Адриатические байки от Зямы Исламбекова

Чаще всего русские женщины чистоплотны и аккуратны, хотя нередки случаи неряшества и безалаберности. А вот еврейки – те хорошо готовят. В семье Захаровых бурлила славянская кровь. Обе стороны могли не без основания похвастать своими белорусскими, польскими, украинскими и русскими корнями. И если кто-то думает, что украинцы, белорусы, русские и тем более поляки – братья-славяне, то они глубоко и жестоко ошибаются. Чтобы меня никто не мог упрекнуть в национализме и шовинизме, я лишь только замечу, что проще найти общие черты и качества у белого с негром, чем у этих четырех народов. Для чего я это рассказываю? А многое сразу же станет понятно, если читатель представит с одной стороны польско-белорусскую русскую бабу, а с другой – белорусско-украинского русского с немецкими корешками… Да и были ли это немцы или, быть может, евреи – никто толком не знает, т. к. в XVII–XVIII веках в самой Германии евреев было столько, что смешенные браки были простым обыкновением. Между прочим, идиш сильно схож с древнегерманским (древненемецким) языком. Почти также молдавский и румынский, азербайджанский и турецкий языки… О, как!

Круто, да? Кстати, Виктор Иванович рассказывал, что бабушка у Вовы была черной лабрадорихой. И действительно, под глазами у золотистого лабрика были еле заметные чёрные круги, а на передних лапках у двух центральных когтей – черные вкрапления. Окрас у Вовы был замечательный, богатый, насыщенный. Палевый окрас, светло-кремовый. 200 команд. 200!

Маленький тест для женатиков. Всегда в доме имеется посуда, которая неоднородна. Чайные ложечки от разных производителей. Вилки, ножи, тарелки, блюдца, кружки и т. д., и т. п. И у каждого в семье имеется своя кружка. У многих есть и своя посуда. И что интересно, у мужчин, как правило, пристрастие к одной посуде, а у женщин к другой?! Психологи говорят, что это – нормально. Когда толпа пытается занять сидячие места в зале, то одни идут на галёрку, а другие изначально занимают места поближе. И каждый легко может обосновать свои устремления. А если это не получается, то интуитивно всё равно останутся и пристрастия, и дискомфорт… Кому как повезет.

Так вот, разная посуда, части от сервизов – это, как правило, свидетельство того, что либо посуда бьётся во время ругани, либо руки растут их жопы при мытье и при переносе посуды с одного места на другое. Но при этом посуда сама собой не бьётся!

Да, надо бы поскорее вывезти на дачу жену с детьми. Спать мне точно не дадут. И почему же ей всё время что-то надо? Не уймется баба… И дети такие же.

Виктор Иванович стал уже проваливаться в сон, но вдруг проснулся от того, что на него налетел, словно ураган, его дружочек Вова. Всеобщий любимец вернулся с прогулки, позавтракал и с мокрыми, но чистыми лапами, брюхом и попой Вовчик заскочил на хозяина и начал яростно его нализывать. При этом он рыгал хозяину в лицо, лапами отодвигал руки от лица, которыми тщетно сонный Виктор Иванович пытался закрыться.

– Нина! Какого хрена ты Вовчика запустила? – истошно вопил Виктор Иванович.

– Что ты орешь? Тебя что, насилуют или убивают? – Нина Сергеевна зашла с полной чашкой чёрного растворимого кофе примерно через пару минут. Она уже успела позвонить своей мамочке, с которой обменялась сплетенками. – Хватит валяться! Вставай и иди делай нам завтрак! И проветри комнату. У тебя очень душно. А на кухне ничего не открывай! Вова, деточка, пошли со мной, моя девочка! Ути моя писенька!!! – Нина Сергеевна поцеловала в холодный носик всеобщего любимца, содрала с дивана одеяло, швырнув его на одно из кресел в комнате, поверху бросила все три больших подушки с дивана, что-то поправила на журнальном столике, где была исключительная вотчина Виктора Ивановича, поправила занавески и шторы и продефилировала на кухню.

В комнате было жарко и душно. Окна все были закрыты. На улице беспощадно жарило солнце, была обычная июньская жара, разгар белых ночей и нашествия комаров, слепней и мошки.

Если есть ещё на постсоветском пространстве люди, ни разу не видевшие Санкт-Петербургских красот и его окрестностей, то самый полезный для этой категории совет будет таков – единственное комфортное время посещения Северной Пальмиры, культурной столицы России – период белых ночей (разгар приходится на конец мая – начало июля), когда световой день длинный-предлинный, когда погода комфортная, нет дождей и когда многие горожане либо за городом, на дачах, либо на море или океане бескрайних заграничных курортов. Удовольствие любованием красотами Санкт-Петербурга не из дешёвых, но оно того стоит. И не потому, что Санкт-Петербург – самый крупный после Москвы областной центр, а и потому, что в архитектурном плане, в градостроительном аспекте нигде в мире больше нет такого величия и такого очарования, как в бывшей царской столице.

