Дурманящие запахи острова

Лишь льёт сильнее…

Отправил послание и испугался: «Разве Ксения ждёт от меня подобных экзерсисов?»

Ночью во сне опять явилась Ираида в белом медицинском халате и стала осыпать его голову пудрой, пахнущей мятой. Мареев представил, как порошок проникает сквозь черепную коробку, и… ему во сне стало страшно. А запах мяты становился всё резче и резче, терпеть было невозможно. Дрожа всем телом, Мареев вскочил с кровати. «Опять сон похожий! Пудрят мозги! Значит, дурят! Не иначе – ангел хранитель меня предупреждает!» – молнией промелькнуло в голове.

За стеной громко повизгивал компьютер. Пять утра!

Мареев испуганно и обречённо смотрел на экран, светящийся угрожающе красным цветом. Появилось сообщение от Ираиды Пронской:

– Мареев, прочитала ваше послание Ксюше… И какой стишок подобрали! Вы в неё точно влюблены! Но этой фотографии более четырнадцати лет! Она теперь, как вы сами понимаете, выглядит немного по-другому.

Да и вы, уверена, в жизни другой, чем на аватарке. Вы собираетесь к ней в Калининград? Молодец! Не разочаруетесь? Уверены?

Мареев ждал, что двойник начнёт ей отвечать, но… ничего не происходило. И тогда он решился ответить сам:

– Ираида, спасибо на доброй мысли. Что наша жизнь? Игра! А интернет – тройная игра. Я люблю делать женщинам приятное. Между прочим, я только что прилетел на Кипр.

– Я помню вас и то, что вы любите Кипр, Всеволод. Когда мы с вами имели короткую переписку, вы саркастически отпустили что-то в мой адрес. Я думаю, что вы всё-таки человек вредный, ускользающий игрун.

«Игрун? Словечко какое! А ещё писательница!» – подумал Мареев, но ответил даме в слегка шаловливом тоне:

– Ой-ой-ой… Игрун? Заманчиво звучит… Но я – не публичный человек… И тень мне больше по нутру!

– А я люблю быть на свету. И мужу помогать люблю. Он не только князь Пронский, но и геолог, и талантливый скульптор. Я – организатор его художественных выставок. Что касается вашей неприспособленности к публичности, то… не очень верится. Я вижу в ленте ваши снимки, где вы прижимаетесь к редакторшам в нескончаемых застольях, что наводит на размышления…

– Редакторшам? Я люблю застолья как всякий русский Иван!

– Поскольку у вас ещё и украинские корни, Всеволод, значит, вы – Иван-хитрован ещё тот! Я вам советую бочком прижиматься к Союзу писателей России. Это будет как орден или медаль. А мужчины ордена любят!

– Перед вами, Ираида, искривлённое зеркало, в котором видятся украинцы. Они такие же, как и русские, но есть в сёлах и хитрованы, в хорошем смысле слова: смекалистые и весёлые, скорые на шутку. Что касается – прижиматься к Союзу писателей… Ведь он не женщина!

«Куда ты, братец-двойник, подевался? Давай, игрун, включайся в игру, назвался Мареевым, пригласил даму на свиданье, так и выкручивайся сам», – Марееву надоела новая фаза диалога глухого со слепой, он никак не мог заставить себя сменить тему разговора. А дама продолжала рассуждать о звёздных писателях, академиках и наградах из казённого мешка.

– Для мужчин награды имеют значение большое. Особенно для писателя! И, как я знаю, у вас они есть: медали, дипломы, грамоты… Мир слухами полнится.

– Я ничего не просил – ничего!

– Но вам давали, и вы брали. Вы – человек определённого круга. Разве не так? Вот вас и награждают. Но ваши стихи, которые я читаю иногда в ленте, недостаточно лиричны, значит, с женщинами не получилось, я в этом разбираюсь чуть тоньше вас. Только без обид, Всеволод!

Весна бежит ко мне с восторгом,
Средь снега крокусы цветут,
Вновь птичьим гвалтом сад наполнен,
Траву сухую рядом жгут…

Где здесь лирика? Зарифмованное описание природы… 19-й век, дорогой Сева!

Марееву стало обидно: за себя, за свою лирику, за композиторов, которые сочиняют музыку, за артистов, которые поют песни на его стихи.

