Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций

Не получили адекватного теоретического осмысления движущие силы и социальные механизмы этнокультурной фрагментации современного общества и их связь с глобализацией с одной стороны, и кризисом современного постиндустриального государства – с другой.

Логично предположить, что объективной движущей силой процессов социогенеза, трансформации и конкуренции социальных общностей в условиях глобализации является их способность удовлетворять наиболее важные потребности и интересы своих членов, обеспечивая участникам общности дополнительные возможности и преимущества в обстановке более конкурентной и конфликтной глобальной среды, лишенной защитных пространственных и политических барьеров.

Предпосылкой дивергентной фрагментации современных наций на этнокультурные составные части стало сужение социальных функций государства, порожденное глобализацией локальных экономик. За достаточно короткий исторический период государство индустриальной эпохи отказалось от целого ряда жизненно важных для граждан социальных гарантий и функций, составляющих институциональную основу социального государства середины-конца XX века. Прежде всего, постиндустриальное государство все более утрачивает функции крупнейшего работодателя, социального гаранта и социального регулятора, в том числе роль регулятора этноконфессиональных отношений и миграционных процессов.

Не менее значим постепенный отказ государства от важнейшей для социогенеза функции основного «социального лифта», реализующего принципы равноправия и обеспечивающего вертикальную социальную мобильность, и сплачивающего участников общей социальной перспективой.

Если классические европейские нации и национальные элиты индустриальной эпохи формировались государственными системами всеобщего образования, то постиндустриальная приватизация, коммерциализация и глобализация образования означает не только снижение достигнутого в прошлом образовательного уровня. Она снижает социальную привлекательность национального государства и его институтов, все менее способных создать своим членам социальную перспективу, связанную с участием в нации, как социальной общности.

Важную роль в этнокультурной фрагментации современных постиндустриальных гражданских наций играет «бунт элит» – все более открытый отказ бывших национальных элит от ключевых социальных обязательств перед согражданами, создавших основу «социального государства» и гражданского общества второй половины XX века. Очевидно, что отказ государства от системообразующих социальных функций ведет к обесцениванию нации, как наиболее значимой для населения социальной общности, обеспечивающей индивидуальные и групповые интересы своих граждан[158 - Сафонов, А.Л., Орлов, А. Д. Глобализация как дивергенция: кризис нации и «ренессанс» этноса // Вестник Бурятского государственного университета. Вып. 6 (Философия, социология, политология, культурология). Улан-Удэ, 2011. – С. 17—23.].

Отказ элит от социальной кооперации и поддержки в рамках нации ведет к тому, что индивид вынужден искать альтернативные нации социальные общности, повышающие его конкурентоспособность и безопасность, и позволяющие ему адаптироваться к новой структуре общества, меняя идентичность[159 - Тишков, В. А. Множественные идентичности между теорией и политикой (пример Дагестана) (в соавт. с Э. Ф. Кисриевым) // Этнографическое обозрение. 2007. №5. – С. 96—115.]..

Социологические исследования показывают, что результат выбора новой основной идентичности заранее предрешен наличием у индивида альтернативной, этнической идентичности, которая в новых условиях становится ведущей. По мере демонтажа системы социальных отношений с государством и его институтами гражданин почти неизбежно выбирает альтернативную, этническую идентичность, осознавая себя прежде всего членом этноса. Очевидно, что именно этническая принадлежность предопределяет в большинстве случаев и выбор религии.

В результате глобализация, демонтируя формирующие нацию и национальную идентичность социальные институты, порождает этнокультурную фрагментацию полиэтнических наций на этносы, которые в определенных условиях политизируются, порождая скрытые и явные этноконфессиональные противоречия и конфликты.

Таким образом, представления о глобализации, как этнокультурной унификации и конвергенции, порожденные экономическим детерминизмом, не подтверждаются социальной практикой. В ходе глобализации кризис гражданской нации, как системообразующей социальной общности индустриальной эпохи, порождает процессы дивергенции и фрагментации наций, в том числе актуализацию этничности, консолидацию глобальных этнических диаспор и религиозных конфессий в качестве акторов мировой политики.

В ходе глобализации сформировались транснациональные корпоративные элиты, связанные с глобальным сектором экономики и глобальными финансами, а также крупные и значимые социальные группы глобального масштаба, обладающие собственной идентичностью. Тем не менее, не сформировались соответствующие таким глобальным группам социальные роли и статусы, которые бы имели существенное значение для большинства индивидов.

