Философия литературы - ТОП 50 лучших книг
Игорь Николаевич Сухих (р. 1952) – доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского университета, писатель, критик. Автор более 500 научных работ по истории русской литературы XIX–XX веков, в том числе монографий «Проблемы поэтики Чехова» (1987, 2007), «Сергей Довлатов: Время, место, судьба» (1996, 2006, 2010), «Книги XX века. Русский канон» (2001), «Проза советского века: три судьбы. Бабель. Булгаков. Зощенко» (2012), «Русский канон. Книги XX века» (2012), «От… и до… Этюды о русской словесности» (2015) и др., а также полюбившегося школьникам и учителям трехтомника «Русская литература для всех». Книга «Структура и смысл» стала результатом исследовательского и преподавательского опыта И. Н. Сухих. Ее можно поставить в один ряд с учебными пособиями по введению в литературоведение, но она имеет по крайней мере три существенных отличия. Во-первых, эту книгу интересно читать, а не только учиться по ней; во-вторых, в ней успешно сочетаются теория и практика: в разделе «Иллюстрации» помещены статьи, по…
Книга «Другая Троица» рассказывает о «сущностной форме» – троичной основе литературных (и кинематографических) сюжетов: герой ↔ Хозяйка зверей (она же Прекрасная Дама) или Источник жизни и смерти (в виде той или иной стихии) ↔ двойник-антипод героя.
При наложении на конкретный сюжет «сущностная форма» не делает его истолкование примитивным – наоборот, позволяет увидеть многие элементы в их взаимосвязи.
Книгу «Другая Троица» можно рассматривать и как произведение фантастического жанра, а «сущностную форму» – как сквозной художественный прием этого произведения.
В этой книге дается единый ответ на множество разнообразных вопросов. Например:
• Почему Ельпенор падает вниз головой с крыши дома Цирцеи?
• Почему в фильме «Зеркало» размокает и осыпается потолок?
• Что общего у Чичикова с Кинг-Конгом?
• Что означает торчащая из песка голова в фильме «Белое солнце пустыни»?
• Почему падение убитого Ленского в снег сравнивается с падением снеговой глыбы по скату горы?
• Почему чайки смотрят на Гайавату блестящими глазами?
• Какая тысячелетняя тайна скрыта в подвижных голых локтях госпожи Пшеницыной в «Обломове»?
И тому подобное. Для всех, кому это важно знать.
Новая книга известного петербургского философа Александра Секацкого посвящена проблемам поэзии и времени, можно сказать, сокровенной сущности и того, и другого. При этом книга нисколько не похожа ни на учебник, ни на монографию, здесь нет искусственной систематичности, нет анонимных отсылок к тому, что уже известно. В каждом эссе решается некая конкретная метафизическая проблема с привлечением эрудиции, аналитической мысли и опыта самой поэзии. Фактически автор предлагает собственную версию современной философии, используя при этом интуицию и все смысловые возможности русского языка. Знакомство с книгой, возможно, потребует от читателя немалых усилий, но все они окупятся и смогут послужить основанием для собственных дальнейших размышлений.
Монография посвящена советской литературе факта как реализации программы производственного искусства в области литературы. В центре исследования – фигура Сергея Третьякова, скрепляющего своей биографией первые (дореволюционные) опыты футуристической зауми с первым съездом Советских писателей, а соответственно большинство теоретических дебатов периода. Автор прослеживает разные способы Третьякова «быть писателем» в рамках советской революции языка и медиа – в производственной лирике, психотехнической драме и «нашем эпосе – газете». Каждая из стадий этих экспериментов требует модификации аналитического аппарата от чисто семиотической через психофизиологию восприятия к медиаанализу носителей. Заключительная часть книги посвящена тому, как литература факта смыкается с аналогичными тенденциями в немецком и французском левом авангарде (зачастую под непосредственным влиянием идей Третьякова, как в случае Беньямина и Брехта), а затем продолжается в такой форме послежития фактографии, как «новая проза» Варлама Шал…
Название книги неслучайно. Философия и поэзия – два сродных, но притом специфических, одно в другое без остатка не разменивающихся, поля человеческого воображения и словесного творчества. Об их содержательных различиях – концептуальности философии и спонтанной образности поэзии – написано немало. Немало будет сообщено читателю и на страницах этой книги.
