. Петру и детям подспорье будет, – сказал Стефан равнодушно.

– Спасибо, брат, за понимание. Теперь пойду я, путь не ближний.

– Спаси тебя Господи. Иди.

Варфоломей быстро зашагал по дороге от монастыря.

Радонеж

Пока совершалось установленное Церковью поминовение новопреставленных, молитву об упокоении душ своих родителей Варфоломей соединял с делами милосердия.

В один из дней во двор вошли четыре странника, остановились и посмотрели по сторонам. Увидев в окно гостей, Варфоломей вышел им навстречу и пригласил в дом. Войдя в горницу, странники сняли шапки, перекрестились, положили у порога котомки и посохи. Возраста странники были неопределённого и вида неопрятного: волосы на головах и бороды всклокочены, давно не чёсаны, одежда потрёпана, в заплатках.

– Присядьте, гости дорогие, отдохните и отведайте кушанья нашего.

– А где руки смыть можно? – спросил один из странников.

– Вон там, – Варфоломей указал на рукомой у входа с висевшим рядом полотенцем.

Пока странники приводили себя в порядок, мыли руки, разглаживали мокрыми руками бороды и причёски, Варфоломей приготовил трапезу.

Ели странники молча, степенно, не спеша, не оставляли на столе ни единой крошки, тщательно подбирали с мисок. Варфоломей подавал им еду и внимательно, с грустью наблюдал за ними.

По манерам странников, по их натруженным рукам можно было понять, что некогда они были приучены к труду, вели хозяйство, имели семьи. Что могло с ними случиться? Какая страшная напасть вывела их на бесконечную дорогу? Какие обстоятельства выгнали их из домов и разлучили с родными и близкими? Какие роковые события определили их судьбу: войны и распри князей, цепляющихся за свой стол; произвол и поборы княжеских и боярских служивых людей; жадность богатеев, готовых на любое преступление ради увеличения своего богатства? Почему они – бездомные странники в своём отечестве? Чем эти несчастные провинились перед Богом, за что Он отвернулся от них? Такие мысли возникали в голове Варфоломея, но он не находил ответа.

Гости закончили трапезу, встали, помолились.

Самый пожилой из них и, видимо, старший в группе вышел из-за стола, повернулся к Варфоломею и, низко поклонившись, сказал:

– Покорно благодарим, кормилец ты наш. Дай Бог тебе здоровья, светлая ты душа. Век помнить будем доброту твою. Пора нам и честь знать, пойдём мы.

Другие странники тоже встали, крестились и кланялись.

– Подождите, люди добрые. Скоро зима, а одежда ваша к холодам непригодна. Прошу вас нижайше, возьмите вещи тёплые, – ответил Варфоломей и вышел в соседнюю комнату.

В ожидании его возвращения странники с любопытством смотрели по сторонам. Один из них подошёл к столику у окна и стал листать лежавшую на нём книгу.

– Что там? – спросил его старший.

– Святое Евангелие. Видать, благодетель наш почитает учение Господнее.

В горницу вошёл Варфоломей, вынес зимние вещи отца и Стефана, положил их на скамейку:

– Не взыщите, люди добрые, это всё, чем я богат.

Разбирая вещи, странники наперебой благодарили хозяина. Уложив подаренную одежду в котомки, перекрестившись перед иконами и поклонившись Варфоломею, странники покинули гостеприимный дом, чтобы продолжить свой трудный, неведомый путь. Они не знали, куда идут, только Господь знал, куда приведёт их эта дорога.

Варфоломей убрал со стола, отнёс посуду на кухню, возвратился в горницу и вошёл в моленную. Взяв с полки

книгу, положил её на аналой, открыл, задумался, пришёл в себя и начал читать:

– «Приидите ко Мне, вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы», – он оторвал взгляд от страницы и посмотрел на иконы. Некоторое время напряжённо размышлял и наконец со страстью в голосе произнёс: – Я, я из числа сих труждающихся и обремененных. – Помолчал и продолжил: – Чувствую в себе силу страстей, совесть моя трепещет суда Божия. Сосуд избранных, апостол Павел говорит о себе, что он – первый из грешников. А мне что иное о себе сказать? И внешние обстоятельства своею прискорбностью гонят меня в пустыню.

Немного подумав, Варфоломей продолжил чтение:

– «Се удалюся, бегая, и водворюся в пустыни, буду чаять Бога, спасающего мя от малодушия и от бури!» – снова помолчал, полистал книгу. – «Аще кто грядет ко Мне и не отречётся всего своего имения, не может быть Мой ученик», – Варфоломей замолк, размышляя.

В горнице хлопнула дверь. Варфоломей перекрестился и вышел из моленной. У входной двери стоял Пётр.

– Хорошо, что пришёл, я как раз собирался к тебе, – сказал Варфоломей. – Завтра сорок дней со дня кончины родителей, надо посетить их могилы.

– И я пришёл о том говорить. Утром ждём тебя, – ответил Пётр и вышел.

Варфоломею ещё надо было собраться в путь. Жить предстояло вдали от поселений, все вопросы решать самому, на чью-либо помощь рассчитывать не приходилось. Для жизни в пустыне надо было взять с собой всё необходимое, хотя бы на первое время, дальше он надеялся приспособиться к суровой жизни отшельника.

Он стал собирать всё, что, по его мнению, они со Стефаном смогут донести на себе. Прежде всего, он принёс из моленной и положил на стол икону Христа, икону Богородицы и Евангелие. Затем стал укладывать котёл, кружки, ложки, ножи, одеяла, зимнюю одежду, обувь, пилу, топоры, лопаты, он надеялся, что работать им придётся всё-таки вдвоём. Собрал другие вещи, которые могут понадобиться при одинокой жизни в лесу. Всё это ещё надо было уложить в котомки.

Остаток ночи Варфоломей провёл в молитве. Он знал, что навсегда уходит из родного дома и больше сюда не вернётся. Когда рассвело, он был готов к переходу в новую, ещё неведомую ему жизнь. Последний раз он вошёл в моленную, приложился к святым образам, поклонился родному дому и вышел за порог.

Первые лучи солнца уже осветили двор. Работник запряг в возок пару лошадей. Варфоломей вынес во двор котомки для себя и Стефана, мешок, из которого торчала рукоять топора, обёрнутые в одеяло пилу и лопаты. Уложил всю поклажу в возок. Из дома вышли Пётр, Екатерина и Климент. Следом на пороге показалась служанка с годовалым Иоанном, мирно спавшим у неё на груди. Цепляясь за широкую юбку и путаясь в её складках, за служанкой следовала белокурая двухлетняя Мария. Её пухленькое личико выражало недовольство, она не понимала, зачем её так рано сняли с теплой печки.

– Доброе утро всем, – Варфоломей поклонился.

– Утро доброе, – ответили ему.

Варфоломей поклонился работнику и служанке:

– Прощайте, дорогие мои, не забывайте меня. Спаси и сохрани вас Господь.

Работник поклонился в ответ, служанка смахнула слезу.

– Ну, усаживайтесь, – сказал Пётр и помог сесть в возок Екатерине, которая поддерживала свой отяжелевший живот. Восьмилетний Климент резво запрыгнул следом. Варфоломей и Пётр сели впереди. Возок выехал за ворота.