Таким образом, вместо конвергентного развития, ведущего к синтезу «единого человечества», наблюдается во многом принудительное, объективно обусловленное сущностными особенностями глобализации, соприкосновение локальных сообществ и групп, объективно ведущее к конфликту за ресурсы и все большему непространственному обособлению конкурирующих социальных общностей. Создав единое глобальное поле для конкуренции за ограниченные ресурсы, глобализация усилила процессы расслоения, обособления, групповой кооперации, то есть процессы социальной дивергенции[160 - Сафонов, А.Л., Орлов, А. Д. Глобализация как дивергенция: кризис нации и «ренессанс» этноса // Вестник Бурятского государственного университета. Вып. 6 (Философия, социология, политология, культурология). Улан-Удэ, 2011. – С. 17—23.].

Качественно меняя формы социального взаимодействия, глобализация не только трансформирует и уничтожает прежние цивилизационные, культурные, этнические, национальные, политические, государственные и другие формы общественной жизни и соответствующие социальные общности, но и с необходимостью порождает растущее разнообразие социальных субъектов и форм их проявления и развития. В первую очередь трансформации подвергаются те формы, которые в процессе предшествующего исторического развития приобрели вполне самостоятельное локальное существование.

В ходе этой трансформации неизбежны дивергентные процессы, то есть создание новых, более или менее нестабильных социальных общностей и других феноменов коллективной природы в результате трансформации и фрагментации прежних субъектов и форм общественной жизни. В этом потоке трансформаций, вовлекающем все большие потоки материальных, финансовых, человеческих и иных ресурсов, неизбежно возникновение широкого спектра нестабильных социальных групп, как типичных «диссипативных структур», изучаемых синергетикой, одни из которых определят лицо будущего, в то время как другие обречены исчезнуть.

Более того, на сегодняшнем этапе развития глобализации можно говорить о повороте вектора социогенеза в сторону дивергенции, явным проявлением чего становится этнокультурная фрагментация локальных общностей, прежде всего кризис идентичности и этнокультурная фрагментация наций. В любом случае, интенсивность дивергентных социальных процессов будет возрастать по мере нарастания глобальных кризисных процессов.

При этом одной из ведущих атрибутивных особенностей глобализации является наличие мощных тенденций дивергентного характера, включая этнокультурную дифференциацию и фрагментацию локальных сообществ и человечества в целом, нарастание многосубъектности глобальных процессов, качественное усложнение и снижение устойчивости исторического процесса.

1.4. Кризис современной нации как проявление сущности глобализации

Глобализация как глобальный системный кризис, объединяет мир-систему не только через единство экономического и информационного пространства, но и через всеобщность конфликта субъектов мирового развития, интересы которых объективно антагонистичны[161 - Сафонов, А.Л., Орлов, А. Д. Глобализация: кризис мировой системы как система кризисов // Социально-гуманитарные знания. 2012. №2. – С. 114—125.].

Таким образом, еще одним атрибутом глобализации является ее кризисный, а точнее мультикризисный характер. Реальная глобализация – не просто глобальный кризис в стадии нарастания, а система взаимосвязанных и совмещенных в пространстве и во времени кризисов, несводимая к простой сумме составляющих. Поэтому для глобализации характерна нарастающая сложность, неустойчивость, тотальная конкурентность и конфликтность.

Все то, что считалось «издержками», «контрастами», «переходными процессами» глобализации, составляет ее сущностное содержание.

Модель глобализации, как системы разнокачественных субкризисов, дает более адекватное представление о сложности и динамике глобализации, ее способности неожиданно порождать качественно новые социальные феномены, в том числе глобальные вызовы и угрозы.

Соответственно, представление о глобализации, как всеобъемлющей системе взаимодействующих кризисов и катастроф, порожденной не столько ресурсными «пределами роста», сколько небывалым ростом всеобщей связности, позволяет выйти за рамки сложившихся в прошлом веке теоретических подходов, воспринимающих крушение основ индустриальной цивилизации как «издержки роста». Собственно, в условиях фундаментальных природноресурсных ограничений теряет первоначальный смысл и само понятие роста, как освоения ресурсов внешней среды.