Многолетний труд автора об идеологической роли искусства, литературы, театр и даже архитектуры, – в формировании «нового» типа личности.
Работа Троцкого, переведенная на множество языков, широко популярная у «левых» интеллектуалов Запада, впервые изданная в 1923 году, затем запрещенная в СССР и опубликованная в России только в 1991 году.
Книга, над которой автор трудился урывками много лет с 1907 по 1923гг.
В своей напористо-экспрессивной манере автор размышляет об идеологической роли искусства – и не только литературы, но и живописи, театра и даже архитектуры, – в формировании «нового» типа личности, и весьма жестко критикует, с одной стороны «пролетарское чванство» полуграмотных идеологов и влиявших на них представителей богемного авангардизма, мечтавших «сбросить старую культуру с корабля современности», а с другой – не менее хлестко прохаживается и по традиционно-патриархальным пристрастиям в искусстве Ленина и особенно Сталина (хотя прямо ни один из них в книге и не называется).
© ООО «Издательство А…
В парадигме философии литературы рассматриваются повести Н.С. Лескова 1870-х годов, в которых актуализированы проблемы онтологии человеческой жизни, художественной антропологии, деятельностной природы человека, его способов отношения к миру, формирования личности как процесса самопроектирования и самоактуализации. Жанровая поэтика философских повестей «Смех и горе», «Захудалый род. Семейная хроника князей Протозановых. (Из записок княжны В.Д.П.)», «Детские годы. (Из воспоминаний Меркула Праотцева)» анализируется с точки зрения типологии повести данной жанровой разновидности и эстетического своеобразия произведений, структурные компоненты которых, ассоциирующиеся в системе взаимосемантизации, фиксируют познавательное качество жанра указанной стадии его исторической эволюции. Онтологический потенциал хронотопа философской повести Н.С. Лескова в корреляции с многосубъектностью повествования объективируется в особом типе сюжета, являющимся олицетворением авторской мысли. Контекстуальный и комплексный подходы …
В книге содержатся размышления представителей современной русской культуры о философии русского авангарда в живописи и литературе. По мысли авторов книги, авангард относится не к области искусства, а к области мысли. Если в нем и представлено искусство, то это искусство для искусствоведов. Но, к сожалению, искусствоведы не готовы к встрече с мыслью. Авангард реформирует искусство. Его поэзия – это поэзия для поэтов. Его живопись – это живопись не для зрителей, а для художников. В авангарде искусство отсылает к себе самому, говорит о себе и ни к какому другому существованию вне себя не обращается. Кандинский, Малевич, Хармс, Введенский – близнецы-братья. Они говорят, но язык их неизвестен. В книге предпринята попытка расшифровать философский смысл посланий русского авангарда.
Книга предназначена философам, искусствоведам, культурологам, антропологам и всем тем, кто интересуется проблемами современной философии и культуры.
Роман Марселя Пруста (1871–1922) В поисках утраченного времени является со времен его публикации в 1910–1920-х годах неослабевающим вызовом читателям всего мира. Что это: необозримая книга-собор в традиции больших романов XIX века, панорама рафинированной культуры Европы «конца прекрасной эпохи», сметенной мировыми войнами, опыт философского осмысления памяти средствами литературы, попытка автора разобраться в самом себе, его раздумье о том, что значит написать книгу и как на это решиться, или, наконец, предложение читателю понять, что значит по-настоящему книгу прочесть? Всё это вместе и многое другое, о чем с разных сторон размышляют девять читателей Пруста: литературоведы, философы, историки искусства. И, конечно, Поиски – это вызов переводчику, который в этой книге принимает Елена Баевская, открывающая фрагментарный, но в то же время единый вид на корпус текстов выдающегося французского писателя.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Монография посвящена символическому миросозерцанию Ф.М. Достоевского. В работе обосновывается новая для достоевсковедения культурно-историческая типология символа, которая существенно восполняет преобладающий в литературоведении подход к символу как к универсальной категории. Различия культурно-исторических типов и стилей символики от Античности до эпохи Нового времени – это точки вхождения в специфику символического мышления, эпохальную и индивидуальную.
