Манекенщики

– Может потому, что днями напролет вы глушите текилу как воду? – с нотками обиды и не без иронии проговорила короткостриженная.

– Я бы оценил по достоинству ваш стеб, но с обычной водой здесь трудности, – только и ответил лем. Он захотел залить в себя еще алкоголя, но полных стаканчиков больше не было. Теперь Кира была бы как нельзя кстати.

В свою очередь от героини последовал вполне само собой разумеющийся вопрос:

– Сколько вы выпиваете в день? – она не стала крутить головой по сторонам. В принципе, ее и не интересовало, могут ли их подслушивать, и является ли тема выявления причин их нахождения в психбольнице для случайных слушателей более любопытной, чем выяснение назначения морей и океанов; на ее лице вообще не дрогнул ни один мускул.

«Просто совершенство» – подумал 908-ой, а вслух ответил:

– Бывает, что много.

Девушка опять уткнулась в книгу, – вы – «глупый, безрассудный, неразумный человек с ограниченными умственными способностями», – зачитала она снисходительным тоном.

– Скорее, меня зовут 908-ой.

В знак дружелюбия королева изящества протянула свою руку.

– А меня – пациентка №707.

– Пациентка №707? – переспросил парень на всякий случай, подумав, что ослышался, – мечта, а не имя.

Глава восьмая

«Последствия»

2113 год

3 июля

00:13

«Я редко пишу статьи о философии, о морали, о выдающихся успехах или о депрессивном настроении, придерживаясь какой-то дисциплины. Чаще всего, это происходит по наитию, спонтанно и экспромтом, не следуя какому-то изначальному плану. Как говорил один певец: ты либо поймаешь волну, либо нет.

В нашем понимании спонтанность несет в себе некомфортный смысл, ведь, такое незапланированное действие приводит, в большинстве случаев, к неожиданному финалу, что не очень удобно, когда у тебя семья, работа и кредит за тачку. Такой совсем ненадежный подход в отношении жизненных ситуаций, ни под каким углом не воспринимается положительно, даже, если нам предоставят гарантию благоприятного исхода. Как можно надеяться на слепой случай, черт возьми?!

Сегодня можно жить по тайм-менеджменту, а завтра бросить все и укатить в неизвестном направлении пить текилу и охотиться за красивыми кадрами с рассветом. Для нас история, которая может, имеет шанс, логически привести к счастливому концу, он же «хэппи энд», рассматривается только в подозрительном свете, в сказочной ипостаси, как некая фантастическая теория, хаос, незадачливый вариант или невозможное стечение обстоятельств в данной альтернативе реальности; сущего, бытия, то есть.

Неизвестность порождает страх. Эта непостижимая ветка развития событий, с трудом может вписаться в понимание, в структуру совокупности приобретенного жизненного опыта, практики, намеченных целей, ожиданий, статистически спрогнозированной линии последовательных действий. Неизвестность сковывает и будит первобытные ощущения, расшатывающие привычную выученную модель поведения для конкретной ситуации, дезориентируя и лишая понимания дальнейших действий. Отсутствие плана – это потеря контроля. Неосведомленность в том, что будет дальше, незнание будущего – убеждение в собственном бессилии.

Точкой не возврата в подобной ситуации является принятие решения поступить на авось, попытаться выполнить действие, преследующую цель эксперимента, которая позволяет строить лишь теоретические модели исхода и последствий. Характер таких последствий непредсказуем. С психологической точки зрения такая попытка имеет лишь метафизическое свойство, которое ничего не определяет и не является рискованным предприятием с реальными последствиями физического свойства. Решение переживать или не переживать о нанесенных обидах в сущности никаким резонансом во внешней среде не отразится, но, с другой стороны, если напиться до упада, проверяя на прочность свой организм и пытаться заглушить это метафизическое ощущение, то можно, на**ен, и сдохнуть.