В конечном счете, мультикризисная и многомерная структура глобализации, как качественно новая форма системного социального кризиса, завершает эпоху устойчивого социально-экономического прогресса и знаменует переход к нисходящей, регрессивной ветви исторического развития, от социального прогресса индустриальной эпохи к самосохранению в характерных для постиндустриализма условиях тотального антагонизма и неустойчивости. Это означает поэтапную утрату важнейших социальных достижений и возможностей индустриальной эпохи вплоть до утраты субъектности и распада наций.

Вместе с тем, многосубъектная и кризисная природа социальных вызовов и угроз, атрибутивно присущих глобализации, имеет и позитивную сторону – возможность маневрирования и управления, которая сохраняется не только на глобальном, но и на локальном уровне, но при этом определяется уровнем понимания актуальных социальных процессов.

Таким образом, взгляд на глобализацию как системный кризис, связанный с исчерпанием потенциала прогресса XIX—XX веков и перехода общества и системообразующих социальных групп к фазе нисходящего и кризисного развития, позволяет сделать вывод, что наиболее острые социальные проблемы современности являются не столько наследием прошлого, сколько объективным порождением глобализации, присущими ей атрибутивно.

Это означает, что глобальные социальные проблемы современности не могут быть решены в рамках существующей парадигмы глобального развития, в основе которой лежит универсализация товарно-денежных отношений, внегосударственных и «постгосударственных», «постнациональных» форм и приоритетов развития, антагонистичных государственным формам организации общества.

Соответственно, преодоление негативных социальных последствий глобализации, присущих ей атрибутивно, возможно только на пути управляемого сдерживания глобализационных процессов.

В целом, глобализация – это развитие системного социального кризиса, как многомерной системы взаимодействующих и взаимоусиливающих друг друга кризисов в различных сферах общественного бытия, что порождает качественно новый уровень сложности и остроты противоречий, характерный для социальных феноменов новой эпохи.

Для современного, по сути, «постглобализационного», этапа развития единой мир-системы, в значительной степени исчерпавшей потенциал конвергентных процессов и конвергентного развития, характерно преобладание процессов дивергенции и дифференциации, связанных с распадом, фрагментацией и дифференциацией локальных социумов. Вынужденная адаптация социальных групп и структур к новому, безбарьерному и прозрачному, но именно поэтому более конкурентному и нестабильному миру, вынуждает их усиливать собственные барьерные и защитные функции.

Транснациональные и транскультурные конвергенция и интеграция, еще недавно считавшиеся ведущими социокультурными процессами глобализации, на практике все более ограничены потребительским коммуникативным минимумом и бытовыми потребительскими стандартами, достаточными для существования индивида в глобальной рыночной среде. А как максимум – расширенным коммуникативным стандартом, необходимым для работы в транснациональных структурах.

И если для предшествующих этапов дифференциация – культурно-цивилизационная, этническая, политическая, носила в значительной степени пространственный характер, то в эпоху глобализации преобладает социальная дифференциация непространственного порядка.

Таким образом, важнейшим атрибутом глобализации являются социальные процессы дивергентного характера, включая непространственное обособление отдельных социальных групп, рост межгрупповых барьеров.

Основной механизм и основная предпосылка дифференциации и дивергенции – распад, качественное ослабление и социальная деактуализация национальных государств и гражданских наций, как системообразующих социальных групп, и связанная с этим деградация и фрагментация институтов и социальных групп более низкого порядка.

Кроме того, дифференциация и дивергенция – прямой результат кризисных и конфликтных процессов, связанных с тотальной борьбой социальных субъектов за передел все более дефицитных ресурсов, в ходе которой идет «отбраковка» и отчуждение от ресурсов не столько отдельных индивидов, сколько целых социальных групп.

В частности, результатом глобализации экономики становится массовая маргинализация населения индустриальных стран, в первую очередь «среднего класса», составляющего основу не только производительных сил и внутреннего потребительского рынка, но и ядро гражданских наций.

Десоциализация среднего класса – парадоксальный, но очевидный результат продолжения технического прогресса в условиях глобальной экономики и обострения глобальных природно-ресурсных ограничений.

Катастрофическое отчуждение населения индустриальных стран от материального производства имеет очевидные причины: неуклонно растущая производительность труда при нарастающем дефиците предметов труда порождают дефицит рабочих мест. Однако и эти рабочие места либо перемещаются в «новые индустриальные страны» вследствие «бегства капитала», либо теряются коренным населением в результате массовой иммиграции рабочей силы, разрушающей не только рынки труда, но и базовые социальные структуры принимающих государств, прежде всего сами гражданские нации.

