Стриптиз на двоих

– А хочешь, покажу тебе её? – спрашиваю я у Арины через стол.

– А давай! – отвечает моя подруга.

Мы пересаживаемся, чтобы сидеть рядом, я достаю свой телефон, быстро нахожу страницу случайной любовницы моего мужа… Нет… случайной бабы для перепихона, из-за которой этот мудак разрушил собственную жизнь. Свою жизнь, мою жизнь, возможно, жизнь наших детей… Нет! Уж что не позволю, то не позволю… Пока не понимаю, как, но… скотина муж мой, не прощу его.

– Фу, какая она страшная! – Арина вся вне себя от негодования. Подруга всегда поддержит.

– Реально, она же уродина! – продолжает Арина, листая фото. – И что Димка в ней нашёл?

Димка… Димасик. Дим… Муж мой. Что он в ней нашёл? Да ответ прост. Он на поверхности.

– А я тебе скажу, что он в ней нашёл, – говорю я, готовая вообще всё объяснить.

– Ну… потрахаться она любит. Сама полезла к нему, я уверена. А он не дурак отказываться! – делает предположения Арина. Вообще она женщина умная, только пьяная.

– Э, Арин! Ты про мужа моего говоришь. Уж не совсем же он кобель…

Оправдываю кобеля, который мне изменил. Сейчас только не хватало от Арины:

– А, может, ты чего-то и не знала?

– Я бы узнала, – быстро отвечаю я. – Димасик не умеет врать.

– Все обманутые жёны так считают, – Арина выдаёт со знанием дела.

– Сериалов пересмотрела? – спрашиваю я. – Или много знаешь обманутых жён?

– Одну знаю, – подруга нарывается.

– А я не обманутая жена! – протестую я. – Я – преданная жена! В том смысле, что меня предали. Но я сразу всё поняла. А Димас понял, что я всё поняла. И сразу признался.

– Ты поняла, что он понял… – повторила за мной Арина. Видимо, я начала непонятно изъясняться.

– Я тебе объяснить хотела, почему он с ней, – напомнила я.

– Почему?

– Потому что это гештальт его незакрытый, – я разом допила свой коктейль.

– Ты чё, мать? – Арина изумилась. – Вот она?

– Она в молодости красивая была, – принялась я рассказывать. – Ну… в очень ранней молодости.

– И не дала твоему Димасу? – предположила Арина.

– Да нет… дала как раз вроде. Впечатлила, наверное… – вздохнула я. – Но… сучка подзаборная, успела вильнуть хвостом и бросила Димку.

– Бросила и бросила! – Арина махнула рукой.

– Не-не-не… – остановила я подругу от разглагольствований. – Ты не понимаешь!

– Чего не понимаю!?

– Мужики такого не забывают! Ты думаешь, они помнят ту самую девушку, которая бегала за ними и смотрела влюбленными глазками, в рот им заглядывала? Как бы не так! Они запомнят ту, кто их продинамила. Или ту, кто их бросила. Кто отказала. Вот Машка Крынжевская как раз Димку бросила. Да ещё в самый разгар их трахательных юных отношений. И не просто бросила, а ушла к другому – к более перспективному. Так вот поэтому у Димки она – незакрытый гештальт.

– Так что это значит? – не поняла Арина. – Он всё это время хотел её вернуть?

– Охренеть! – выдала я. Теперь, пьяная, я сама начала верить в свои слова. – Вот козёл, да? Мы с ним сколько вместе?

– Лет пятнадцать?

– Сколько моему Мишке лет? – я чуток напряглась. – Мишке пятнадцать, значит мы в браке шестнадцать лет. Мы поженились, когда я залетела.

– Вы по залёту? – Арина, как будто, удивилась.

– Мы по залёту! – я подняла пустой бокал, с сожалением в него заглянула и поставила на место. – Но мы ж не разлетелись. То есть, не разбежались. Вполне себе неплохо жили всё это время. Димка в любви мне клялся. Нет, ну скотина…

– И что ты собралась делать?

Что я собралась делать? Я собралась выпить. А потом ещё и ещё. А потом добраться домой на такси, снять макияж, уложить себя в постель. Пьяных приключений мне не надо. Достаточно в нашей семье мужа гуляки.

– Он звонит? – спрашивает Арина, наблюдая, как я вцепилась в телефон.

– Звонит, я не беру, – рассказываю я.

– А пишет?

– Пишет, – я киваю.

– Ты отвечаешь?

– Да.

– Что отвечаешь?

– Ой, сейчас зачитаю! – я открываю чат с мужем. Показываю его сообщения и мои в ответ. Мы с Ариной долго, как ненормальные, ржём.

– Что-то жёстко ты с ним, – вытирая слезы, говорит подруга.

– Да это… – это всё от боли. Все эти слова. Я не знаю, ранят они его или нет? С чего бы каким-то словам ранить? Да, говорят, что слово ранит. Но мудацкий поступок ранит больше. И последствий за собой тащит больше… – Это ещё не жестко.

– Ты так и не сказала, что будешь делать?

– Что буду делать? – я не в состоянии сейчас разговаривать. На эмоциях много чего можно наговорить.

Я не пропаду.

– Если тебе интересно, будем ли мы разводиться, то…