Черничная ночь

– То есть я всё это зря рассказываю?

– Почему зря? Я внимательно слушаю. Про музей интересно было.

– Я была в музейных подвалах. Наверное, они позже появились. А вообще, плохо представляю целое подземелье под большим зданием. Как так всё построили, чтоб эта громадина вниз не рухнула…

Есть у меня знакомый парень. Отец у него или дед – градостроитель, не помню точно. Так он рассказывал, что город наш, ну не весь, отдельные старые здания, новые тоже, быстро под землю уходят. Что болото тут у нас, что ли…

– А это злачное место! – махнула в уходящий налево переулок. – Типа, модная молодежь города тусуется. Хотя, там бар с винишком приличный есть. Кофейня, много чего…

– Зайти хочешь?

– Нет, пошли дальше. Здесь много всяких местечек забавных. Но я лучше пройдусь. Кстати, мы недавно аллею влюблённых прошли. У вас в Алма-Ате есть аллея влюблённых?

Он не успел ответить, я перебила.

– Расскажи мне про свой город. А то я вообще ничего не знаю. Правда, что там черепах много?

– Черепах?

– У нас в школе девочка была, Галка. Она на лето к тете в Алма-Ату ездила. И всегда рассказывала, что в этом городе очень много пространства: больше, чем у нас. Площади большие, улицы широкие. И прямо на улицах черепахи ползают. Я ребёнком как-то всё это себе живо представляла. А ещё я черепаху очень хотела. И мне казалось, что ваш Алматы – это какой-то рай на земле.

– Неожиданно.

– Так что рассказывай. Что вообще за город, чем живет? Где люди работают? Почему уехал? А как у нас, понравилось?

– Лесь…

– Я молчу и внимательно слушаю!

Потому что мне и правда интересно. Интересно, откуда он такой взялся. И почему вообще оказался в нашей компашке. У нас и специальности разные, хотя… я ведь ещё не решила, пойду ли в аспирантуру. И чем я там буду заниматься. Четвёртый курс – благодатная пора. Ещё есть время полентяйничать.

То есть ты думаешь, что время ещё есть…

Глава 4. Сети

На самом деле, не понимаю, почему некоторым людям не о чем поговорить? Два человека – два разных мира. Если вам не о чем разговаривать, что вас вообще привлекло друг в друге?

Так мы незаметно прошли по всему проспекту, по мосту через нашу речушку, через площадь того самого вождя, которая в каждом городе, наверное, есть. Закрывшиеся магазины, работающие рестораны, пьяные люди, весёлая молодёжь. А потом тишина. Потому что ночью по проспекту одного бородатого экономиста особо некому и незачем гулять. Мы шли вдоль стены, поверху обтянутой колючей проволокой.

– Это похоже на тюрьму, но это не тюрьма. Это территория производственных корпусов приборостроительного завода. Стратегическое предприятие специального назначения. Звучит, да?

– В центре города?

– Ну да. Но и тюрьма не так чтобы далеко от центра тоже есть. Даже две… – я немного подумала. – Три.

– Что, правда?

В сторонах света я не ориентируюсь, так что, махнула рукой.

– Вот если туда, то на разъезде, сразу перед виадуком, будет тюрьма. А если по остановкам, то почти подряд: завод, тюрьма и кладбище.

– Больница ещё должна быть.

– Даже если есть, там смысла нет останавливаться. А! Дурка там есть!

Прекрасно, Леська, давай, объясняй, откуда ты это знаешь.

– Знакомый у меня туда попал, по глупости. Сессию не смог закрыть. Решил, что справка из дурки – неплохая идея.

Я же сама справку брала для той же автошколы! Могла и так объяснить, не рассказывая про этого мальчика! Ромка рассмеялся. Пошутил даже как-то грубо. Действительно, идея, в общем-то, дурацкая. Нормальному человеку в голову не придёт.

А парню тому на самом деле тяжко пришлось, весь он был какой-то раненый, сломанный. С мамой его случайно познакомились, когда к нему в психушку шли обе, и я у неё дорогу спросила. Она эту дорогу уже хорошо знала. А, вообще, прикольный пацан, математик недоучившийся. Он такой был тогда, как сироп от кашля. Интересно, поймёт кто-нибудь?

– Ещё я иногда думаю, вот у нас тут чувак один в остроге сидел, и теперь его именем университеты и музеи называют. Может, правильнее было бы тюрьмы называть?

