Если б я был султан
Его взгляд рвал душу, а его поступок – сердце. Мне стало жаль себя до слез в прямом смысле слова. Предательские слезы брызнули из глаз, но их уже никто не увидел. Хотя, как это никто!? С переднего сиденья авто на улицу из недр машины выбрался мой псевдоутопленник.
«А давайте-ка я чемоданы Маше занесу, а Вы езжайте. У меня все едино планы сменились, а Вы, как я посмотрю, уж очень торопитесь». Серега в свою очередь расшаркался в благодарностях и укатил на такси. Я же осталась во дворе своего дома с двумя чемоданами и совершенно чужим мне человеком. Более того, человеком, внешность которого меня очень пугала и наталкивала на жуть какие неприятные воспоминания. Я прикрыла глаза, сделала пару глубоких вдохов-выдохов и невольно погрузилась во всё те же волнующие меня воспоминания – мертвые тела под водой в районе старого пирса, там на отдыхе. Да уж, отдых удался, впечатлений набралась надолго и много, хватит на пару лет, так точно, а может и на всю жизнь…
«То есть вы категорически уверены, что вас оббирает заместитель управдома, а управдом знает об этом и более того руководит процессом обдиралова?»
Я резко открыла глаза, настолько резко, что меня аж качнуло.
«Какой такой заместитель?», – я от удивления аж про горестные воспоминания забыла, они улетучились в секунду.
«Какой такой заместитель?! Я всех спросила между прочим! Мне хоть кто-то ответит?!», – я рычала, как древний соблезубый тигр. Почему соблезубый? А кто его знает, мне показалось так страшнее.
Несмотря на то, что жильцы встретили меня бурно, само здание дома было безмолвным и без изменений как снаружи, так и изнутри. Парадное было чистым и без посторонних запахов. Я незаметно принюхалась и поняла, что ошиблась. Тонкий душистый аромат востока витал в воздухе. Надо же, неужели такой удачный выбор моющих средств? Я удивленно и уже без стеснения втянула носом изрядную порцию воздуха, при этом, непонятно даже для самой себя я обернулась по кругу, как бы тестируя аромат воздуха вокруг себя. Сделав почти полный оборот, я натолкнулась на все еще сопровождавшего меня попутчика с аэропорта. Он удивленно вскинул брови и, повинуясь рефлексам, также начал принюхиваться, более того, не просто принюхиваться, но и поворачиваться вокруг себя, как и я, но менее расторопно. Да уж, со стороны это выглядело потешно. Два человека крутятся и принюхиваются – очень похоже на танец каких-то туземцев или, как минимум, на диковинное поведение наркоманов под кайфом.
«О, наркоманы, а не травой ли это пахнет? Коноплей или еще каким гашишем?»
«Нет, это точно не наркота и, слава богам, что не газ», – мой «спутник по неволе» прищурил глаз и со знанием знатока покачал головой, а еще и языком поцокал, как торговец гвоздик или персиков на базаре. Да так потешно, что я не выдержала и хихикнула вслух. А так как сдержено, по-девичьи, смеяться я не умела, то моё «хи-хи» очень быстро переросло в откровенное «хахах» и даже с похрюкиваниями. Через пару секунд смеялись мы уже вдвоем, заливисто и радостно. Дверь в парадное открылась и вошли двое. Парочка была еще та. Даже сложно вспомнить на чье еще появление я так бурно реагировала. Разве что у Булгакова в «Мастер и Марнарита» наиболее калоритным было появление троицы на алее в сквере: Воланд, Коровьев и кот Бегемот. Чтобы не быть голословной – опишу. Первым зашел Костя (когда-то бариста кофейни под нашим домом, а теперь личный помощник и секретарь Елизаветы Марковны). Калорит его внешнего вида заключался в громадном брезентовом переднике, надетом на непонятного происхожения курточку и оранжевый жилет коммунального работника. Ноги были облачены в достаточно дорогие кроссовки и спортивные брюки известных и совсем небюджетных брендов. На голове красовалась спортивная шапка, потешно сдвинутая на затылок. Руки в громадных рабочих то ли перчатках, то ли рукавицах, держали за древко поломанную метлу. Короче говоря, псевдодворник Костя нес метлу в двух руках. Лицо у него было озадаченное и изрядно грязное. Да уж… в этом человеке