Писательница-душеспасительница вдруг предстала душеприказчицей… Будто ушат ледяной воды вылила. И где здесь критика?! Мареев уже плохо понимал, что дело совершенно не в его стихах, а в Виртуале… Ираида ждала продолжения разговора о Японии, о каких-нибудь Мальдивских островах, где знойные ночи с огромными и близкими звёздами, где засыпаешь под шум океанской волны, звучит загадочная музыка с барабанной дробью, и под эту музыку извиваются в танце мускулистые тела аборигенов. Неважно, будет ли поездка в Японию или на какие-нибудь острова за экватором, но… даме хотелось, чтобы длились мечты и диалог с удачливым фейсбучным двойником Мареева. И он, всамделишный и живой, снова пересилив себя, среагировал будто механически:

– Без обид, но с любовью… Название нового вашего романа? Эх, Ираида, как вы правы! Лирику в поэзию привносит любовь. Да, показанные в ленте последние стихи, скорее всего, об одиночестве… – начав за упокой, тут же перевёл разговор во здравие, – ваш муж, Ираида, из рода то ли бояр, то ли князей Пронских? Не так ли? Но, как известно из истории, этот род иссяк во времена Ивана Грозного! Или какая-то ветвь сохранилась и тянется до нашего времени, если верить грамоте из ООО «Княжеские титулы»?

– Да пошёл ты, знаешь куда? Знаешь! – Ираида употребила крепкое словцо. – Какое твоё дело до моего мужа?! Эй, ты! Петух из курятника под названием фейсбук, где курицы – и те с ума посходили! Не хватает символов из Facepalm, чтоб выразить моё презрение!

«А кто здесь курица? Челодлань-челодрянь! – машинально прошептал Мареев. – Сама себя выдала! – и механически продолжил в рифму: – Ида-Ида-Идаида, от чего твоя обида?»

Тут же в окошке Ираиды высветилось и даже послышалось:

– Болван, не коверкай имя! Правильно – Ира-Ира-Ираида!

Фейсбук закрылся, а экран компьютера продолжал светиться зловещим бурым цветом. Мареев какое-то время тупо смотрел, не понимая, что происходит. Откуда эти голоса? Виртуала, Ираиды… Она слышит его? А может, и видит? Тотальный контроль? На что обиделась? И была ли в фейсбуке Ираида? А если от её имени в переписке участвовал какой-нибудь двойник? «Двойничиха»? Виртуалка? Кто придумал этот безумный сценарий? Ираида? Чего она добивалась?!

Что случилось дальше, Мареев потом будет вспоминать с ужасом. Он обнаружил себя в какой-то допотопной старой кровати, с головой покрытым стёганым байковым одеялом. А может, и не байковым, и не стёганым, но он отчётливо ощущал эту материю, пока не отбросил её и не увидел себя на экране вставленного в низкий потолок компьютера. А рядом – черноволосая женщина с огромным бюстом и совершенно нагая. «Что это? – ужаснулся Мареев, – кинофильм? Но как этот мужик на меня похож!?» Тем временем экранная дама, похотливо улыбаясь, привстала с кровати и потянулась к мужчине целоваться. Мареев пошарил рукой, ведь должен быть рядом пульт, надо выключить этот мерзкий фильм, но… наткнулся рукой на мягкие и податливые груди… на экране отражалось то же самое. «Зеркало это, – мелькнула мысль, – а женщина – настоящая!» Закрыл глаза, чтобы переждать наваждение, но ясно ощутил, как шершавый язык облизывает его лицо… И вдруг… укус! Она его кусает?! Больно! Мареев открыл глаза и увидел в зеркале под потолком уродину с акульей пастью, на лбу светятся буквы FB, и себя увидел – перепуганного и жалкого. Ему стало так страшно, что он истошно закричал во сне и заставил себя проснуться, резко вскочив с кровати, ударился головой о потолок, искры посыпались из глаз – всамделишные, да ещё и словно бы солоноватые.

На голове образовалась шишка, было действительно больно. Сердце бешено колотилось, никакой кровати, никакой женщины! Экран компьютера продолжал светиться противным бурым светом и похрюкивать. Мареев лихорадочно постучал по клавишам и прекратил ужасное похрюкивание. Какое-то время оставался неподвижным, пытаясь понять, что это было? Потом сообразил, что задремал он сидя, и вот опять Ираида явилась… «Пакость такая… Опять приснилось! Ишь чудище какое!