В результате глобализация создает неразрешимые социальные проблемы в первую очередь для социумов «старых индустриальных» стран – того самого «золотого миллиарда», интересами которого мотивировалась глобализация, объективно порождая социальный регресс.

Непосредственной причиной и ведущим механизмом социального регресса стал кризис достигшего пика своего развития в XX веке национального государства и соответствующей ему системообразующей социальной группы – гражданской нации.

Гражданские нации и входящие в них социальные группы и структуры более низкого порядка обеспечивали полный цикл воспроизводства локального социума как закрытой системы, потенциально способной к устойчивому самодостаточному развитию.

Распад и деактуализация гражданской нации, как структурированного социального большинства, интересы и деятельность которого обеспечивали расширенное экономическое и социальное воспроизводство, т. е. прогресс, привели к актуализации альтернативных нации религиозных и этнических социальных групп, а также обособлению корпоративных социальных групп и элит.

Идущий в глобальном масштабе системный социальный регресс не является исключительно следствием ресурсно-демографического кризиса как такового. Причины роста расслоения и массовой десоциализации в начале XXI века носят социально-групповую природу, связанную с качественным изменением объективных интересов элит, отрывающихся от локальных социумов.

Впервые в истории (не считая исторического эпизода с огораживанием в Англии) элиты объективно и осознанно заинтересованы в численном сокращении и качественном снижении материального потребления зависимых социальных групп. Это проявляется не только в реальной социальной политике, но и на концептуальном уровне, например, в рекомендациях комиссии ООН по народонаселению.

И если раньше элиты были объективно заинтересованы в численном росте, материальном благополучии и гражданской лояльности податных сословий, то сегодня источником ресурсов для элит становится все большее отчуждение зависимых социальных групп от процесса распределения общественного богатства.

Деактуализация наций и институтов гражданского общества ведет к актуализации альтернативных гражданской нации социальных групп и идентичностей, в первую очередь этнических и религиозных групп, еще недавно считавшихся «рудиментами», «пережитками» и «фантомами» доиндустриальной эпохи.

Актуализация этнических и религиозных групп и соответствующих форм групповой идентичности и массового сознания приобрела такие масштабы и значимость, что может рассматриваться как отдельный атрибут глобализации.

Важнейшим атрибутом глобализации и, соответственно, центральной глобальной проблемой социального порядка следует считать все более характерный для современности социальный регресс, приобретающий системный, всеобщий характер[162 - Сафонов, А. Л. Глобализация как регресс: от национального государства к этносу? // Инновации в экономике, проектном менеджменте, образовании, юриспруденции, социологии, медицине, экологии, философии, психологии, физике, технике и математике: сборник статей по итогам Международной заочной научно-практической конференции 29—30 апреля 2013 года, г. Санкт-Петербург. СПб.: Изд-во «КультИнформПресс», 2013. – С. 207—212.].

Исчерпание ресурсов и резервов экономического, технического и социального прогресса, характерного для XIX—XX веков, объективно ведет к социальному регрессу. Он проявляется не только и не столько в отбрасывании отдельных стран и регионов на периферию мирового развития, сколько в десоциализации громадных масс людей, возникновению и распространению новых социальных страт, отчужденных и отстраненных от социального развития и социальных лифтов. В индустриальную эпоху научно-технический прогресс, увеличивая производительность труда, среднедушевое производство материальных благ и вовлекая в хозяйственный оборот природные ресурсы, порождал социальный прогресс. В эпоху глобализации, в ходе которой человечество выходит на фундаментальные, физически обусловленные конечностью планеты, пределы экономического роста, создает объективные предпосылки для социального регресса ряда социальных страт, географических регионов и социальных институтов и др.

Сама ситуация тотального конфликта интересов, в условиях которого необходимым условием самосохранения и развития становится борьба за передел физически ограниченных ресурсов, означает, что социальный регресс во всех его формах и проявлениях, немыслимый в XX веке, становится не только атрибутом, но и доминантой современного мирового развития.

Это означает, что глобальная актуализация этнических и религиозных общностей на фоне кризиса гражданских наций является не только индикатором, но и важнейшим социальным механизмом институализации системного социального регресса, отката общества к архаичным формам социальных отношений и общественного сознания.