Коренных петербуржцев сегодня менее четверти, да и те, в основном, – пенсионеры. Из приезжих, так называемых «понаехавших», больше всего представителей Средней Азии, республик Кавказа и районов Крайнего Севера. Сегодня их много, а завтра будет ещё больше, но они заметны ещё и тем, что работают, зарабатывают свою копеечку, стараются социализироваться в обществе, которое их не принимает, но терпит. И терпит потому, что сами русские не хотят чистить и убирать мусор и грязь, не хотят водить автобусы, не хотят работать на стройке, не жаждут строить и ремонтировать дороги…

Встав с дивана с тяжелой головой, Виктор Иванович с полузакрытыми, прищуренными глазами отправился на кухню, где набрав большую кружку холодной воды из кулера, отправился в ванную, а там, как всегда, без включения света помочился прямо в раковину. Кружку с водой он забыл на кухонном столе.

Каждый раз, когда жена или дочка застукивали его за мочеиспусканием в раковину, начинался скандал.

– Опять ссышь в раковину? – истерила Нина Сергеевна. – Сволочь такая поганая. Сколько раз я тебе должна говорить, что ссать надо в туалете. Ты что, не понимаешь? Сволочь поганая! Тебя где такому научили? Дома? В школе? – не унималась Нина Сергеевна.

– Папа, противно! В самом деле, тебе самому-то не противно писать в раковину? – подключалась дочь, которая повторяла все слова матери, но без мата и чуть конкретнее, чуть короче, и тоже на крике.

Нотации случались практически каждый день, да по несколько раз. То ли обе дуры дежурили у туалетов (в квартире было 2 туалета и 2 ванны), то ли случайно совпадали фазы выхода из комнат?! И что интересно, младший сынуля был, как ни странно, тоже на бабской стороне, т. к. школьник элементарно по росту ещё не доставал своим стручком до края раковины.

Забегая вперед, замечу, что когда Никитос повзрослел и подрос, то он также стал мочиться в раковину, но принципиальная разница заключалась лишь в одном – его никто ни разу не ловил и никто никогда не ругал за то, что он пошел по стопам отца…

Почему-то вдруг вспомнилось замечательное стихотворение на эту тему, которое было нацарапано чем-то острым на стене одного из туалетов одного петербургского фитнесклуба:

Писать на стенах туалета Стихи, увы, не мудрено, Среди г*вна мы все поэты, Среди поэтов мы г*вно.

Теперь сна не было ни в одном глазу. Странно, но голова болела, хотелось спать, только об этом и речи не могло быть, аппетита практически не было.

У Виктора Ивановича стояла дилемма. Точнее, встал, ни с того, ни с сего, член. И что делать в такой ситуации?

Вариант 1 – отпадает, не мальчик уже.

Вариант 2 – отпадает, т. к. после жениной утренней тирады, как говорят в Одессе, не божеж – можешь, т. е. не божеж мой.

Вариант 3 – сходить пописать и затем поспать, минуток, этак, по 200 на каждый глаз…

Вариант 4 – взять книгу, да и почитать. А там – будет видно, то ли вставать, то ли вернуться к третьему варианту[1 - Вспоминается классный анекдот про дилемму. Студент пытается профессору сдать экзамен, но знаний не хватает, а тройка нужна со страшной силой.– Товарищ профессор! Ну, поставьте, пожалуйста, хоть три с минусом! Только не два, – канючит студент.– Ладно, скажите мне, что такое дилемма? Дайте определение этой категории!– С определением у меня проблема, зато на примере могу пояснить, – отвечает студент.– Ладно, давайте, – сжалился профессор.– Вот представьте себя абсолютно голым на широкой кровати, где с одной стороны лежит обнаженная полногрудая молодая блондинка-красавица, а с другой стороны от Вас лежит молодой, тоже обнаженный культурист-педораст. И вот вопрос: к кому из них Вы повернетесь спиной? Дилемма…].

Виктор Иванович взял ещё никем нечитанную книгу, широко зевнул и начал внимательно разглядывать обложку. Обложка была слабенькой. С такой обложки давки у книжного прилавка не случаются. А вот дальше была уже самая, что ни на есть интрига. Сама фамилия автора сегодня не пройдет цензуру даже в ИНТЕРНЕТе, да и название – это, как говорят в Одессе, – что-то с чем-то. Многие из круга общения Виктора Ивановича слышали об этом писателе, но никто ещё не читал свежего романа, набиравшего сотни тысяч отзывов и рецензий на постсоветском пространстве. Кто-то охаивал с ног до головы, кто-то восторгался. Ясно было лишь одно, что роман никого не оставлял равнодушным, и каждый читатель пытался поделиться своими соображениями как мог, как умел или просто – как хотел.

Виктор Иванович взглянул на большие настенные электронные часы, и принялся за читку шедевра Арнольда Хуеплётова.

Арнольд Хуеплётов

Ментовское саго о Кипапентчуке

… роман века в лучших традициях величайших мастеров пера и слова, Марти Ларни, Ильфа и Петрова, Зямы Исламбекова…

Глава первая. Без названия (типа введения)

Не буду заводить будильник. Пусть Господь решает, идти мне завтра на работу или нет….