Издание рекомендовано для студентов филологических и философских факультетов, преподавателей и всех интересующихся творчеством и миросозерцанием Ф.М. Достоевского, а также вопросами развития философии.
В этой книге дается единый ответ на множество разнообразных вопросов. Например:
• Почему Ельпенор падает вниз головой с крыши дома Цирцеи?
• Почему в фильме «Зеркало» размокает и осыпается потолок?
• Что общего у Чичикова с Кинг-Конгом?
• Что означает торчащая из песка голова в фильме «Белое солнце пустыни»?
• Почему падение убитого Ленского в снег сравнивается с падением снеговой глыбы по скату горы?
• Почему чайки смотрят на Гайавату блестящими глазами?
• Какая тысячелетняя тайна скрыта в подвижных голых локтях госпожи Пшеницыной в «Обломове»?
И тому подобное. Для всех, кому это важно знать.
Для русской культуры особенно актуален реализм потому, что склонность к мечтательности уносит русского человека в сказочные миры, и как следствие наш внешний мир часто остается неустроенным. Арсений Тарковский – одни из тех поэтов, кто ясно осознает свою двумирность. Его поэзия реализма выстраивает мосты между внешним и внутренним мирами человека с помощью активного мышления, через формулирование вопросов и ответов.
В своей работе Владимир Кантор, доктор философских наук, заведующий Международной лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ-ВШЭ) и ординарный профессор Школы философии того же университета, избирает темой своего исследования сопряжение литературы с философией. На взгляд автора, не было ни одного великого литературного произведения, которое ни находилось бы в напряженном поле философских идей. Вне этого контекста настоящая литература непонятна. Уже диалоги Платона были одновременно и философией, и замечательной литературой. По словам Достоевского, «мысль надо чувствовать». Но для этого в произведении должна быть мысль, должен быть философский контекст. Так шекспировский «Гамлет» непонятен без обращения к текстам Эразма Роттердамского, Пико дела Мирандола, Мартина Лютера, отзвуки идей которых звучат в речах принца. Как говорил Хайдеггер, в поэтических изречениях древнегреческих философов рождается запад…
Монография посвящена выяснению причин, по которым Л. Н. Толстой в своём знаменитом романе «Война и мир» допустил важное умолчание – практически ничего не сказал о роли Британии и британцев в событиях эпохи наполеоновских войн. Это объясняется принципиальной позицией Толстого. Выработанная на основе осмысления богатого идейного опыта Западной Европы уникальная философия, побудила его «вывести за рамки текста» Британию, как страну, имевшую сильное идейное влияние на правящие и образованные круги России в XIX в. С точки зрения писателя, такое влияние (причём не только Британии, но и любой другой западной державы) искажало самобытный путь развития России.
В романе существуют образы британцев и русских людей, воспитанных «на английский манер», но все они сознательно нарисованы чёрными красками. Британец для Толстого – пример человека, изуродованного механистической бездушной цивилизацией. Таким образом, роман «Война и мир» – это качественно новый уровень критического осмысления русским сознанием западноевропей…
Отмечая личную приверженность Достоевского русскому православию, Джонс утверждает, что понять вымышленный мир писателя можно только оценив полифонию самых разных отраженных в произведениях религиозных переживаний – от истовой веры и до радикального неверия. Как автор романов Достоевский пренебрегал внешними проявлениями религиозности и показывал, что путь человека к «осанне» должен проходить через «горнило сомнений».