В нашем понимании, чувства и эмоции несут в себе только психологический характер, наши мысли не материальны, не способны обрести форму, размер, или какое бы то ни было другое физическое состояние, с помощью которого мы могли бы их осязать, видеть, слышать, обонять. В нашем подсознании хранится база пережитых событий, за воспроизведением в памяти, которых нейронные связи обрастают сигналами и датчиками для более подробной передачи «картинки» – «картинки» прошлого. Как будто это магнитная игла перескакивает по дорожкам пластинки, и вновь и вновь транслирует наши чувства и эмоции в определенный промежуток времени. Иногда пластинку заедает. С физической точки зрения, то бишь, я бы назвал это, с точки зрения обретения смысла, все иначе. Скейтборд вовсе не предназначен для того, чтобы полететь в космос. И если предпринять попытку, то скорей всего, она не увенчается успехом. Но, опять же, а вдруг? Согласно статистическим данным, цифрам которые появляются в ходе эксперимента, мы можем с точностью, до ста процентов сказать, что скейтборд не взлетел ни в одном из проделанных опытов. Это убеждает нас в невозможности полета скейтборда в космос. Увы! Вот так! Факты могильной плитой придавили нас в землю, в том числе и скейт, который, до сих пор, едет назад и вперед, стоит на месте, лежит на асфальте, блестит на солнце, но ни в какую не собирается отправляться в какое бы то ни было космическое путешествие. Хуже то, что у него не получается подняться даже на сантиметр над землей.

И вот мы начинаем оборудовать скейтборд реактивным двигателем, кабиной для пилотов, крыльями, топливными баками и прочей х***ью. Появляется надежда, что скейтборд все-таки взлетит. График статистики уже не похож на прямую линию. Образуется новый полигон для экспериментов в неизвестности.

Чтобы достичь успеха в любых наших намерениях, мне кажется, наше сознание нужно оборудовать таким же образом: допустить спонтанность, проигнорировать здравый смысл и статистические расчеты, и отправиться на скейтборде в космос, полетать с китами, а потом найти планету бутербродов с шоколадным маслом и со сгущенкой сверху».

– Эй, Енек, у тебя есть зажигалка?

Сумасшедший парень по имени Енек спал. Когда он услышал, что кто-то его окликает, он моментально открыл глаза и уставился в окно. Но, кроме зеленой луны сквозь узоры на прозрачных занавесках, он больше ничего не увидел.

– …Енек?

Полусонный человек посмотрел в темноту, откуда доносился голос и, напрягая все свое психованное зрение, на которое только был способен, приглянулся к силуэту сосуда, самостоятельно парившего в воздухе. Он обомлел, и хотел было закричать – предупредить врачей о том, что у него снова галлюцинации и приступ его сумасшествия обостряется. Еще чуть-чуть, как прикинул Енек, и через окно в их палату припаркуется космический корабль с инопланетянами и, выйдя оттуда, они скажут ему:

«Енек, ты не случайно попал сюда, мы прошерстили миллионы световых лет, побывали на планетах о формах жизни, которой вы даже не догадывались, не догадывались не только ученые или космологи, а не могли вообразить даже писатели-фантасты, чтобы найти тебя. Ты – избранный, Енек. Посмотри, что творится с твоей планетой. Люди захламили ее. Но недолго осталось. Как только ты ступишь на борт нашего корабля, мы начнем чистку Земли от паразитов, и ты будешь нашим командиром».

А обладатель перспективы быть командиром на чьем-то корабле сначала бы задумался над этим, но потом вспомнил бы, что он, во-первых, чокнутый; во-вторых, вряд ли представители иноземной цивилизации стали бы употреблять в своей приветственной речи такое слово как «прошерстили» или подобное ему. На всякий случай, он снова повернул голову в сторону окна и посмотрел на затянутое смогом небо, через которое пытались пробиться звездочки. С какой-то более жизненной планеты они бы так равнодушно поблескивали, как мерцающие шляпки от гвоздей, забитых в каркасы, на которых держался небесный свод. Стоило разломать всю эту конструкцию и тогда бы мы увидели, что находится там: ослепительно белая безграничная пустота, или соседская «квартира» с такими же идиотами. Едва, он попытался вновь заснуть, как заслышал тихий свист, и в нос ему припечаталась бутылка.

После этого с соседней койки донеслось раздраженное: «дайте поспать, а!» Но никто не воспринял это всерьез.

– Енек, с**ин ты сын, оглох что ли? – надрывался шепотом 908-ой и появился из темноты как черт из коробочки, – у тебя зажигалка есть или спички? Ты что, меня не слышишь?

– Ай! – «с**ин сын» дотронулся до носа и всхлипнул от боли, – это ты, 908-ой? А ты не пробовал, не беспокоить людей, когда напиваешься?

– Я могу не беспокоить людей когда напиваюсь, но когда я напиваюсь в «Доме Наоборот», то я их беспокою. Не эту ли наоборотную практику ты втирал мне сегодня за игрой в шахматы, Умник?

