Горничная Тархана

– И что, ты уже нашла эту свою любовь?

– Конечно нет, я же говорила! – возмущается она, взбесив меня еще больше. – Я никогда не изменила бы тебе, что бы не говорила.

– Значит, и к Болотникову ты ровно дышишь? – наклоняюсь вперед, сцепляя руки в замок и глядя ей прямо в лживые глаза.

Карина не выдерживает моего взгляда, чем и выдает себя. Как и истеричными нотками в голосе.

– Какой Болотников, ну ты и скажешь! Теперь я понимаю из-за чего меня притащили обратно в Москву. Охрана доложила о нашей встрече, да? Блин, Тархан, не думала, что ты на такое среагируешь! Это же такая глупость!

– Не ври, Карина, – предупреждаю ее.

– Я не вру! Я никогда не изменяла тебе, это может подтвердить охрана! Что на тебя нашло?

– Я, блядь, не об этом тебя спрашиваю! Мне неинтересно, трахалась ты с ним или нет! Я хочу знать, будет ли он тем, к кому ты побежишь после развода.

Теперь она выглядит испуганной, хоть и пытается это скрыть.

– Даже если бы у меня кто-то и был, я бы не сказала тебе. Зачем? Чтобы ты мог убить его, думая, что этим решишь проблему и заставишь меня остаться?

Дура! А я ведь до последнего верил, что она достойно выйдет из этой ситуации.

– Какая же ты дура, Карина, – не получается сдержать смех. – А я еще больший дурак, раз позволяю тебе лить мне в уши это дерьмо. Ладно, ты сама к этому привела, так что потом не жалуйся. Сегодня же начну оформлять развод, но в этот город ты больше не вернешься. Мне похуй, куда ты поедешь, но отныне Москва для тебя закрыта.

Встаю, чтобы уйти, но она вцепляется в мою руку, останавливая.

– Что значит закрыта? Ты не можешь так со мной, Тархан, я здесь живу! Это мой город!

– Нет, это мой город, – чеканю ей в лицо. – И, если у тебя осталась хоть капля мозгов, ты здесь больше не появишься.

– Но Тархан, я же не могу вот так враз поменять весь свой образ жизни, свое окружение! За что ты так со мной? – начинает она плакать, все еще цепляясь за меня. – А мои вещи!

– Так и быть, твое шмотье я вышлю почтой, – хмыкаю я, сбрасывая с себя ее руки. – А с окружением как-нибудь сама разбирайся. Любой на моем месте просто прибил бы тебя и не парился, Карина, так что считай это моим добрым отношением, несмотря на то, что ты, сука, лжешь мне в лицо!

– Тархан, давай поговорим спокойно! Нельзя же на эмоциях вот так сразу…

– Заткнулась и села! – рявкаю на нее. – Хватит за меня цепляться, пока я тебя не выкинул отсюда с голой жопой и тебе не пришлось пешком топать из города! Не беси, Карина, ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю.

Да, она знает. Продолжает рыдать, но послушно садится. Я даже последний взгляд на ней не задерживаю, прежде чем выйти, потому что все хорошее, что между нами было, она только что бросила мне в лицо, решив солгать, даже когда я задал ей прямой вопрос.

Глава 8

Несколько недель спустя

– Тебе нужно разнообразие! – заявляет Антон, словно его осенило гениальной мыслью. – Блондинка! Почему бы тебе не трахнуть блондинку? А все брюнетки, да рыжие.

– Ну, давай блондинку, – соглашаюсь я, потому что мне уже похуй.

Я взвыть готов от того, как меня заебало все! Не сказать, что скучаю по Карине, но кого бы я не трахал после нее, все кажется не таким. Скучно, пресно, до тошноты однообразно. Девочки стараются, у каждой свои таланты и свои границы, или полное их отсутствие. В первую неделю было даже интересно, все-таки, такое разнообразие после долгих лет с одной бабой. А сейчас понимаю, что все – конец. Я словно каждый раз трахаю свой кулак, эмоций столько же, то есть ноль.

Блондинка Антона проблему не решает. Если не считать цвета волос, то самое то – большая грудь и задница, что надо. Стонет, сука, красиво, и даже оргазм не имитирует, но все равно не то. Сам не знаю, в чем проблема, но сколько не трахаюсь, меня не отпускает. Не могу расслабиться, только еще больше внутренности скручивает, так и хочется что-нибудь раздолбить. Скоро взорвусь от напряжения или просто прибью первого подвернувшегося под руку бедолагу. Хоть бы не Жору! Что не говори, а к мажордому я привык, хоть что-то хорошее после себя оставила Карина.

