Последняя ночь моей убогой жизни
– Но почему он ничего не сказал? – спросила София.
– А ты бы согласилась? – немедля ответил Хэнк. – Тогда твоя надежда на лучшую жизнь горела в нас гораздо ярче, чем сейчас и даже если бы я решился на это ещё в начале ночи, мне бы всё равно не удалось пересилить тебя. Поначалу я и сам не хотел этого. Но хочу теперь. И сейчас ты достаточно ослабла, чтобы не суметь помешать мне, – последние слова Хэнка прозвучали особенно по-злодейски.
– То есть… то есть… – запиналась София. – Это как с теми русскими? Дамбл Дор попросту рассчитал, что в финале, после всего пережитого нами за ночь, я стану слабее, а ты поймёшь, что должен убить меня, став третьим противоречием и таким образом победишь ЛаФлёра?
– Да, Софи. Так и есть, – ответил ей я.
– Но почему ты так отчаянно желаешь смерти? – она повернулась ко мне.
– Просто… – я не знал, что сказать, но слова пришли ко мне из ниоткуда. – …просто это место действительно того не стоит, – ответил я с поникшим видом. – Жизнь – ужасно трудная штука, Софи. Все умирают и, что ещё хуже… люди осознают свою смертность, тщетность своих попыток выжить, но… знаешь… думаю, самое мерзкое в жизни даже не это, а то, что пока мы доходим до этой конечной инстанции, нам приходится переживать столько боли и различных мучений на своём пути, что…
– Заткнись, Малик! – раздражённо перебила меня София. – Что ты можешь об этом знать? В твоей жизни не происходило ничего даже приблизительно настолько плохого, чтобы тебе хотелось покончить с собой. Людей сажали в концлагеря, твою мать, и они всё равно хотели жить. А ты… ты просто слабак, который предпочитает сдаться внутренней тьме, нежели чем сражаться с ней.
– То, что кто-то страдает хуже не преуменьшает моей боли! – крикнул в ответ я.
София подошла ко мне вплотную и сильно толкнула.
– Ты хотел быть героем?! – она не кричала, но говорила довольно громко. – Так вот, герои не сдаются. Они продолжают бороться. Во что бы то ни стало.
Какое-то время я молчал, думая над её словами, но вскоре поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза, в очередной раз за ночь, поражаясь тому, как поразительно они были схожи с моими собственными.
– Я не герой, София. Не герой и всё. Я никогда им не был и никогда не буду. Просто смирись с этим и дай мне сделать то, что я хочу.
– Чёрта с два.
София потянулась рукой за спину и внезапно в её руках, словно бы из ниоткуда, появилась двуручная катана. То яркое пламя, что горело в её волосах, делая её рыжей, внезапно потухло, и они стали того же цвета, что и у нас с Хэнком. Однако этот огонь надежды не исчез. Он переместился из её волос, проходя через плечи к рукам, после чего этот золотистый свет впитался в катану, а та засветилась, словно солнце в жаркий летний день. Кожаная куртка Софии стала длинным плащом того же материала в стиле Селин из «Другого мира», а под ним появилась лёгкая броня. Волосы Софи стали гораздо короче. В общем, она выглядела так, будто собиралась биться в одиночку с целой армией.
– Ты просто продлеваешь наши страдания и тратишь моё время, – раздражённо сказал Хэнк, глядя на часы. – Мы оба прекрасно понимаем, что Дамбл Дор точно рассчитал, как это закончится, так что сдавайся.
– Надежда умирает последней, – ехидно ответила София. – Неужели ты никогда этого не слышал? – она подняла руку и поманила Хэнка к себе.
Я знал, что эти двое были готовы кинуться друг на друга в любой момент и сражаться до тех пор, пока один из них не умрёт. Также я понял, что сейчас начнётся самая ожесточенная битва за всю ночь. Медленно попятившись назад, я прошёл к железным лесенкам, начав по-быстрому подниматься наверх, желая уйти подальше от этого балагана.
