Победи свои страхи, себя и еще кого-нибудь

(стихи тоже мои)

Несовпадающие миры.

Одновременно со всеми вышеизложенными событиями в моей жизни происходили такие же отчаянные попытки обзавестись друзьями, кругом общения и достойным положением в школьном, а затем студенческом и рабочем коллективе.

Так получилось, что до школы общения со сверстниками у меня почти не было. Поэтому я не знала, как с этими самыми сверстниками себя ведут, как и во что играют, как и о чем говорят. А если добавить к этому представления о жизни, внушенные старшими родственниками и почерпнутые из детских книг – добрых и правильных, но имеющих мало общего с реальными живыми детьми 70х годов 20 века – картина получается и вовсе не внушающая оптимизма.

Вот со взрослыми общения было достаточно – единственный ребенок на несколько семей. Я знала, что они старшие, а я младшая, а значит надо слушаться, уважать и так далее.

А вот как общаться с равными, не было ни малейшего понятия. И что это за непонятные люди?

Разумеется, контакт не заладился с самого начала. Снова я переживала и на полном серьезе спрашивала у старших, чем так отличаюсь от остальных людей. Почему со мной не хотят дружить, смеются и называют разными грубыми словами.

То, что говорилось в ответ, не помогало, а скорее, наоборот. Очень-очень наоборот.

– Они глупы и примитивные, а ты из хорошей интеллигентной семьи.

– Они просто тебе завидуют. Оставайся такой же хорошей.

Сейчас мне самой с трудом верится, но слова старших были для меня абсолютной истиной. И я старалась изо всех сил. А когда ситуация становилась вовсе неприятной, уходила в себя. Никого из этих неприятных непонятных индивидуумов в моем мире не было.

И в результате все становилось только хуже.

– Скажите, что бы хотелось вам самой? – спросил семейный психолог, которого позвали родители, которых эта ситуация не на шутку обеспокоила.

Мой ответ поверг его в изумление.

– Что я должна хотеть? Пожалуйста, научите меня быть нормальной и современной, такой как все вокруг.

– Я спокойна и уверенна в себе, – пытался внушить психолог, поняв, что обычные методы со мной не действуют. – Я имею ценность сама по себе.

– Зачем вы говорит неправду?! – хотелось мне выкрикнуть в ответ. – Я не имею никакой ценности, об этом знают все, и вы в том числе.

У тебя это не по-настоящему

Таков был обычный вердикт, налагающийся на мои любимые занятия, влюбленность, влияние друзей. Для меня же из этого последовал вполне логичный вывод: это не по-настоящему и это мое. Значит, я не настоящая. Не настоящее и значит мое.

Я мучилась от этой раздвоенности. А слова старших, которые нередко использовались в качестве решающего аргумента, повергали меня в ужас – черный, запредельный как перед зубным врачом в семидесятые.

– Я расскажу твоим друзьям, какая ты на самом деле!

Друзьям, которые появились у меня с таким трудом! Тем, кого выбрала я и кто выбрал меня. Людям, которыми я дорожила как собственной жизнью.

Чтобы они появились, я выдержала настоящую борьбу. Стараясь контролировать и эту сферу моей жизни, старшие пытались навязать мне подруг по своему вкусу или тех, от кого не нахватаешься чуждого влияния и домашнего уклада. Не обязательно плохого, просто противоречащего «генеральной линии».

Мне, балансирующей в глазах одноклассников от определения «странная» до «ненормальная», очень хотелось общаться и дружить с теми, кто обладает авторитетом в классе. И к тому же мое положение в коллективе было – в одном шаге от места изгоя. И совсем не хотелось свалиться в эту пропасть.

Мне же упорно навязывали в подруги девочек именно из той самой категории.

– А вот я всегда подходила к тем, с кем никто не хочет дружить! – говорилось в ответ на протесты. – Мне было безразлично чужое мнение. Одинокая, самодостаточная!

…Слово «самодостаточная» для меня и сейчас спустя много лет является почти ругательством. А предложение встретить праздник одной встречается с бурным негодованием.

Меня оберегали от дурного влияния, а для этого не поощряли контактов с одноклассницами, с которыми так хотелось подружиться. Яркие, уверенные в себе, такие непохожие на меня… Этих одноклассниц постоянно развенчивали в моих глазах, вышучивали, ругали меня за неправильные предпочтения.

И анализировали, анализировали, анализировали.

Как правило после того, как за одноклассницей, которая пришла ко мне в гости, закрывалась дверь, на меня тут же вываливали самую развернутую ее характеристику. Остановить этот словесный поток было невозможно.

Навязать мне в подруги тех, дружить с которыми никто не хотел, у старших так и не получилось. Меня можно было убедить отказаться от желаемого, но взять то, что не хочется – это уж нафиг!

Шли годы, я все больше убеждалась, что не такая как сверстницы. Они уверенны в себе, общительные, веселые, пользуются уважением, а я не пойми что.

Родственники и немногие знакомые, которые бывали у нас, ни о чем таком не догадывались. Во мне по-прежнему видели книжную девушку, оторванную от мира и умилительно несовременную.

Романтичная и поэтичная – такой легче управлять. Не пропадет под чье-то дурное влияние, не вырвется в дурную компанию.

Так держать.

Остальное не имеет значения.

Ценность абстрактная и реальная.

– Ты ценная, прочувствуй же это наконец! – пытались мне внушить на все лады.

– Не нужно мне абстрактной ценности! – ответила бы я, если бы тогда сумела как следует формулировать. – Хочу быть востребованной, мне необходимо признание. Без всего этого мои достижения и достоинства не действительны. Как вы сами этого не понимаете?

Совершенно неожиданно эта мысль вылилась вот в такие стихи:

В одном антикварном салоне часы дорогие стояли

Творенье известного мастера черти какого «лохматого» века

Резьба, инкрустации, скань, золотые черненые стрелки

Ну и цена с целым рядом нулей – все как надо.

Вот и стояли, собою салон украшая

Думали – стать бы будильником лучше китайским.

Мирно бы тикали мы у кого-нибудь в доме

Чью-то бы жизнь мы тогда б наполняли уютом.

Нас берегут, и давно не заводят, едва пыль стирают

Нет уж терпения дальше так быть