    Зяма Исламбеков

Кипапентчук Понас Николаевич родился ещё в советские времена, в Жидограде, так ласково называли жители СССР советский украинский областной город Житомир. Тогда и русские, и украинцы, и евреи жили вместе, и ни у кого не было мыслей о разделе страны на национальные или территориальные кусочки, никто не помышлял даже убивать кого-либо на почве национальной неприязни и пр. Да, в СССР национализм был. И это – факт. Но одновременно национализма в современном понимании, в нынешнем виде, в СССР не было. И это – тоже факт. Как такое возможно? И бывают ли чудеса?

А разве не чудо, что птичка на столе сидит, а тарелка стоит? В советские времена не сидели только высокого ранга партийные функционеры. А так – сидели все. Сейчас не сидят те, у кого есть деньги. Да не просто деньги, а много денег. Коррупция достигла невиданного размаха. На службу коррупции поставлен и научно-технический прогресс со всякими там гаджетами, виджетами, и прочей капиталистической ерундой, без которой, как, например, без мобильных телефонов, без интернета, и т. д., и т. п. – и ни туды, и ни сюды. Народ в своем большинстве и раньше-то не особо любил читать книжки, а сейчас так и особенно никто не читает. В стране всеобщая дисграфия, тотальная безграмотность. Но поскольку за деньги любой в России может купить себе диплом о высшем образовании, или даже диплом кандидата или доктора наук, то как же можно говорить о падении нравственности, об отсутствии квалификации, элементарных знаний у специалистов или учёных с липовыми (купленными дипломами), если на бумаге – одно, а в реалиях другое?

Кипапентчук Понас Николаевич никаких дипломов никогда не покупал. Он успешно закончил за 12 лет обычную украинскую среднюю школу, в которой углубленно изучал программы за 7-ой и 10-ый классы соответственно. Почему-то так получилось, что ни украинского, ни русского языка Кипапентчук в школе не выучил. Как и вся его семья, он «шокал», «гакал» и говорил на суржике – ядреной смеси русского с украинским языком. Три года Понас Николаевич после школы служил на Северном флоте, где службу закончил старшиной 3-ей статьи. В народе это раньше называли «три сопли на лысых погонах» особенно «неслужилые» или те, кто не вырос в звании…

Основной обязанностью Понаса на флоте было:

– отдать (принять) конец на корабле;

– сборка-разборка автомата;

– мытьё полов, чистка картошки на камбузе, мойка посуды;

– ежедневная вахта (часовым стоял на тумбочке и выполнял обязанности дневального), и т. д.

Были и ещё другие обязанности-поручения, но они носили либо более личный характер, либо считались не столь значительными в сравнении с предыдущими.

Понас Николаевич на флот пришел курящим, пьющим философом. Его все считали учёным и держали за умного, т. к. он говорил мало, простыми, односложными предложениями. Ему было трудно перестроиться после школы, где дети, да и их родители тоже, чаще использовали ненормативную лексику, а учителя больше не говорили, а читали. Читали без выражения и не очень быстро. При этом дети почему-то схватывали материал плохо. Всегда встречалось много новых, непонятных слов. Смысл найти в предложении, например, «… Маруся, ти спочатку вiзьми тричлен, а вже потiм його пробуй розкласти. Хоча можна i не розкладати на частини, а спробувати зробити так, як було у Миколи» никто не мог, т. к. тема «многочлены» изучается не в 7-ом классе, да и не в 8-ом. Учитель труда (трудовик) Вадим Анатольевич (Важа Автандилович Цуладце) ни русского, ни тем более украинского языка не знал. Говорил он только на грузинском с отборным матом, который подменял оба нужных для работы и обучения языка.

Слово «хреновина» из уст Понаса вылетало раз пять-шесть в минуту. И оно было самым приличным на фоне остальных словечек.

Пролетели три года как один день быстро-быстро. В это даже трудно поверить, но с Кипапентчуком Понасом Николаевичем за годы службы на флоте не было ни одного ЧП, ни одного «залёта». Он был образцово-показательным. И ему предложили остаться на службе, стать мичманом, получить служебную жилплощадь…

А Родина манила обратно домой, в родные края, хотелось поскорее вернуться в «родные пенаты», где он вырос, где остались его друзья. И Понас Николаевич с небольшим чемоданчиком отправился на поезде с пересадками домой, в Житомир.

Встречали Понаса на ж/д-вокзале с песнями и плясками, с хлебом и солью. Весь двор гулял три дня и три ночи. К празднику готовились все. Потом почти неделю Кипапентчуки «отходили», затем сделали косметический ремонт в квартире, где в коридоре, в каждой комнате, да просто везде (!), были следы веселья в виде рвотных блевотин и сломанной мебели.

Глава вторая. Меблi

Ме?бель (фр. meuble, укр. меблi, от лат. mobile) – совокупность передвижных или встроенных изделий для обстановки…

На этом чтение закончилось, победу одержал сладкий сон, сразивший наповал полусонного Виктора Ивановича.