София сумела взбесить Хэнка, ибо вскоре я услышал за своей спиной почти животный рык.
– Отходите! – предостерёг я остальных, выбравшись из бассейна.
– Я не дам этому сукину сыну тебя убить! – крикнула Эля и вместо того, чтобы отойти, она начала приближаться к краю бассейна и приготовилась спрыгнуть вниз, но я сумел вовремя схватить её за руку.
– С ума сошла?! – рявкнул я.
– Как же ты меня бесишь, – голос Хэнка больше ему не принадлежал. Теперь это было нечто тёмное и потустороннее, но боясь посмотреть на то, что происходило сзади, я начал выталкивать Элю, слыша позади нечеловеческие звуки.
У Хэнка не было никакого оружия и мне было даже интересно узнать, каким именно образом он собирался сражаться с Софией, но он, как и всегда, не заставил себя ждать.
Раскрыв руки в стороны, как статуя Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро, Хэнк поднял голову к небесам и закрыл глаза, после чего из его ладоней и лица начали появляться чёрные желеобразные фигуры ростом с человека, по форме своих тел напоминавшие гуманоидов. Однако у этих людей-теней не было ни глаз, ни ушей, ни рта, ни даже пальцев. С их бесформенных тел медленно стекала мерзкая, чёрная жидкость, похожая по текстуре на нефть и каждый их шаг оставлял после себя чёрный слизкий след. Каждый из людей-теней был по-своему индивидуален. У одного была очень большая голова, не подходящая к худому туловищу, у другого одна нога была короче второй, а у третьего полностью отсутствовала левая рука.
Эти твари продолжали появляться из ладоней и лица Хэнка, стремительно приближаясь к Софии, которая крепко держала в руках свою катану в позе старого Оби-Вана, и готовилась биться до последнего вздоха.
– Ah shit, – улыбчиво сказала она, выдержав небольшую паузу. – Here we go again, – и без какого-либо страха София ринулась в бой.
Глава 28 – Дьявол в крайностях
Отсидеться в стороне казалось хорошей идеей. Собственно говоря, так я и собирался поступить, однако тут я задумался – а не стоит ли мне по-быстрому забежать обратно в дом за пивом? А что потом? Буду сидеть в беседке и наблюдать за своей внутренней борьбой, по странным стечениям обстоятельств происходящей теперь вне моего разума?
Увидев, что Эля убегает под руку с Хабилем, я решил, что они бегут в дом и что с ними всё будет хорошо.
«Мои друзья в безопасности. Это хорошо. Скоро битва закончится, а следом и всё остальное» – подумал я.
Но, увы, всё снова пошло по… ну, вы поняли.
Оказывается, что Эля – эта больная на голову, но боевая красотка потребовала у Хабиля, чтобы он показал ей местоположение различных инструментов, которые обычно есть на каждой даче. Естественно, зная, что они лежат в гараже перед домом, Хабиль быстро отвёл туда Элю. Что-то подсказывало мне, что он не сильно вникал в ситуацию, но девушка поспешила исправить это и, кажется, даже успела объяснить ему, как именно обстояли дела, потому что меньше, чем через минуту меня встретила очередная бредовая картина.
Внезапно из-за дома с топором в своих жилистых руках выбежал орущий на всю округу Хабиль что, скорее всего, было его боевым кличем. Еле поспевая за великаном, бежала миниатюрная Эля, вооружённая частично заржавевшей, старой косой.
– Твою же мать, – выругался я, качая головой.
Тем временем София уже вовсю билась с армией людей-теней, направо и налево отсекая от них куски, пока Хэнк, даже не потея, продолжал «рожать» их со скоростью заводского станка. Хабиль и Эля поспешили в гущу событий и тоже начали резать и колоть противника. Каждый их них сражался со свирепой яростью в глазах и движениях. Мне же лишь оставалось ждать.