очень сложно было сейчас узнать того стильного парня метросексуала, чистота и опрятность которого была на грани с перфикционизмом. Но Костя былл просто ростком китайской розы по сравнению с Романом – моим соседом, который проживал в наемной квартире, если помните, он был, да и остается квартирантом Елизаветы Марковны. Вот тут точно было на что поглядеть. Недавно до мозга костей интелегентный, тщедушный, запредельно скромный парень превратился просто в, как минимум, урку, а скорее всего классического зэка, обладающего не последним авторитетом в своих кругах. На Роме красовалась фуфайка. Да-да, именно фуфайка, не теперешняя черная, серая или синяя, а вот тот цвета выцвевшего хаки ватник. Местами он был прорван и прожжен, поэтомк клочки ваты выглядывали и придавали ватнику ужасающий вид. На ногах у Романа могли быть джинсы, ну… хотя бы согласно его возрасту, но на нем были надеты треники. Да, да! Именно треники, вот те треники с «пузырями» на коленях и обвисшей мотней. На голове у Ромочки громоздился «петушок». Нет, не красивая сельскохозяйственная птичка, а трикотажная шапка из 80-90 х годов. Синяя с красными и белыми полосками и надписью «спорт» латинскими буквами. Этот «петушок» был залихватски, как-то в духе сантехникstyle, сдвинут на затылок и на чем он там держался одним святым известно. Лицо у Ромы было то ли небритым, то ли просто сильно грязным, а может и то и другое в комплексе. Роман с прищуром глянул на меня, вытер нос указательным пальцем, при этом растерев то ли сопли, то ли слезы поперек всего лица по всем щекам. Судя по всему, это движение в последнее время он делал неоднократно, о чем говорила «дорога жизни» из соплей и пота поперек лица.
«Маруся… Марусяаааа…», – Рома сказал мое имя так будто бы еще пару секунд и он бросится мне в ноги с воплями «благодетельница вернулась». Конечно этого не произошло, но радость в глазах этой Булгаковской парочки была голая и не прекрытая ни тактом, ни воспитанием, ни скромностью. Подходя ко мне ближе Рома все-таки кинулся обниматься и начал сбивчиво бубнить и жаловаться на то, какие у нас вредные жильцы, какие они жестокие и беспринципные люди, и как интеллегентному воспитанному человеку трудно находиться в такой пронизанной негативом среде. Костя был более сдержан. Он подошел ко мне, вручил сломаный инвентарь (метла в двух кусках), подошел к моему спутнику крепко пожал руку, предварительно сняв рукавицу. Потом хитро так глянул в мою сторону, отойдя на безопасное расстояние, вякнул: «Ну, не знаю, не знаю Мария. Как на мой взгляд, то Серега получше будет, чем Ваш новый кабальеро». Возмутившись на Костины фамильярность и ехидство, я, естественно, запустила в него обрубком метлы. Костя оказался парнем спортивным. Уклониться от летящего в него предмета труда ему не составило, а вот догнать уходящег Рому кусок инвентаря смог легко. Ничего не подозреющий Роман всего секунду назад летящей походкой свободного человека уходил от нас к себе домой. При этом он насвистывал какой-то веселенький мотивчик, который прервался на полуноте. Ну, если кратко, то надо повториться – Рома падал эпично. После удара древком метлы по затылку, Роман вытянулся в струнку, и со стороны создалось впечатление, что он сейчас просто вылетит из непринадлежащего ему одеяния. Обычно душа от тела в видосиках и мультиках отделяется плавно паря в воздухе, а тут казалось, что Ромина душа выстрелит из одежды как из пушки, при этом захватит с собой не сильно крепкое, непомерно длинное тело. Как парни не старались словить падающего псевдозаместителя управдома, основной частью своего организма Рома все-таки о бетонный пол приложился. Хорошо еще, что, Костя словил самое слабое место Ромы – голову. С этого момента все закрутилось и понеслось, как в старые добрые времена – скорая помощь, куча сочувствующих соседей с массой советов от «не выдержал милок…ох-ох-ох…» до «Машенька, что же Вы так загрузили горемыку, вишь как совсем из сил выбился – аж голова заморочилась…» и заканчивалось все тем же «ох-ох-ох…».