– Так ведь человека должны помнить по делам его. Будь он тюремщиком, была бы в этом логика.

Мы дошли до Ромкиного дома. Ну то есть не то чтобы дошли. Я примерно представляла, что Рома недалеко отсюда должен жить.

– Хорошо прошлись. Мне понравилось.

Понравилось, не то слово! Расставаться не хотелось! Я уже знала, что Рома приехал в наш город учиться целенаправленно к одному человеку. Но кандидатскую защищать не стал. Теперь он хочет попасть к другому чуваку, который в Москве обитает. Рома своей научной работой серьёзно увлечён. Горит весь. Я думала, он из-за гражданства к нам сюда, потому что мы ближе. Может, и из-за этого тоже. Одна моя подруга так поступила. Ромка скоро улетит, через неделю, кажется. Или раньше. Я расстроилась, в точные даты не вслушивалась. Это всегда немного грустно: ты знакомишься с человеком, а он улетает. Значит, одна ночь.

– Олеся, ты уезжаешь?

Откуда он знает? Я ещё не говорила. Мы с родителями едем на Алтай на две недели. Завтра, в пять вечера, поезд. Сначала до Бийска, потом ещё на автобусе до какой-то деревни на Катуни.

– Да, уезжаю.

– Вечер тёплый сегодня. Но поздно уже, да? Почти час ночи.

А, он в этом смысле? Что мне уже домой пора? Расставаться не хочется. Мы же, может, больше не увидимся.

Ну нет, не люблю я нагонять драматизму. Подруга, которую я вспомнила, она же у меня тоже сейчас в Москве. Раз в год встречаемся. То я к ней, то она ко мне. Дороговато, но поезда, самолёты, мир стал доступнее. Зум, ватсап, социальные сети. Знакомых, бывших друзей всё больше. «Как жизнь?», «Всё там же?», «Учишься?», раз в год поздравления с восьмым марта. Общаться можно.

Но всё равно получается, что сейчас есть только одна ночь.

– Не то чтобы поздно. Я закрыла сессию. Сегодня имею право покутить. Просто… – я огляделась. – Мы уже прошли все кино-рестораны-бары, тут нет ничего, а мне очень надо в туалет. И ещё я замёрзла.

Вечер, может, и тёплый, но меня не греют мои две майки (три лежат в сумке) и лёгкий, хлипкий свитерочек.

– Тогда, может, зайдёшь ко мне?

Эволюционное преимущество работает до определенного момента. А потом всё с точностью до наоборот переворачивается. Эволюции нужно, чтобы мы размножались. Она же не знает про контрацептивы. Я согласилась.

Глава 5. Не выходи из комнаты

У него здесь хорошо. Рабочий беспорядок. Это когда что-то, чем пользуются, разбросано, но ни мусора, ни пыли, ни грязной посуды. Одежда тоже по стульям не валяется. Двухкомнатная. Соседа нет. Значит, спальня есть? На диване непохоже, что спят. Книг много, но пока не видно, что там? Стол компьютерный, наушники с микрофоном. Играет, наверное. Листы бумаги по горизонтальным поверхностям разбросаны. Там какие-то схемы, блоки, деревья, формулы. Ромка изучает нейробионику.[6 - Бионика – прикладная наука о применении в технических устройствах и системах принципов организации, свойств, функций и структур живой природы, то есть формах живого в природе и их промышленных аналогах. Нейробионика изучает работу мозга, исследует механизмы памяти. Интенсивно изучаются органы чувств животных, внутренние механизмы реакции на окружающую среду и у животных, и у растений. Основными направлениями нейробионики являются изучение физиологии нервной системы человека и животных и моделирование нервных клеток-нейронов и нервных сетей. Это даёт возможность совершенствовать и развивать архитектуру электронной и вычислительной техники. (Формулировка взята из Википедии)] Подробно сложно объяснить. Много смежных наук. А каждый университет может называть свои дисциплины по-разному. Рассказать, что такое квазибиологическая парадигма?[7 - Квазибиологическая парадигма – биокомпьютинг, биологическое направление в искусственном интеллекте, сосредоточенное на разработке и использовании компьютеров, которые функционируют как живые организмы или содержат биологические компоненты, так называемые биокомпьютеры.] Но опять не совсем то. Вычисляет Ромка что-то, каким-то неожиданным методом. Про чувачка, к которому Рома приехал, я наслышана. Интересный человек, но уставший. Горящие сами зажигают других. Уставшие предлагают только усталость.