Как раз тогда, когда я сел в беседке, из чистой лени, так и не взяв из дома пиво, я вдруг услышал слева от себя звуки приближающихся шагов. Повернувшись, я слегка приоткрыл от удивления рот.
Недалеко от меня стоял ЛаФлёр собственной персоной. Его лицо выражало крайнюю заинтересованность в происходящем, а на губах красовалась ухмылка. Заметив на себе мой взгляд, он подмигнул мне и спросил:
– Соскучился?
Я не знал, стоило ли мне отвечать на подобный вопрос, поэтому промолчал, а ЛаФлёр зашёл в беседку и уселся рядом со мной. София в одиночку сражалась с десятком людей-теней, при этом чудом умудряясь одерживать верх, пока Хабиль, разрывая глотку, размахивал топором и отсекал людям-теням головы, которые впоследствии забавно катились по земле. Он хотел пробиться к Софии и помочь ей, но его постоянно откидывали назад. Эле тоже было нелегко. Она с трудом справлялась с огромным человеком-тенью, который зажимал её к каменному забору. Девушка то и дело резала его, но ему будто бы было всё равно.
– ЦЕЛЬСЯ В ГОЛОВУ! – крикнула София.
– ОН СЛИШКОМ ВЫСОКИЙ, Я НЕ ДОСТАЮ! – подпрыгивая, ответила ей Эля.
– Ну разве это битва? – разочарованно произнёс ЛаФлёр. – Даже музыки нет.
И тут начался наиполнейший абсурд. Я услышал музыку как раз тогда, когда ЛаФлёр закончил говорить. Затем он встал и начал двигаться в такт с ней, пританцовывая и грациозно изворачиваясь ото всех людей-теней, пытавшихся его атаковать. Подойдя к бассейну достаточно близко, он внезапно остановился и начал крутиться на месте, после чего хлопнул в ладоши два раза. Внезапно весь мир окунулся во тьму.
Надо отдать парню должное – у него был стиль.
* * *Два громких щелчка в пустоте, и я очнулся на переднем сиденье машины. В руках у меня был разноцветный коктейль с ананасом и трубочкой, которая в дальнейшем, скорее всего, застряла бы в панцире какой-нибудь черепахи, и та несла бы её с собой всю оставшуюся жизнь, умирая в диких страданиях.
Машина стояла посреди поляны, где-то на природе, но местности я не узнавал. Небо было тёмным и на нём было множество маленьких звёзд, напоминавших бриллианты, которые высыпали на тёмно-синюю бархатную ткань. Никогда за всю свою жизнь я не видел такое огромное количество звёзд. Мне было приятно на них смотреть. Может быть, я наслаждался таким видом в самый последний раз.
Однако ночь навела меня на мысль о двух возможных вариантах – или я находился не в Азербайджане, или же всё происходящее было нереальным. Первая теория основывалась на различных часовых поясах, но мне предстояло узнать, что верной была всё же вторая.
Тачка была с открытым верхом, благодаря чему я и мог с лёгкостью осматривать местность, а также чувствовать, что тут было абсолютно не холодно, в отличии от дачи, на которой я пребывал меньше минуты назад. В метрах пятидесяти от машины поляна заканчивалась и начинался сосновый лес с деревьями довольно впечатляющей величины.
На водительском сиденье слева от меня играя с зубочисткой во рту восседал ЛаФлёр. На нём была рубашка светло-зеленоватого оттенка с короткими рукавами и маленькими милыми пальмами, вышитыми по всей её поверхности. Также на нём были самые синие джинсы, которые мне только доводилось лицезреть. Посмотрев на себя, я обнаружил что был одет крайне схоже, но на мне в придачу к наряду ещё и была панама.
Лобовое стекло открывало вид на возвышающийся перед нами огромный экран, который внезапно включился как раз тогда, когда я его заметил.