Вечером, сидя на своей кухне уже в большем спокойствии и умиротворении, я попивала травяной чаек с медом и баранками при этом слушала рассказ Кости о местных новостях в коммунальном хозяйстве нашего дома. Звонок в дверь прервал так мирно протекающий вечерок. Я с тоскливым вздохом поднялась с кресла и отправилась открывать дверь. Кот как изваяние уже сидел на тумбочке в коридоре рядом с входной дверью. На пороге стоял мой попутчик из такси. Он с деловым выражением лица сделал шаг в квартиру, чем заставил меня отступить в глубь коридора.
«Машенька, я тут подумал, когда за Ромой присматривал, я ведь даже не представился. Хотя немного местных сложностей в хозяйстве Вашей многоэтажки разрешил, кстати, о них хотел поподробнее рассказать», – после своей тирады он разулся и направился как мотылек на свет, который был виден в коридоре из кухни.
«Еще раз приветствую Вас, Константин. Я – Давид. Мы добирались вместе с Машей и ее супругом в такси из аэропорта. Они любезно согласились меня подвести, а я в свою очередь не менее любезно помог Машеньке с багажом», – Давид опять развернулся в мою сторону, галантно подхватил мою руку за кисть и с лёгкостью ветерка прикоснулся к ней губами. Мимолетно, но как-то чувствительно. Я почувствовала себя немного несподручно в этой ситуации, и чтобы побыстрее выкрутится из неловкости продолжила начатый в коридоре Давидом разговор.
«Давид, Вы что-то говорили о каких-то разрешенных сложностей для нашего дома. Можем расскажете поподробнее».
«А почему нет. Конечно расскажу…»
«А не утруждайте себя, Давид. Я сам все расскажу. А Вы пока сядьте в кресло и руку мне протяните, хочу наше знакомство железно закрепить», – Сережа подошел к Давиду на расстояние вытянутой руки, слегка толкнул его пальцами в грудь, тот в свою очередь мягко свалился в кресло, честно пытаясь с амортизировать свое падение руками, хватаясь за подлокотники кресла. Вот тут Сережа и прихватил его наручниками за запястье и пристегнул к стойке этажерки.
Сказать, что Давид удивился – это значит ничего не сказать. Он непроизвольно дернул рукой в наручниках, этажерка протяжно застонала. Она была крепко привинчена к стене, но выдержать напор крупного мужчины в лице Давида вряд ли бы смогла.
«Сидим тихо и не дергаемся, если хотим, чтобы все было спокойно и по закону», – Серега мрачно рыкнул в сторону Давида и на всякий случай в мою, как говорится – на всякий случай, а случай бывает всякий. Костя непроизвольно беззвучно сглотнул нервную слюну, о чем говорил его кадык на шее – шея вытянулась до невероятных размеров, а кадык на ней дергался синхронно с хлопаньем густых ресниц на глазах. Насколько я поняла – Костя был предельно взволнован. Да и как тут оставаться спокойным в такой странной обстановке. Тишина, в которой мы сидели последние минут десять становилась уже театрально звенящей. Мы все кроме Сереги были напряжены до предела, а он же, в свою очередь, как будто наслаждался ситуацией. У меня начала постепенно раскалываться голова. Боль медленно, но уверенно подбиралась к вискам. Я потерла их, потом глаза, положила все лицо в ладони. Так посидела пару секунд. Стало лучше, но не настолько, чтобы спокойно продолжать пить чай и наблюдать за происходящим.
«Сережа, может ты нам хоть что-то пояснишь?»
В ответ тишина и ласковая улыбка от Сережи. Прям бренд уже получается – «Улыбка от Сережи». Твою ж медь! Я не выдержала все-таки. Подскочив с кресла, сняв с ноги тапку я с совсем недобрыми намерениями направилась к Сереге.