Малкольм В. Джонс – почетный профессор русского языка в Ноттингемском университете (Великобритания), один из основателей и почетный президент Международного общества Достоевского. Автор книг и статей о Достоевском, некоторые из которых уже доступны на русском языке: в частности – «Достоевский после Бахтина», опубликованная в 1998 году.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В монографии анализируется лирика В. В. Набокова как часть художественного космоса, ментального мира писателя. Аспектами анализа выступают проблемы целостности и единства космоса Набокова, реализуемые в лирике, выступающей, с одной стороны, компонентом мира Набокова, а с другой – самостоятельным, но не автономным миром, связанным с утверждением и развитием философских, онтологических и собственно эстетических принципов Набокова в границах лирического пространства. В качестве семиологического факта анализируется первое стихотворение художника, рассмотренное в контексте других первых произведений. Целостное лирическое пространство Набокова анализируется в аспекте поэтической реализации категорий «входа» и «выхода», установления семантического объема понятия «вечность», идентификации форм «потусторонности» и состояния лирического субъекта («прозрачность/непрозрачность»). Амбивалентность набоковской лирики, тяготеющей к синтезу с эпосом с одной стороны и к родовой автономности с другой, идентифицируется в раз…
В книге представлены ключевые эссе западных теоретиков литературы 1960 —1980-х годов, дающие представление о становлении и основных подходах современной литературной теории. Классические работы Дерриды, Бодрийяра, Лиотара, де Мана, Яусса, Изера и др. вводят в проблематику современного гуманитарного знания, знакомят с основными положениями постструктурализма и психоаналитической школы, рецептивной эстетики и постмодернизма, неомарксизма и феминизма. Книга может использоваться как антология для курсов по теории литературы, современной философии, критической теории.
Для преподавателей и студентов гуманитарных специальностей, литературоведов, культурологов.
4-е издание, стереотипное
Изучение экзистенциальной традиции в русской литературе – новое и весьма перспективное направление в исследовании художественной литературы XX века. Исходя из категории «художественное сознание» как основополагающей при интерпретации литературного процесса, автор рассматривает события и факты русской литературы XX века в тесной связи с развитием литературы европейской.
Интерпретация творчества русских и европейских писателей с использованием контекстно-герменевтического метода позволила наглядно продемонстрировать единство экзистенциальной парадигмы культурной жизни в России и Европе XX века.
Реконструируя русско-европейские писательские диа- и полилоги (С. Кьеркегор – Ф. Тютчев – Л. Толстой – Ф. Достоевский – А. Шопенгауэр – Ф. Ницше – Ф. Кафка – А. Белый – Л. Андреев – Ж.-П. Сартр – А. Камю – И. Бунин – В. Набоков – Г. Иванов и др.), автор очевидно демонстрирует параллелизм, а подчас и первенство русских писателей в развитии экзистенциальной традиции.
В этой книге идет разговор о ряде существенных линий в текстах русской, а также западноевропейской литературы (о «линии» зеркала, о «линии» страха падения, о «линии» кружения или кольца, о «линии» восточного чужеземца…). Кроме того, вы увидите, как эти «линии», сопрягаясь между собой, образуют единую динамическую картину.
Автор способен взять обычный мир и расколоть его, буквально развалить его на составляющие части. Это может сделать и любой нигилист, экстремист, сумасшедший – отсюда неправомерное сближение сумасшедших и гениев. Но автор, дробя мир на элементы и на связи, – способен собрать его заново.
Литература во многом – это техника, а строительный материал писатель берет из опыта, который он пережил, пусть даже из фантазии. Это всё погружается в стратегическую память. Строительный материал для «Ста лет одиночества» Маркеса – это городок писателя, деревня по сути, в котором он провел своё детство у своего деда и бабки, которая и рассказывала ему мифологические истории. Миф – это не сказка, это документальное повествование о глубоком измерении мира, где залегает коллективная фантазия.
Мартина Хайдеггера (1889–1976) иногда называют крупнейшим европейским философом после Платона, что говорит не только о глубине его дыхания, но и о неуклонном в течение жизни возврате к «целостному» мышлению, на общедоступном уровне воспринимаемому как своего рода сращение философского метода с поэтическим. И в самом деле, тексты позднего Хайдеггера всё более становятся словно бы пронизанными мелодикой и ритмами поэтического «волхвования». Вновь и вновь его внимание привлекают поэты с безупречным чувством сакральной основы бытия, в особенности Гёльдерин, Рильке, Тракль. Тексты о поэтах философ называет так: «это доверительная беседа мышления с поэзией, и именно потому, что им обоим свойственно исключительно-особое, хотя при этом и различное, взаимодействие с языком. Беседа (с-говор) мышления с поэзией происходит для того, чтобы выявить существо языка, с тем, чтобы смертные вновь учились проживать в языке».