Начинался фильм.
Как ни странно, в фильме всё, как и в жизни, происходило в лесу, но там стоял день. Мы наблюдали природу – божью коровку, мирно гуляющую по длинному треугольному листку неизвестного мне куста, белок, прыгающих с одних ветвей дерева на другие, а также мы слышали милую песенку птичек откуда-то издалека.
Люди один за другим шли меж деревьев, но мы могли видеть лишь их ноги. Они бежали с левой части экрана направо. Я насчитал три пары ног и на каждом из них была различная обувь. Поначалу они шли рысцой, но вскоре перешли на бег.
Справа налево дела обстояли иначе. Ноги идущих с этой стороны двигались медленно, неторопливо, имея в своих движениях твёрдую уверенность. Первыми, однако, шли даже не ноги, а длинный чёрный балахон, под которым ничего не было видно. Казалось, что человек, одетый в него не ходил, а парил над землёй. За Балахоном шло множество демонических, изуродованных, когтистых лап. Они тоже шли уверенно, но двигались не плавно, как это делали бы люди, а резко, словно дикие животные.
Наконец, мы увидели лица актёров. Балахоном оказался зловещий Хэнк с капюшоном на голове, шрамами на лице и чёрными, жаждущими крови глазами. Он был одет в довольно солидный чёрный, длинный плащ, полностью скрывающий его тело. Руки злодея окутывала странная жидковатая, чёрная масса, ползающая по ним, как стремительная улитка. Хэнк был спокоен, потому что был уверен в своей силе.
Затем мы увидели Софию. На ней красовались длинные сапоги, лёгкая броня и перчатки. Ко всем этим доспехам были прибиты сияющие позолоченные, железные пластины. Броня прикрывала грудь и шею, имела штаны, так что это был не привычный всем образ сексуальной воительницы а-ля Чудо-женщина, а латы, конкретно нацеленные на защиту своего носителя. Не достающие до плеч волосы девушки были всё так же распущены, а в руках Софи держала катану. Её лицо выглядело обеспокоенно, но свирепо.
Камера переключилась на Элю, которая вдруг перестала бежать и взлетела в воздух. Она оказалась лесной феей с серебристыми крыльями на спине и забавными туфельками, похожими на балетки, которые она, скорее всего, возненавидела бы в реальной жизни. Её костюм по большей степени состоял из тёмно-зелёных тканей, напоминавших различные растения и листья. В руке она держала зазубренный округлённый меч, странным образом напоминающий косу. Девица была совсем не похожа на обычную лесную фею. Если бы мне пришлось продумывать историю происхождения её персонажа, то я бы счёл подходящим сценарий, в котором она жила в колонии фей, находящейся глубоко в лесу, вдали от цивилизации. У этих лесных фей был особый отряд баб-воительниц и Эля была лучшей среди них, но её изгнали, потому что она решила защитить своего любимого, тем самым нарушив их кодекс. Как-то так.
Затем мы увидели Хабиля, бежавшего последним. Он был одет в сверкающую тяжёлую рыцарскую броню, а в руках тащил секиру невероятных размеров и огромный треугольный щит. На голове моего мускулистого друга отсутствовал шлем, а волосы, аккуратно собранные в хвост, прекрасно сочетались с образом грозного воина, торопившегося на поле брани.
Музыка, которую я слышал ранее, притихла. Кто-то решил сменить песню и этим кем-то, конечно же, был ЛаФлёр, играющий с радиоприёмником. Я не знал, слышал ли я эту песню лишь у себя в голове или повсюду. Странное ощущение, но мне уже стоило бы привыкнуть к подобным аномалиям.
Это был психоделический рок а-ля семидесятые. Гитара словно бы стонала и была чем-то недовольна, и хоть мотив и казался схожим с азербайджанской мелодией, она точно таковой не являлась. Песня была мне незнакома, и я вытащил из кармана джинсов телефон, чтобы воспользоваться «Shazam»-ом, который, кстати, не является спонсором.