«Или ты сейчас пояснишь и расскажешь нам все в подробностях, или я за себя не ручаюсь!»
Мою угрозу Сережа воспринял сначала со снисходительной улыбкой, которая окончательно взбесила меня. Я кинулась на него с кулаками и тапкой. Лупила что есть силы и куда попало. Он сначала шутливо прикрывался руками, а потом, когда получил от меня парочку чувствительных оплеух, стал более серьезнее относится к самообороне. И тут, как всегда не вовремя, раздался дверной звонок.
«Открыто», – в ответ на настойчивую трель крикнули мы. При чем крикнули все и даже Давид. Воспользовавшись моментом, Сережа выхватил у меня тапку из рук, замахнулся и выкинул ее в коридор, залихвацки замахнувшись, почти как семиборец ядром. Или пятиборец… не помню точно, кто их них, чем кидает и кидает ли вообще. Так вот. Тапочек просвистел в воздухе и попал вошедшему в этот момент в квартиру Роману прямехонько в нос. И опять закрутилось. Нос оказался слабоват у Романа. Кровь, как говаривала моя бабушка, заюшила резко и красивым ручьем, заливая свежую одежду пострадавшего и все вокруг. Роман томным взглядом оценил кровавую картинку у себя на футболке, под ногами и картинно упал, потеряв в который раз сознание. Повторюсь парень был длинный и худой. Траектория его падения пришлась между напольной вешалкой для верхней одежды и зонтиков и обувной лавой, на которую все с превеликим удовольствием усаживались, когда надевали свои башмаки. Если кратко, то Рома умудрился застрять. Хорошо так, качественно застрять. Его руки щупальца безвольные при падении умудрились заплестись в красивую кованную лавочку, а тело настолько глухо впечаталось между лавой, стеной и вешалкой, что складывалось впечатление будто бы этот парень тут находился с самой первой застройки дома. Такой себе извращенный декор. Биодекор…Черт возьми! А ведь эти убийства на море были действительно как какой-то биодекор. Телами несчастных что-то украшали. Но что? И самое главное КТО? Кто этот псих, извращенец…
«Ну, почему сразу псих и извращенец», – Давид обиженно поджал губы.
Я с полуоткрытым от удивления ртом развернулась в сторону Давида.
«Так это Вы тот шизофреник, который организовал все эти ужасные убийства!?», – сжав ладошки в кулаки я, не задумываясь о последствиях ринулась в сторону Давида. Тот постарался сгруппироваться насколько это было возможным в кресле, да еще и будучи пристегнутым наручниками. Сережа и Костя будучи на полпути к спасению Ромы, вынуждены были бросить его тельце и броситься мне на перерез, при чем не столько спасая Давида от меня, сколько меня от Давида, по крайней мере мне так хотелось думать. Как бы там ни было, я оказалась проворней. Немного оговорюсь. Не знаю почему, не смогла нигде найти пояснения, но, когда барышня бросается в бой, она почему-то либо хватает соперника (соперницу) за волосы, либо начинает душить. Иногда кулаками стучит куда попало. Я начала с кулаков, а продолжила по классике – удушение. Давид одной свободной рукой как мог так отбивался от меня. Костя тянул меня за руки, пытаясь оторвать от шеи Давида, которая как на зло оказалась крепкой, накачанной и переходила в мускулистые широкие плечи. Давид слегка отклонился от меня и с легкой улыбкой на губах с интересом разглядывал мое лицо, которое было сейчас просто нос к носу с его лицом. При этом он не забывал напрягать мышцы шеи… на всякий случай так сказать, ну… вы поняли – я раньше про всякий случай уже изгалялась. Серега немного, всего пару секунд оценивал ситуацию со стороны, потом подошел к нашей плотно сплетённой компашке, одной рукой подхватил меня под живот и резким рывком сдернул меня с Давида, так как в порыве злости я как обезьянка вцепилась в него руками, ногами и все своим естеством. Рывок был сильный и чувствительный как для меня, так и для Давида. Потому что рефлекторно я вцепилась в его шею пальцами, запустив в свои отросшие за время отпуска коготки в кожу, да так что аж кровавые царапины оставила после себя на этой, нужно отдать должное, красивой шее. Сережа прижал меня к себе покрепче, развернул лицом себе в грудь и поплотнее прижал. Я пыталась что-то кричать, возможно даже ругательное и уже не понятно в чей адрес, но из-за того, что он уж очень крепко меня вжал себе в торс выходила какое-то «бубубубу…ааа…ббубубу». Подняв меня на руки, Сережа отнес мое клокочущее словно вулкан тело в ванну. Насильно умыл холодной водой. Причём несколько раз. Успокаивалась я медленно, но уверено. Спустя некоторое время я присела на край ванной и уже почти спокойным голосом оповестила Серегу.