В книге профессора Геннадия Барабтарло, лучшего переводчика сочинений В. В. Набокова на русский язык, ставится задача описания их в совокупности – как главы одного целого, исследуются не только «оснащение словесной выразительности», но и «сила испытующей мысли» этих произведений. В добросовестном стремлении раскрыть метафизическое и нравственное содержание творчества, теорию искусства и философию выдающегося русского писателя XX века Г. А. Барабтарло не знает равных. По словам Омри Ронена, ни одно аннотированное издание Набокова не может обойтись сегодня без обширных ссылок на труды этого филолога. Текст печатается с сохранением особенностей правописания автора На обложке и на вклейке фотографии работы Г. А. Барабтарло На обложке: Корнельский университет в городке Итака, на севере штата Нью-Йорк, над озером Каюга. В едва различимом из-за тумана здании, куда ведут загадочные следы, был кабинет профессора Набокова, и там же, в большой аудитории, он в 1950-е годы читал студентам курсы по европейской и русско…
Книга «Другая Троица» рассказывает о «сущностной форме» – троичной основе литературных (и кинематографических) сюжетов: герой ↔ Хозяйка зверей (она же Прекрасная Дама) или Источник жизни и смерти (в виде той или иной стихии) ↔ двойник-антипод героя.
При наложении на конкретный сюжет «сущностная форма» не делает его истолкование примитивным – наоборот, позволяет увидеть многие элементы в их взаимосвязи.
Книгу «Другая Троица» можно рассматривать и как произведение фантастического жанра, а «сущностную форму» – как сквозной художественный прием этого произведения.
В своей напористо-экспрессивной манере автор размышляет об идеологической роли искусства – и не только литературы, но и живописи, театра и даже архитектуры, – в формировании «нового» типа личности, и весьма жестко критикует, с одной стороны «пролетарское чванство» полуграмотных идеологов и влиявших на них представителей богемного авангардизма, мечтавших «сбросить старую культуру с корабля современности», а с другой – не менее хлестко прохаживается и по традиционно-патриархальным пристрастиям в искусстве Ленина и особенно Сталина (хотя прямо ни один из них в книге и не называется).
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Новая книга известного слависта профессора Евгения Костина посвящена особому месту русской литературы в истории России, а также ключевым фигурам этой литературы – Достоевскому и Толстому. Автор рассматривает подходы писателей к описанию человека и действительности не только как разные типы литературного дискурса, но и как потенциальную возможность разных исторических сценариев для России. «Литературоцентричность» русского культурного сознания, его влияние на психологию, поведение, социальные идеалы громадного количества людей, привели к тому, что выбор между Толстым и Достоевским был одновременно выбором между героями писателей и их «теориями». Первый подход к этой проблематике был осуществлен Е. Костиным в книге «Достоевский против Толстого» (СПб., «Алетейя, 2015), частично вошедшей в настоящее издание. Данная книга дополнена разделами, уточняющими взаимоотношения между писателями, анализируется их влияние на формирование основных ментальных концептов русской культуры. Отдельно рассматривается связь межд…
«…Посмотрим правде в глаза: „Дон Кихот“ – нечто двусмысленное. Все дифирамбы, пропетые в его честь, – не что иное, как мыльные пузыри. „Знатоки“ „Дон Кихота“ и так называемые „специалисты по Сервантесу“ так и не смогли проникнуть в глубоко двусмысленную природу этого великого сочинения. А может быть, „Дон Кихот“ только шутка? Тогда над чем же посмеялся Сервантес? В забытой Богом, бескрайней и безлюдной Ла Манче долговязая фигура Дон Кихота напоминает некий вопросительный знак, который и присно, и ныне, и во веки веков будет хранить тайну нашей Испании – тайну нашей исконной двусмысленности. Так над чем же смеялся несчастный сборщик налогов, к тому же заключённый в тюрьму? Да и вообще, что означает любая шутка? Неужто во всякой насмешке есть только негативная установка? Ясно одно: я ещё не встречал книги, которая содержала бы в себе такое количество символизма, знаменующего смысл человеческой жизни. И наоборот, мне не попадалось ни одного сочинения, которое бы заключало в себе столь мало ключей, пригодных …
Главную часть книги составляют два тесно связанных между собой исследования: «Радость и счастье у Достоевского», обращающееся к духовной первооснове философии писателя, и «Достоевский и Шиллер», где обстоятельно, с опорой на немецкий оригинальный текст, описывается творческий диалог Достоевского с важнейшим для него европейским автором, под влиянием которого сформировалось его мировоззрение. Дополняют содержание книги статьи разных лет, трактующие психологизм образов Достоевского и его творческие связи с проблематикой европейского романтизма.