Смертельным поцелуем грозила во сне?!» – недоумевал Мареев. Но никак не смог сообразить, отчего шишка на башке? Спасаясь от Ираиды, подскочил метра на два до потолка и ударился головой? И лицо всё мокрое от её поцелуев или слёз собственных, горючих? «Да сон это был, сон, а во сне расслюнявился!» – решил Мареев. Решил-то решил, но как в такое поверить! Может, на голове ничего нет, просто мозг саднит?.. Дурости скопилось столько, что…

Через неделю случилась катастрофа: напали хакеры, сайт Мареева взломали, удалив из него все книги и песенные тексты владельца; полетело программное обеспечение компьютера, и все попытки его запустить оказались безуспешными. Он почувствовал себя беспомощным рыбаком на сапборде, далеко в море, где-то около африканских пустынных берегов… Словно кто-то могущественный вынес Марееву приговор и выключил его из международной сети персонажей, вовлечённых в виртуальную жизнь… Или фейсбук – это механизм анализа, контроля, управления не только геймерами, но и писателями?! Но кто осуществляет операцию и для чего? Позже открылось, что кто-то продолжает действовать от имени Мареева в фейсбуке, переписывается с друзьями и даже ставит «лайки», пишет комментарии и размещает посты с фотографиями. Мареев, как говорят друзья, есть в фейсбуке, хотя у него, реального, нет доступа в интернет.

Что такое фейсбук и кто в нём правит? Где правда, а где ложь, кто настоящие персонажи, а кто виртуалы? «Слава богу, что хоть так закончилось. Ведь недолго было попасть в психушку с этими заэкранными призраками. Не иначе – ангел-хранитель уберёг! А ведь я мог и сам постараться! Почему не позвонил в чате Ираиде, не воспользовался видеокамерой?! Как же я не додумался до этого раньше?» – ругал себя Мареев, пока не сообразил, что надо попытаться войти в фейсбук с чужого компьютера и под чужим именем. Он загорелся этой мыслью: пора расставить точки над «i», пора выбираться из фейсбучной реальной нереальности, где мозги пудрят и пудрят… Вдруг пришёл испуг: «А если это параллельный компьютерный мир? – рассуждал Мареев. – Ведь есть миры и есть антимиры… возможно, есть и антифейсбук, устроенный взбунтовавшимися роботами-программами. А если я случайно попал в этот ад виртуальный?»

И вот он рядом с Михалисом барабанит пальцами по клавиатуре; через несколько секунд на экране появляется улыбающаяся Ксения Левандовская, и Мареев слышит её мелодичный голос…

На следующий день, до восхода солнца, Мареев, счастливый и весёлый, вместе с Михалисом прогуливался по пляжу Гермасойи. А потом, сидя на огромном валуне у моря, они долго наблюдали за тренировкой сапбордистов и о чем-то оживлённо переговаривались.

Дурманящие запахи острова

1. Пляж нудистов

На пляж, на пляж, на пляж… Начало ноября, а погода – словно в одесском сентябре. Под утро, ещё в зыбком сне лицо Обабко расплылось во всю свою бледную ширь: Сашко не верилось, что он на Кипре.

Сон улетучивался, но лежать на широкой кровати и вспоминать вчерашний день Сашку понравилось: утром в Киеве, а вечером купаешься с Севой Мареевым в тёплом море… Песчаный пляж «Дасуди», что в Лимассоле, эвкалиптовая роща, закатное небо… Это сладкий сон или именины души?! На виду у берега отдыхают после промысла рыбацкие лодки… А ещё дальше в море – маленькие яхточки под разноцветными парусами. А вода? Парное молоко, слегка остывшее, но до чего же приятная душе и телу такая вода. Сашко чувствовал себя на одной волне с Мареевым, который поплавал немножко и куда-то унырнул к берегу, на песок. Что ж, рядом стайкой плескались женщины, непринуждённо беседуя, словно на танцплощадке или на восточном базаре. А куда им торопиться? Наслаждаются жизнью под лучами неспешно катящегося по небосводу солнца. Красноликое светило трудилось целый день, двигаясь от морской линии горизонта к зениту, потом – к западу, чтобы исчезнуть за вершинами далёких гор.

Приятные воспоминания прервал стук в дверь и голос Мареева:

– Просыпайтесь, сэр, вас ждут приключения! Завтрак на столе!

– Заходи, Сева! Я уже не сплю, – ловко вскакивая в штаны, крикнул Сашко.

Дверь приоткрылась, и Мареев объявил:

– Жду на кухне через пятнадцать минут.

За завтраком Мареев, лукаво улыбаясь, спросил:

– А не махнуть ли нам, друг мой, на пляж в Писсури? Это в сторону Пафоса, километров тридцать от Лимассола. Деревушка на вершине холма, на берегу моря. Вода чистая как изумруд! И пляж обширный – песок и галька.

– Писсури? Забавное название. А что там ещё можно увидеть кроме пляжа?