Долг чести

– Это самое великолепное платье из всех, что я видела, – восторженно выдохнула девушка.

Бьянка нервно улыбнулась ей, а тетя принялась деловито застегивать шелковые пуговицы на спине, которых было ровно сто семь. Платье и впрямь было потрясающим. С некоторым чувством вины, Бьянка призналась себе в том, что наслаждается некоторыми атрибутами своей роскошной свадьбы. Например, свадебным нарядом, как у настоящей королевы, о котором она даже мечтать не могла.

Это было платье А-силуэта, девственно-белого цвета, который, к счастью, хорошо сочетался с ее светлой кожей. Юбка была шелковой, а корсаж из тонкого кружева с россыпью настоящих бриллиантов и жемчужин. У платья был довольно скромный вырез, полностью скрывающий грудь, а длинные рукава расширялись к низу. Длинный ряд пуговиц на спине придавал ему особый шик. По традиции, в первую брачную ночь муж должен был расстегнуть все пуговицы до единой, не оторвав ни одну. Наутро, платье забирали родственницы постарше, и, если платье было повреждено, жених становился объектом насмешек за свою нетерпеливость. Бьянка предпочитала не думать, как будет вылезать из этого платья ночью.

– Уверена, у тебя будет еще лучше, – сказала тетя Стелла Виви, которая отчаянно покраснела при намеке на свою свадьбу.

Когда все пуговицы были застегнуты, она усадила Бьянку на стул и прикрепила длинную фату к ее волосам, которые были собраны в строгую прическу, удивительно идущую ей, подчеркивая идеальный овал лица.

– Бабушкин гребень, – прошептала тетя, со слезами на глазах, украшая узел на ее затылке их семейной реликвией, которую женщины Марино надевали только в день своей свадьбы. – Надеюсь, он принесет тебе счастье.

Бьянка сжала ее руку, едва сдерживая собственные слезы.

– Никаких слез, не то макияж испортится! – испуганно воскликнула Вивиана, разряжая обстановку. – И, у меня тоже есть подарок. Энзо хотел сам его преподнести, но я ему запретила. Нельзя ведь видеть невесту до свадьбы!

Девушка держала в руках большую шкатулку. Тетя Стелла неприязненно скривилась и отошла в сторону, делая вид, что поправляет свое платье и прическу. Вивиана протянула ей шкатулку и Бьянка нерешительно приняла ее. Она не хотела никаких подарков от Дона.

– Это украшения его матери, – пояснила Виви. – Он сказал, что отныне, они принадлежат тебе. Можешь надеть что-нибудь на церемонию.

Бьянка открыла шкатулку и ее тут же ослепила россыпь драгоценных камней. Украшения были прекрасны и наверняка, очень дорого стоили, однако, она не хотела надевать их.

– Не думаю, что к вырезу моего платья подойдет ожерелье, – сказала она, пытаясь смягчить отказ. – А серьги я хочу оставить мамины.

– Ты права, – легко согласилась Виви. – Можешь надеть украшения Энзо на прием. Ты и так великолепно выглядишь, Бьянка. Давай, я тогда запру шкатулку в бардачке машины Тео? Не думаю, что оставлять ее здесь без присмотра – хорошая идея. Кто угодно может зайти и взять, а в ней сотни тысяч долларов.

Бьянка вернула ей шкатулку и с облегчением выдохнула, когда Вивиана ушла. До церемонии оставалось очень мало времени, и, ей нужно было настроиться на нее без фальшивой радости, которую она разыгрывала перед Виви.

Тетя Стелла встала за ее спиной, положив руки ей на плечи, и встретила ее взгляд в зеркале.

– Ты не передумала? – серьезно спросила она.

Бьянка погладила свой все еще незаметный живот и решительно кивнула.

– Все будет хорошо, тетя.

Она очень на это надеялась. Как и на то, что ее не стошнит прямо во время речи священника.

***

Когда Джино вел ее к алтарю, где ждал Дон, серьезный и угрюмый, смотревший на нее тяжелым взглядом, Бьянка, вдруг, осознала, что теперь вся ее жизнь будет подчинена этому человеку, и ей каждый день придется находиться под этим испытующим взглядом темных, как его душа, глаз. Она не хотела этого. Не хотела такой жизни. Девушку охватила такая паника, что она замерла на середине прохода и, только больно дернувший ее за руку, брат смог привести ее в чувства.

– Бьянка, не будь идиоткой, – прошипел он ей.

Бьянка заставила себя продолжить путь к жениху, который, в отличие от Джино, удивительно деликатно взял ее под руку, помогая подняться на ступеньку. Хотя вуаль и закрывала ее лицо, она прекрасно видела выражение его лица сквозь тонкую ткань, и, оно не предвещало ничего хорошего после того, как она чуть не опозорила его.