«Зато головная боль прошла. Совсем», – и я виновато робко улыбнулась ему. На удивление Серега был спокоен. Это было так непривычно, что аж мороз по спине пробежал вдоль позвоночника.
«Ну, да. Головная боль прошла, а сосудик в глазу лопнул. Вон глазной белок кровью как залило, посмотри в зеркало».
Я ринулась к зеркалу и действительно увидала мой красный глаз. Не так уж и сильно залит он был кровью, но пятнышко явно выделялось и было заметным. Сережа с горестным вздохом погладил меня по голове, наклонился и поцеловал меня в нос.
«Пошли, кошка ты моя дикая. Там есть еще как минимум два пострадавших, требующих нашего внимания и помощи».
В кухне пахло йодом. На круглом столе была разложена аптечка. Костя оказывал первую помощь Давиду. Лазарет, да и только. Немного понаблюдав из-под лобья за тем как Костя обрабатывает царапины на шее Давида, я резко вспомнила о Роме. Вот как вспомнила резко так иже резко и дернулась в коридор. У Давида естественно сработал рефлекс на мою резкость (оно и понятно, я бы тоже среагировала после такого нападения). Он также резко дернулся почти синхронно со мной, Костя в свою очередь нервно шарахнулся от нас двоих и пузырек с йодом, очертив в воздухе дугу, шмякнулся Сереге на ногу, при этом умудрившись залить все вокруг коричневой жидкостью. Йодом запахло еще больше. Я виновато глянула на Серегу, ехидно на Давида, и ринулась спасать Рому. Сережа перехватил меня буквально на лету.
«Не стоит», – его мрачный взгляд говорил о чем-то, но явно не о хорошем. Отстранив меня себе за спину Сережа подошел к Роме и увесисто пнул его ногой. Я от удивления потеряла дар речи.
«Вставай урод», – Сережа еще раз приложился к Роминому такому хрупкому телу. Я зажмурилась. Не может быть. Этого просто не может быть!
«Может, Машенька, может. Эта тварь очень даже активное участие принимала во всех убийствах. Такой себе палач при короле. Вот только кто король?», – Давид замутненным от злобы взглядом пронизывал Романа, которого Серега за ногу пытался вытянуть из ловушки, в которую тот угодил падая. У меня в голове все равно не могло уложиться, что этот хрупкий парень и есть тот человек, что убивал или как минимум был причастен к убийству такого количества людей. Мой мозг не мог этого вынести или осмыслить, не знаю, как правильно выразить свою мысль. Короче говоря, я отошла к окну уселась на подоконник, обняла подушку и уставилась, почти не мигая, в окно. Пусть будет, что будет.
Глава 6. Конец. Конец всему.