– Знал, что тебе понравится, – улыбнулся ЛаФлёр.
Название песни было «The Man Who Sold the World», а исполнял её сам Дэвид Боуи.
– Погоди, её разве не Кобейн пел? – послышалось сзади.
Взглянув на задние сиденья, я обнаружил, что там сидели ещё двое – расслабленная Сара, качающая головой в такт с музыкой, в красивом красном сарафане в белый горошек и большой белой шляпкой. Рядом в тёмных очках и открытым ртом спал Орхан, в такой же одежде, как у меня. Напоминало «Уик-энд у Берни».
– Нет. И не смей такое говорить! – нахмурился ЛаФлёр, отвечая на вопрос Сары. – Этот смазливый кусок дерьма просто сделал неудачный кавер на легенду.
– Понятно, – спокойно сказала Сара. – Мне этот вариант нравится даже больше.
– Ещё бы, – кивнул ЛаФлёр, не отрывая глаз от экрана. – Это же Боуи.
Не совсем понимая, что тут делали Сара с Орханом, я бросил на ЛаФлёра хмурый взгляд.
– Вместе веселее, – сказал он, увидев выражение моего лица. – Не волнуйся. Смотри лучше фильм, – он указал на экран, и я продолжил просмотр.
Широкий кадр. Армия Хэнка во главе с ним выходит из правой части леса на открытое зелёное поле, словно находящееся там специально для предстоящей битвы. Мгновение после с левой части кадра на поле вступили и София с остальными.
Ближний план. Хэнк замечает Софию, которую вскользь показывают вдалеке, а затем улыбается ей. Он медленно поднимает руку и издевательски машет воительнице. Взбешённая, она испускает боевой клич и бежит на врага в одиночку. Собственно говоря, именно так и следовало поступить Люку Скайуокеру в финале «Последнего джедая», но, увы, реальность не подстраивается под наши желания. Ни единое движение Софии не выдавало ни страха, ни сомнений. Заметив её смелость, парящая в воздухе лесная фея Эля и сэр Хабиль обменялись быстрыми изумлёнными взглядами, после чего их лица ожесточились и, закричав, они начали бежать вслед за Софией в замедленной съёмке.
Лицо Хэнка посетила паскудная ухмылка, а затем мы увидели его руку в огромной перчатке, поднимающуюся и сразу же резко опустившуюся вниз. Это послужило знаком армии отвратительных демонов, которые представляли собой всё плохое, что крылось в моём сердце и разуме. Демоны положили верхние лапы на землю и понеслись вперёд на высокой скорости. Их было немало, и они вызывали страх даже у меня, но София не замедлила шага.
Внезапно девушка прыгнула нечеловечески высоко, после чего, ещё будучи в воздухе, её катана загорелась ярким золотистым светом, и тогда свирепая воительница опустилась прямо в гущу демонической армии. Произошло то, чего я и ожидал – её катана испустила сильную ударную волну, уничтожая и буквально разрывая на куски всех демонов в небольшом радиусе от эпицентра.
Однако девица не остановилась на достигнутом. Она сразу же собралась с силами и, рассекая воздух своей катаной, выпустила из неё золотые молнии, поражающие целые ряды кровожадных демонов, которые моментально падали на землю обгорелыми и бездыханными. Затем София подняла свободную руку, взмахнула ею и с десяток демонов взлетели в воздух словно игрушки, отвратительно быстро покручиваясь на месте и врезаясь на большой скорости в своих же собратьев, бегущих по земле, тем самым нанося серьёзный урон так же и им. Короче говоря, София была Чудо-женщиной с катаной вместо молота Тора и силой джедая, что, если говорить честно, выглядело довольно впечатляюще.
Следующей в схватку ворвалась Эля со своим непрактичным на вид лунообразным мечом.