Все время, пока шла церемония, девушка стояла, опустив глаза и смотря куда угодно, лишь бы не видеть строгое лицо Дона, которое все еще наводило на нее страх. Да, он мог быть снисходительным, но она никогда не обманывалась на этот счет, считая мягкость, которую он проявлял время от времени, лишь маской, прикрывающей его истинную сущность. Бьянка не могла забыть выражение лица беспощадного зверя, который надругался над ней в ту ночь. В ее голове он просто не мог быть кем-то иным.

Когда священник задал главный вопрос, ей хватило силы воли твердо ответить согласием, что Дон, судя по довольно дернувшемуся уголку рта, счел удовлетворительным. После того, как их объявили мужем и женой, он откинул с ее лица вуаль и наклонился для традиционного поцелуя. Бьянка очень долго психологически настраивалась на этот момент, зная, что он неизбежен, но все равно едва устояла на ногах, когда руки мужчины сомкнулись на ее предплечьях, а сам он навис над ней, словно скала. Зажмурившись и заставляя себя медленно и размеренно дышать, она ждала, пока все закончится и, пораженно распахнула веки, когда ее губ всего на долю секунды коснулись мягкие мужские губы. Нежную кожу ее лица на короткий миг защекотала жесткая борода, а потом, Дон быстро отстранился, отпуская ее, и она вздохнула с облегчением. Вот и все. Самое сложное было позади.

***

Прием по случаю свадьбы проходил в отеле, и, на нем присутствовали несколько политиков и даже сам мэр города, что придало празднеству официальный характер и спасло ее от традиционных итальянских свадебных шуток, часто носивших пошлый посыл и непристойные намеки. Бьянка была безмерно рада, что ей не приходится целоваться с Доном, потому что она просто не представляла, как выдержала бы это. Достаточно было и того, что пришлось станцевать с огромным количеством гостей мужского пола, пока муж не увел ее отдохнуть в отдельную комнату. Как только она оказалась вне поля зрения, Бьянку тут же вырвало съеденным обедом прямо в кадку с цветком. Она просто не успела добежать до ванной, и даже не знала, есть ли она в этой комнате. Оказалось, была, потому что пока ее продолжало бесконтрольно рвать, послышался шум воды, а потом появился Дон с мокрым полотенцем в руках. Присев на корточки, он протянул его ей, и, она вытерла рот, обессилено опираясь на стену.

– Это нормально? – обеспокоенно спросил мужчина, продолжая сидеть рядом.

Бьянка встрепенулась, заметив столь близкое соседство, и попыталась встать, покачнувшись на каблуках. Он тут же поддержал ее, схватив за локоть.

– Я в порядке, отпустите, – тихо сказала она.

Девушка откровенно боялась требовать, хотя его прикосновения были невыносимы для нее. К счастью, Дон отпустил ее и отошел. Она осмотрела свое платье, удивляясь, как не запачкала его, и все еще чувствуя дурноту, осторожно присела на ближайшее кресло.

– В это время дня меня бесконтрольно тошнит, да и корсет платья слишком давит. Не думаю, что смогу вернуться на праздник в ближайшее время, – призналась она.

Дон посмотрел на нее таким мрачным взглядом, что она испуганно съежилась.

– Черт, Бьянка, не смотри на меня так! Я не на тебя злюсь, ясно? – прорычал он. – Нужно было учитывать такую деталь, как твоя беременность, при выборе платья. Надо придумать, что делать дальше. Если я вернусь на прием один, то все начнут судачить о причине твоего недомогания, а этого нельзя допустить.

Он запустил пальцы в свои волосы, нервно пропуская их сквозь довольно длинные пряди на макушке, тут же растрепав прическу, а Бьянка пораженно застыла, впервые видя его таким несобранным. И ведь не было серьезной причины так беспокоиться. Да, она вышла замуж уже беременной и люди могли болтать сколько угодно, однако, никаких доказательств не было, да и ребенок родится уже в законном браке, а значит, автоматически будет иметь все права Гвидиче. Почему Дон так беспокоился из-за этого? Ему ведь можно было все. Кто посмел бы сказать ему хоть слово против, особенно, лицом к лицу?

– Мы уйдем вместе, – наконец, сказал он. – Иногда так происходит, когда жених не может дождаться брачной ночи.

Бьянка позеленела при упоминании об этом.

– Перестань так реагировать, Бьянка! – раздраженно приказал Дон. – Я ведь дал тебе слово. Да, сегодняшнюю ночь мы проведем в одном номере, но я не прикоснусь к тебе без твоего согласия. Если ты уверена, что тебя не стошнит в ближайшие пять минут, то пойдем. Ключ от номера в моем кармане.