– Тоха, я домой, – заплатив блондинке, которая выдоила меня досуха, но не удовлетворила, захожу я в кабинет старого знакомого.

Назвать его другом язык не повернется. Нет у меня друзей, кроме брата.

– Тархан, ты чего? Ночь только начинается, сегодня новые девочки выступают. Останься, посмотри, – льет мне в уши этот недоделанный сутенер.

– Не, неинтересно. Бывай.

Выхожу, пока он не начал предлагать другие развлечения, потому что мне ничего не интересно. Я, сука, устал, как собака! Работаю на Попа почти круглосуточно, потому что мне повезло быть в круге доверенных лиц, пока этот «покойник» расслабляется где-то, не предпринимая никаких решительных действий и позволяя всякой швали диктовать свои условия общине. Творится непонятно что и я в ярости от того, что отсиживаюсь в сторонке и как какой-то офисный планктон залипаю целыми днями в компе, или разгребаю скучные старые документы из столетнего архива, которые у меня в печенках уже засели. Руки так и чешутся кого-нибудь отколошматить, но Антоха для этого не лучший кандидат, все-таки, он мне пока был полезен.

Дом темный и пустой, когда возвращаюсь. Все спят, середина ночи. А мне, блядь, пожрать охота! Разбудить, что ли, Жору? Не, лучше не буду. Пусть старый спит, а то сляжет, как кухарка, которой неделю больничного пришлось взять и я всю эту неделю питался непонятной херней из ресторанов.

Иду на кухню и рыщу в холодильнике. Та-а-а-к, а это у нас что? Пирог. Тот самый, который кухарка только один раз готовила. Значит, сегодня тоже был. Почему мне никто не предложил? Совсем оборзела прислуга, готовит для себя всякие деликатесы, а хозяину шиш с маслом. Ну Жора, я тебе этого не спущу!

Достаю пирог, наливаю себе воду и начинаю есть. Блин, ну что за вещь, а? Я в еде не капризен, сладкое не люблю, но этот пирог… Он не сладкий, вот в чем вся соль! Ореховый, вроде как десерт, но все равно не сладкий. Эх, надеюсь, кухарка не двинет кони, а то сердце-то у нее больное. Надо сказать Жоре, чтобы серьезно занялся ее лечением, я оплачу расходы. Нельзя терять такой кадр. У нее и холодец отменный получается.

Наяриваю пирог, запивая водой, и сам не замечаю, когда он заканчивается. Бля, да я половину пирога в одно рыло умял! Такими темпами скоро весь жиром обрасту, это даже хорошо, что его нечасто готовят.

Внезапно на кухне включается верхний свет, почти ослепляя меня, а следом раздается громкий испуганный визг.

– Да заткнись ты, что орешь? – морщусь от громкого звука.

Это горничная. Альбина. Застыла на месте, схватившись за сердце, словно приведение встретила, и смотрит на меня большими глазами, прерывисто дыша. Вот истеричка!

– В-вы меня напугали, – хлопает ресницами, неловко переминаясь на месте и кутаясь в длинный махровый халат, который больше подошел бы ее бабушке. – Извините.

Пугливая. Мне это всегда в ней нравилось. Трусливая прислуга намного лучше нахальной, я в этом уже убедился на опыте. Такие косячат меньше и держатся за свое место, прилагая больше усилий в работе.

– Ничего, я тут решил перекусить. Бери, что тебе нужно, я закончил.

Поднимаюсь со стула, чтобы уйти, потому что и правда уже все умял, а на сытый желудок ко сну клонит, но девчонка меня останавливает неожиданным вопросом.

– Вы что, съели весь пирог?!

И такой ужас в голосе, словно я последнюю еду у сироты отнял.

– Ну съел, и что?

– А то, что он был не для вас приготовлен! – нахально заявляет мне она.

– Все в этом доме мое, – напоминаю ей. – Моя кухня, моя продукты, значит, и пирог мой.

– Нет, не ваш! – смеет со мной спорить эта пигалица. – Это был мой пирог и я его специально оставила, чтобы завтра отвезти своей маме. А вы просто взяли без разрешения и съели!

Ну от такой наглости я просто охренел! Вы только посмотрите на нее, как осмелела!

***