Я прервался, потому что услышал шорох со стороны ЛаФлёра. Оказалось, что он жадно поедал попкорн и пил колу.
– Прости. Не хотел отвлекать, – извинительно улыбнулся ЛаФлёр. – Хочешь?
– Нет, – отмахнулся я, после чего сразу же изменил своё решение. – А вообще, да.
Мой коктейль исчез, а ЛаФлёр достал мне ещё один пакет попкорна с банкой колы прямо из ниоткуда. Забрав снеки, я поблагодарил его, и мы продолжили просмотр.
На экране красовалась Эля, крутившая своим мечом так, что он прорезал головы всем окружившим её демонам. Она с лёгкостью рассекала всех, до кого могла добраться, но видя, что врагов всё больше, встала на месте, подготовилась и завопила. Из её рта вырвалась звуковая волна, сметающая демонов с такой мощью, что на местах, где они только что стояли, осталась лишь чёрная пыльца.
Затем мы наблюдали за Хабилем, сражающимся с демонами своей невероятной силой и славной секирой. Он был чем-то средним между не столь злым, но почти таким же сильным Халком, вперемешку с благородным и ещё более габаритным Капитаном Америкой в броне Горы.
Правая бровь Хэнка взмыла вверх, но не от удивления, а лишь из чистого презрения. Он мгновенно сорвал с себя чёрный плащ и оказалось, что на нём так же была боевая броня из какого-то тёмного железа. Огромная металлическая перчатка с одним единственным чёрным кристаллом, инкрустированном в центре тыльной стороны его руки, засияла в лучах светящего солнца. Однако Хэнк ничего не предпринимал, словно бы выжидая нужный момент.
Битва продолжалась ещё какое-то время, однако полчища Хэнка и не думали преуменьшаться в количестве. Напротив, их численность росла. Камера вновь вернулась к антагонисту фильма и показала, что каждый раз, когда Хэнк щёлкал пальцами из леса, выходило ещё больше демонов, нетерпеливо рвущихся в бой. Паскудная ухмылка не покидала его лица, и он будто бы точно знал, что победит.
«София, сколько ещё ты будешь упрямиться? У нас ведь общая боль» – подумал Хэнк и мы услышали его мысли за кадром.
– Ты моя боль! – закричала в ответ София, слыша мысли Хэнка и находясь практически в нескольких метрах от него самого.
Боуи начал медленно затихать. Громкость песни словно кто-то понемногу понижал. Ещё несколько мгновений София грациозными движениями вырезала окружающих её демонов своей золотистой катаной и неторопливо пробиралась сквозь эту тьму к Хэнку.
– София! – крикнула издалека Эля, которую зажимали со всех сторон. – Не подходи так близко!
– Подожди нас! – завопил бедный Хабиль, с трудом отбивающийся от накидывающихся на него, словно стая волков, демонов, желающих повалить гиганта.
Однако София не послушала их. На фоне заиграли на пианино. Пела женщина.
– Paloma Faith – «Never tear us apart», – объявил ЛаФлёр с полным ртом попкорна.
Камера показала лицо Хэнка, которому словно было грустно наблюдать за тем, как к нему подбирается София. Он выглядел так, будто его душу заживо съедала вина. Хэнк закрыл глаза и, пока на фоне были слышны боевые вопли Софии, становившиеся всё громче и громче, тихо сказал следующее:
– Жизнь – Палач мой; я всегда буду нуждаться в большем. Она покоит меня в мерклых заведениях и водит меня к шумным проспектам, калечит душу мою, направляет меня на стези пустоты без какого-либо смысла. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что я слеп к нему; моя рюмка и моя пачка – они успокаивают меня. Жизнь уготовила предо мною страдания, в виду несбыточных мечтаний моих; помутнила несправедливостью разум мой, чаша терпения моя преисполнена. Так, боль и уныние да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду на шаре земном не так уж и долго.