Она в любом случае хотела уйти. Ее скоро снова начнет тошнить, и, в конце она так обессилеет, что тут же уснет. Лучше бы это произошло в комнате, где есть кровать, а не только кресла и журнальный столик. Девушка поднялась, уговаривая свой желудок не бунтовать, и направилась к двери, словно шла на эшафот. Она отдала бы что угодно, чтобы ее муж исчез с лица земли в этот момент.

Глава 8

Как только Дон открыл дверь номера и посторонился, пропуская ее, Бьянка побежала в ванную, где ее тут же вырвало. Она села на колени перед унитазом, сотрясаясь в спазмах и слезах.

– Ты плачешь? – взволнованно спросил мужчина, возникший на пороге ванной комнаты. – Болит что-нибудь? Тебе нужен врач?

– Нет, уйдите! – простонала она, снова чувствуя позывы к рвоте.

К ее ужасу, он поступил прямо противоположным образом – войдя в просторную ванную люкса, присел рядом с ней на корточки, откидывая мешающую ей фату в сторону. Бьянку снова вырвало, а потом, она внезапно почувствовала, что не может дышать. Грудь словно сдавили, и, она схватилась за ребра, пытаясь набрать воздуха в сжавшиеся легкие и испуганно смотря на Дона.

– Задыхаюсь… – удалось ей выдавить, прежде чем из ее горла начали рваться хрипы.

В мгновение ока Дон схватил ее, поворачивая спиной к себе, а через несколько, показавшимися ей бесконечно долгими, секунд, Бьянка почувствовала, как ощущение сдавливания в районе ее груди пропало. Она втянула в себя воздух, наслаждаясь возможностью дышать, как никогда в своей жизни. Даже тошнота испарилась от страха умереть таким образом. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем она начала осознавать происходящее вокруг и уж лучше бы она не видела, каким взглядом Дон смотрел на ее, внезапно оказавшуюся полуобнаженной, грудь!

На его лице отображалась животная похоть, и, она испугала Бьянку не меньше отсутствия воздуха в легких минутой назад. Изо всех подтягивая, сползшее с груди, платье, девушка отползла назад, подальше от него, пока не наткнулась спиной на бортик джакузи, ни на минуту не отрывая взгляда от этого зверя в человеческом обличье. Она слышала громкое биение своего сердца и ощущала, как снова учащается ее дыхание, становясь прерывистым, пока Дон, не отрывая взгляда, смотрел на нее, готовый вот-вот наброситься, но потом, словно придя в себя, он, вдруг, опустил глаза и, развернувшись, вышел за дверь, закрывая ее за собой. Бьянка тут же вскочила на ноги и, удерживая обеими руками сползающее платье, подбежала к ней, закрывая замок и чувствуя себя в относительной безопасности. Возле унитаза лежал большой нож, которым, очевидно, мужчина и разрезал ее платье на спине. На полу валялись пуговицы, рассыпавшиеся во все стороны. Те самые пуговицы, которые нужно было аккуратно расстегнуть, чтобы предъявить платье в целости и сохранности утром, но Бьянка не могла об этом думать. Не могла стерпеть такой близости Дона, которую потребовал бы этот ритуал.

Осмотревшись, она увидела два махровых халата для постояльцев, висящие на крючках, и, отпустив свое платье, которое держалось на ней только благодаря рукавам, просто вышагнула из него, потому что разрез, который сделал Дон, шел от самого верха до задницы, позволяя беспрепятственно снять уже ненужную тряпку. Еще раз убедившись, что дверь прочно заперта, Бьянка так же стянула с себя белье и залезла в душ, чтобы смыть с себя всю мерзость этого дня. Она стояла под струями горячей воды, едва сдерживая слезы, потому что в этот день окончательно поняла, что вряд ли ей удастся сохранять свой брак фиктивным. Дон хотел ее и она это поняла, даже не имея опыта. Такие, как он, всегда получали свое, добровольно или силой, и, она вряд ли сможет остановить его.

***

Закончив купаться, Бьянка вытерлась и слегка подсушила волосы феном, который обнаружился в шкафчике, после чего снова надела свое белье, не считая чулков, и натянула огромный халат, предоставленный отелем, крепко завязав пояс вокруг талии. Ее пальцы дрожали, когда она отпирала дверь. Помявшись пару минут, девушка все же вышла, оказываясь в роскошной спальне, украшенной свечами и цветами к брачной ночи, и тут же вперилась взглядом в своего мужа, который сидел в кресле с бокалом в руке, сняв пиджак, а также расстегнув ворот рубашки, обнажая верх, покрытой темными волосками, груди. Рукава он тоже закатал, и ее взгляд с опаской остановился на мускулистых предплечьях, увитых толстыми венами. Под пиджаком скрывалось мощное тело с нечеловеческой силой, которую ей уже довелось испытать на себе, и, один вид которого ввергал ее в ступор. Бьянка не хотела вспоминать об этом, но весь его вид, отличающийся от обычного консервативного образа, напоминал ей, что между ними больше нет границ и условностей.