Тусклая улыбка от желтых прокуренных зубов украсила лицо пьяного психа. Свет от зеленой луны из окна обезобразил лицо метателя пустых бутылок и превратил в злобного персонажа из довоенных фильмов ужасов.

– У тебя как всегда нечем прикурить?

– Ты угадал, – и он подошел поближе к Енеку. Тот чиркнул спичкой, и хотел было подвести ее к сигарете в зубах 908-ого, но парень взял ее сам и долго не прикуривал, а вместо этого тоном, исполненным пафоса, поведал утреннему оппоненту по шахматам о своих раздумьях.

– Ты знаешь, приятель, человечество за эру своего бытия из множества вопросов о Вселенной не перестает подвергать изучению любовь. Казалось бы, что здесь сложного, любовь – это забота друг о друге; когда, например, ставишь интересы другого человека выше своих. Влюбленные ценят каждый момент пребывания в совместной компании. Они так дорожат этим светлым чувством, что становятся непредсказуемыми, если засобираешься отнять у них это. И я не имею в виду только любовь между мужчиной и женщиной, но и родственную любовь, или любовь к друзьям, например. Однако, такая штука умеет приносить страдания и боль. Ради возможности любить и быть любимым – крадут, убивают, предают. То есть из-за желания всецело поглотиться в высокое чувство, человек окунается в порочность.

Жизнь полна парадоксов.

Спичка уже совсем догорала, и 908-ой прервался от своих пьяных рассуждений, чтобы запалить свою табачную «подругу». Он с наслаждением заключил дым внутрь грудной клетки, подержал его там и, с таким же наслаждением, отпустил обратно.

– Моя страсть порождает огонь в груди, Енек. Смотри, это пожар моего сердца!

И спичка, догоравшая синим огоньком, который уже едва хотел облизать кончики пальцев недоделанного философа, полетела в стену. Стена мгновенно замерцала желто-синим цветом, потом вспыхнула ярким красным пламенем.

– Ты же знал, Енек, что на ночь стены обливают высокооктановым бензином, чтобы любой неосторожный псих спалил тут все к чертовой матери, а?! – закричал он и, громко хохоча, выбежал из комнаты.

В «Доме Наоборот» воцарился переполох. Как раз это и можно было назвать безумством. Уши лопались от невыносимого гудения пожарной сигнализации. Их приходилось зажимать мокрыми ладонями потому, что полил «72-33». Переворачивая столы и стулья, топча кружки и тарелки, на ходу кидая пустые бутылки в стену, и, разбрасывая шахматы и шахматные доски, невменяемая толпа проносилась мимо столовых, игровых комнат, процедурных помещений, словно стадо буйных фанатиков, с бунтарским настроением, воодушевленные пожаром. Как будто, этот огонь был символом зарождающейся революции, началом пути к свободе. Да только вот х**н там, ничем подобным эта мера по эвакуации не являлась. Всех этих психованных людишек гнали взашей санитары, которые вооружились брандспойтами с водой – надо же было как-то провести профилактику дальнейшего возгорания.

– Вот стою я в «Доме Наоборот», и стены его опаляют мои крылья…

– У нас что, появились пророки? – 908-ой ни на секунду не соглашался вести себя подобающим образом. Он яростно искал глазами утреннюю короткостриженную девчонку среди всей этой шизанутой толпы и без того кретинов, а тут еще и под действием таких обстоятельств.

Как в тумане ходил Енек, ища глазами инопланетян, которые должны были забрать его с этой «захламленной мусором планеты», и временами возвращаясь к размышлениям о том, что такое «высокооктановый бензин».

Спектакль, получившийся вследствие пожара, очень ярко демонстрировал происходящее на Земле чуть больше века назад. И если этот дом, и все здесь творящееся были моделью этого самого упомянутого выше, то где же модельки пришельцев, которые должны прилететь сюда на модели космического корабля?

908-ой понимал, что подобные разборки никогда не могут привести к добру, и он очень жаждал рассмотреть в этом кошмаре свою недавнюю знакомую с возбуждающей стрижкой. Обычно в подобных ситуациях он действовал всегда весьма хладнокровно и уверенно, но нынче сердце его подскакивало с такой силой, что подкашивались ноги, и появлялась надобность проглотить чего-нибудь сахаросодержащего.

– Пациентка №707! – вырвалось у него из груди и его утомленное сердце захлебнулось в щедрой порции крови.