Как раз тогда, когда он закончил говорить, София выпрыгнула из армии демонов, целясь острием катаны прямо в Хэнка. Мы видели их обоих со стороны в замедленной съёмке. Она направляла катану прямо в его сердце, однако он был спокоен и непоколебим. И хоть это и не была та тупая сцена из третьей серии последнего сезона «Игры Престолов», прямо тогда, когда катана была уже очень близка к телу Хэнка, он вдруг резко отошёл влево и правой рукой поймал Софию за шею как раз в тот момент, когда перестало играть пианино и в ход пошла электрогитара, взявшая пару тяжёлых аккордов.
София забарахталась от силы внезапного столкновения, и катана выпала из её рук. Она сразу же обхватила металлическую перчатку обеими руками, пытаясь вырваться и уберечь свою хрупкую шею, но тщетно.
Мы видели, как кричала лестная фея, всё ещё сдерживающая натиск демонов, но неспособная даже близко подобраться к своей союзнице. Она звала Софию, но мы, зрители, слышали лишь музыку. Хабиль тоже кричал, но мы не слышали и его, а лишь могли прочесть по его губам слово «Нет».
– Мне жаль, крошка, – сказал Хэнк, глядя Софии прямо в глаза. По его щекам неторопливо стекали блестящие слезинки.
София в панике взглянула на землю. Там, недалеко от них лежала катана, и девушка было хотела поднять руку, чтобы призвать катану к себе, но Хэнк опередил её и одним резким движением самурайский меч вдруг оказался в его свободной руке.
Музыка резко затихла, и мы не услышали ничего, кроме короткого вздоха удивления воительницы и последовавшего за ним крика Хэнка. Ревя, он вонзил катану в самое сердце Софии, проткнув её золотистую броню и после неприятного на слух хруста, мы вновь услышали внезапные аккорды гитары. Женщина продолжила петь, а я почувствовал, как внутри меня что-то сломалось.
Во мне больше не было боли, потому что мне больше не было дела ни до чего на всём белом свете. Или, скорее, чёрном. Может, он вовсе и не был таковым, но в тот момент мне так показалось. Даже хуже, чем раньше. Гораздо хуже.
Я услышал второй вопль Хэнка с экрана, но мне было всё равно.
Это был ещё не конец.
ЛаФлёр, по-видимому, ничего не понял, и пока он жевал попкорн и наслаждался моими страданиями на экране, я осторожно вытащил из кармана джинсов две склянки, которые достал ночью с большим трудом. Я понятие не имел, что с ними делать и надеялся, что ответ придёт ко мне сам.
И он пришёл. Голос Хэнка в моей голове сказал, что склянки были не нужны. Их добыча была лишь вспомогательным элементом, дабы изменить мнение Хэнка и ослабить бедную Софию настолько, чтобы Хэнк сумел одержать над ней победу, осушив таким образом последние капли моей надежды в своём пламенном нежелании ничего не желать, и тем самым более не страдать от порывов собственного же сердца.
– Эй, ЛаФлёр, – позвал я парня.
– М? – спросил он, даже не поворачиваясь ко мне.
– Это тебе, – тихо сказал я и замахнулся со всей силы, попав ему точно в челюсть.
Началась другая песня. Что-то из Синатры и кажется «My way». Старое, неторопливое, но с душой и характером.
Всё это время мы тоже были в фильме, но его уже смотрите вы, мои дорогие друзья.
Камера передвигается откуда-то сверху, лениво перемещаясь с задней части машины к её переду, показывая всё под кривым углом. Она двигается неспешно и вскоре мы видим головы спящего Орхана и бездвижной Сары, которая казалась абсолютно не удивлённой тем, что происходило на передних сиденьях. А происходило то, что дверь ЛаФлёра и он сам в замедленной съёмке отлетали от моего кулака, который отскакивал назад от силы удара.