Джастин Вир рассматривает сложные взаимоотношения между авторской саморефлексией и литературной традицией в трех самых известных русских романах первой половины двадцатого века: «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака и «Дар» Владимира Набокова. Оригинальное прочтение этих романов выявляет значительный сдвиг, произошедший в русской традиции психологической прозы 20 века. Согласно Виру, все три романиста по-своему отвечают на двойной кризис, характеризующий их время: общую модернистскую дестабилизацию идентичности и отчуждение от литературной традиции, случившееся после Революции 1917 года.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Роман Марселя Пруста (1871–1922) В поисках утраченного времени является со времен его публикации в 1910–1920-х годах неослабевающим вызовом читателям всего мира. Что это: необозримая книга-собор в традиции больших романов XIX века, панорама рафинированной культуры Европы «конца прекрасной эпохи», сметенной мировыми войнами, опыт философского осмысления памяти средствами литературы, попытка автора разобраться в самом себе, его раздумье о том, что значит написать книгу и как на это решиться, или, наконец, предложение читателю понять, что значит по-настоящему книгу прочесть? Всё это вместе и многое другое, о чем с разных сторон размышляют девять читателей Пруста: литературоведы, философы, историки искусства. И, конечно, Поиски – это вызов переводчику, который в этой книге принимает Елена Баевская, открывающая фрагментарный, но в то же время единый вид на корпус текстов выдающегося французского писателя.
© Эвербук
В своей новой книге Владимир Кантор, писатель, доктор философских наук, заведующий Международной лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ-ВШЭ) и ординарный профессор Школы философии того же университета, дает своеобразный мастер-класс, показывая, что литература и философская рефлексия нисколько не противоречат друг другу Одна из любимых идей автора – что только в философском контексте становится внятным художественный текст. В этой книге он попытался реализовать это свое понимание культуры.
Все тексты публиковались в периодике – московской, питерской, ярославской, чешской, американской (США).
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Пытливый ум журналиста и любознательность Фрэнка Герберта подарили миру удивительно продуманный и многослойный роман, получивший звание классики научно-фантастической литературы. Вереница разнообразных интересов писателя – юнгианская психология, графология, дайвинг, авиация и экология – внесли свой вклад в невероятно сложный и причудливый мир Дюны. А проблемы, которые волновали Герберта полвека назад, оказались как никогда актуальны в современном мире. Чтобы понять всю глубину романа, потребуются фундаментальные знания в области большего количества наук: экологии, философии, истории, этики, религии и лингвистики. Настоящая книга поможет разобраться в философских аспектах Вселенной Дюны и позволит понять те замыслы, которые вложил в нее автор.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Темы секса и любви как двух противоположностей, тема одиночества и оставленности, власти и войны раскрывается лектором во взаимодействии с публикой.. Вводятся концепты любви философов Августина, Ойген Розеншток-хюсси, Мартина Бубера. Одна из цитат Маркеса о любви звучит парадоксально и, в тоже время, почти очевидно: «Секс – это утешение для тех, кто больше не может любить». После идеи преодоления одиночества через секс, Маркес рассматривает возможность преодолеть одиночество индивида через его единение и установление социальной справедливости со своим родом, через ведение войны с общим врагом. Но…
Художественная философия писателя рассматривается на материале как литературных произведений, так и других форм словесно-организованного повествования (эпистолярное наследие, статьи, рецензии, биографические очерки, речи и т. д.). В системе литературоведческого анализа актуализируются методологические принципы и подходы, определяющие современную парадигму философии литературы. Взаимосвязь социально-исторического, философского и универсального (космического, натурфилософского) в мировоззрении и творчестве И. С. Тургенева исследуется при освещении формирования художественных идей в контексте философствования. Проблематика философии литературы в аспекте «философия в литературе» реализуется в практике изучения воззренческих констант эстетического мира писателя-мыслителя, бытийного содержания его произведений, художественной антропологии, онтологической поэтики, этнокультурных и межкультурных контекстов философско-мировоззренческих исканий писателя, интертекстуального пространства его философского диалога с пр…
Абсурдный замысел человека увековечить людей, чья смерть осталась незаметной для этого мира.