Рому никак не могли вытянуть из-за лавки, поэтому просто пристегнули его наручниками к лавочке, предварительно их сняв с Давида. Потом ребята планомерно рассказали мне всю историю расследования вплоть до теперешнего момента. Если кратко, то Давид – полицейский с морских краев, где мы отдыхали. Его брат стал жертвой. Да именно тот красивый парень под водой и был братом Давида. Расследованию не давали нужного хода, а точнее оно зашло в тупик, поэтому Давид взял отпуск и ринулся на поиски убийцы. Используя все возможные и почти невозможные методы Давид добрался в своих поисках до Сереги и меня, которые по мнению Давида могли знать то, что не знал он сам. Таким образом он оказался у нас в квартире. Вроде все понятно и ничего загадочного. Серега со своей стороны подтвердил рассказ Давида, так как из-под тишка сделав фото, он таки пробил в родном отделе кто таков наш странный попутчик. Тут мне стало немного обидно. Как же так Серега мог оставить меня на едине с этим подозрительным типом!? Неужели ни чуточки не переживал за меня!? Я покосилась на Серегу и тот виновато отвел глаза в сторону. Ясно, дело прежде всего. Так было, так есть и так будет всегда. Сначала работа, а потом уж все остальное. Хреново…
Серега продолжал рассказ. Выяснив кто такой Давид, Сережа связал с группой Тимура, чтобы обсудить что делать дальше. То, что ноги клубка всех этих преступлений растут из нашего города, стало понятно еще на курорте. Вот только убийство в нашем доме, да и на старинном кладбище имели совсем не символический характер, а можно сказать даже очень приземленный – люди пострадали в борьбе за сокровища. Желание быстро разбогатеть за чужой счет привело к смерти.
«Целый аналитический отдел посвятил себя этим преступлениям почти на 10 дней», – Сергей с вызовом глянул в сторону Ромы, – «А этот говнюк тихонько отсиживался в нашем доме».
«Что-то не вяжется, Серега. Что-то не клеится», – и Давид с задумчивым видом подошел к окну, где в мягком комфорте подушек разместилась я. Давид мрачно смотрел в окно, глубоко уйдя в свои мысли. Его рука поглаживала шелковистую шерсть кота, тот в свою очередь недоверчиво сверлил одним глазом Давида, а торой прикрыл от удовольствия и уже начал предательски помурлыкивать. Во дворе было безлюдно. Серега что-то писал в телефоне, Костя гремел посудой, пытаясь сваять что-то съестное. Да, перекус бы нам сейчас не помешал. О Роме все как будто бы забыли. По крайней мере я так точно. Движение во дворе вновь привлекло мое внимание к окну. Остановилась машина из нее выбрался маленький мальчик, который как настоящий джентльмен подал руку даме, выпархивающей из недр машины, как диковинная бабочка – яркая, длинноногая и хрупкая. Со стороны переднего пассажирского сиденья отворилась дверь и наружу вышел мужчина. Хотя что это я. Вышел человек в мужском плаще, шляпе, с зонтом тростью. Отойдя на небольшое расстояние от авто, этот человек стал на холмик, поднял голову в сторону нашего окна, руки развел как бог Шива в танце. Что-то дикое, странное и противоестественное было в действиях этого человека. Более того, эти движения зацепили мою память. Где-то я подобное уже видела. В голове пронеслись жуткие картинки трупов с массового убийства. Там, в горах, на камнях…
«Это он…ЭТО ОН!!!», – я вцепилась в руку Давида и трясла ее как сумасшедшая. Серега в мгновенье ока подскочил к окну, глянул в него, развернулся и опрометью кинулся прочь из квартиры. Давид недолго сомневался, тут же бросился за Серегой. Костя побежал за ними скорее из солидарности, чем понимая, что происходит. Я буквально мгновенье разрывалась между желаниями наблюдать в окно за происходящим или бежать следом и принять активное участие в поимке убийцы. Что это был убийца я даже ни на йоту не сомневалась. Инстинкт взял свое – я сорвалась и побежала следом за всеми.
На улице было холодно. По крайней мере в носках и без обуви так точно. Помимо меня во дворе бегали еще трое людей без ботинок: Серега, Давид и Костя. Было бы очень смешно, если бы не было так горько от того, что машины во дворе уже нет, предполагаемого убийцы тоже, более того спутники убийцы тоже растворились в воздухе как мираж. Все, это конец. Конец всему. Моему терпению, пониманию происходящего и даже обычному разуму, что позволил бы если не разобраться, то хотя бы понять смысл происходящего. Это все напоминало мне какой-то плохой театр. Плохой театр с плохими актерами, плохим режиссёром, такими же плохими постановщиками, осветителями, художниками по костюмам… Я не заметила, как уселась на землю, так как мои ноги подогнулись и уже не могли меня держать. Было безумно холодно. Зубы уже даже не стучали, а сжались и еще немного они начнут крошиться то ли от напряжения, то ли действительно от холода. Вокруг завертелось, закружилось. Приехал Тимур с командой, где только взялись, вроде на курорте оставались. Выхватываю из людского клубка взглядом знакомую фигуру. Сергей сидел в открытой дверце черного микроавтобуса, пил что-то из бумажного стакана, натягивая ботинки и вперемешку с этими действиями о чем-то очень эмоционально говорил с Тимуром. Много людей, даже слишком много людей вокруг. Хорош хоть живые… все поплыло, небо над головой начало катастрофически быстро ко мне приближаться. Ощущение полета не отпускало. Запах парадного не могу спутать ни с чем – этот восточный запах, черт побери меня просто преследует. Глаза не открываю. А смысл. Я же сплю. И сон скоро закончится, вот тогда и осмотрюсь. Запах родного дома успокаивает. Мягкие поглаживания лица приводят в состояние нирваны. И я действительно уснула.
Голоса в коридоре были резкими и мужскими.
«Где Маша?»
«Я отнес ее в комнату и положил спать. Девочка совсем выдохлась. Да и замерзла. Боюсь, что простудится».
«Ты не можешь поехать с нами. Извини. У тебя есть где остановиться?»
«Пусть побудет у меня, да и за Машей надо будет приглянуть. Елизавета Марковна меня порешит, если с Машей что-то случится».
«Хорошо».
«Вот и хорошо, что хорошо».
Шаги, громкие шаги, я бы сказала топот какой-то ног. Потом звук закрываемой двери и тишина. Такая тоскливая, но милая сердцу тишина. Шорох в коридоре. Наверное, кот. Слегка приоткрыв глаза, я сползла с кровати и направилась в ванную комнату. Струи воды сделали свое дела – привели мозг в порядок, а нервы в спокойствие. Я сделала напор посильнее и с ощущением блаженства подставила под струи воды спину и голову. Думалось на удивление хорошо и последовательно. Убийства явно ритуальные. Обустроенные вокруг трупа декорации повторялись и зраза в раз некоторыми элементами, но при этом основная декорация менялась. То море, то горы, то шпиль башни… Однако убийца творческая личность, есть можно так сказать, не обидев творчество в принципе, как род деятельности. Итак, театр. Это явно чье-то жуткое представление из многих действий. Каждое представление, каждое творчество что-то в себе несет. Даже в самое авангардное изливание творец всегда вкладывает смысл, порой понятный только ему самому, но все-таки смысл. Как же его понять то? Не сходить же с ума, как создатель этих убийств. Да, вариант, чтобы понять собаку надо стать собакой тут не проходит. Чтож, значит такой глубокий смысл оставим на момент изливания души преступника, когда его изловят. А то, что его словят я даже ни на грош, не сомневалась. Сжав кулаки, я стукнула ими о стену. Так… надо взять себя в руки. Злость – плохой помощник. Итак, театр. Ритуал. Смысл ритуала понятен только самому убийце и частично исполнителям. Ведь не может один человек убить такое количество людей, все это обыграть, обставить… должны же быть как в обычном театре и работники сцены, и актеры, и постановщики, а он режиссёр. Главный режиссёр всей этой вакханалии… Мороз по коже от ужа понимания происходящего. Это не просто серийный убийца, это группа, не побоюсь этого слова организация убийц, а точнее преступников, которые объединены одним человеком под флагом какой-то понятной только ему идеи. Более того он трансформирует эту идею, как хамелеон, под каждого участника процесса. Я это поняла, но как это объяснить другим? Это как описать вкус заморского фрукта. Надо использовать общепринятые и всем известные вкусы для описания, но как же это сложно! Ананас…ну… он как персик, яблоко и какой-то цитрус вместе взятые. Эх, сложно, очень сложно. Надо на каком-то при мере. Для этого надо почитать материалы дела.