Дается определение органичного литературоведения. Сравниваются органичное и социально-психологическое литературоведения.
Настоящее издание продолжает знакомить читателей с неопубликованными до сегодняшнего дня текстами Мих. Лифшица.
В 1930-е гг. Лифшиц изучал Монтеня, делая выписки из «Опытов» и сопровождая их комментариями. Книга о Монтене не была Лифшицем написана, но его эксцерпты сохранились.
«От просветителей Монтеня отличает гораздо более глубокое понимание того, что существующая дисгармония связана с историческим развитием самосознания.
Признавая разнообразие и относительность точек зрения, просветители, в соответствии со своим познавательным объективизмом, искали некоего естественного мнения, исходили из абстрактного противопоставления истины и заблуждения. Развитие сознания было для них благом, противостоящим совокупности всех ошибок и блужданий фантазии и чувства. Для Монтеня характерно более диалектическое, более историческое понимание трагедии субъекта и объекта».
Из комментариев Мих. Лифшица к XIV главе I книги «Опытов» Монтеня.
В монографии анализируется лирика В. В. Набокова как часть художественного космоса, ментального мира писателя. Аспектами анализа выступают проблемы целостности и единства космоса Набокова, реализуемые в лирике, выступающей, с одной стороны, компонентом мира Набокова, а с другой – самостоятельным, но не автономным миром, связанным с утверждением и развитием философских, онтологических и собственно эстетических принципов Набокова в границах лирического пространства. В качестве семиологического факта анализируется первое стихотворение художника, рассмотренное в контексте других первых произведений. Целостное лирическое пространство Набокова анализируется в аспекте поэтической реализации категорий «входа» и «выхода», установления семантического объема понятия «вечность», идентификации форм «потусторонности» и состояния лирического субъекта («прозрачность/непрозрачность»). Амбивалентность набоковской лирики, тяготеющей к синтезу с эпосом с одной стороны и к родовой автономности с другой, идентифицируется в раз…
Игорь Николаевич Сухих (р. 1952) – доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского университета, писатель, критик. Автор более 500 научных работ по истории русской литературы XIX–XX веков, в том числе монографий «Проблемы поэтики Чехова» (1987, 2007), «Сергей Довлатов: Время, место, судьба» (1996, 2006, 2010), «Книги XX века. Русский канон» (2001), «Проза советского века: три судьбы. Бабель. Булгаков. Зощенко» (2012), «Русский канон. Книги XX века» (2012), «От… и до… Этюды о русской словесности» (2015) и др., а также полюбившегося школьникам и учителям трехтомника «Русская литература для всех». Книга «Структура и смысл» стала результатом исследовательского и преподавательского опыта И. Н. Сухих. Ее можно поставить в один ряд с учебными пособиями по введению в литературоведение, но она имеет по крайней мере три существенных отличия. Во-первых, эту книгу интересно читать, а не только учиться по ней; во-вторых, в ней успешно сочетаются теория и практика: в разделе «Иллюстрации» помещены статьи, по…