Последняя ночь моей убогой жизни
«Прости, София, моя непоколебимая мораль» – сказав это, Хэнк взял с собой два бокала пива и перешёл стену между ней и Дэмианом. София и Дэмиан не могли так поступать, когда сидели в моей голове, а Хэнк мог. Для него не было никаких границ. – Я что, обделил тебя вниманием?» – очаровательно спросил он, передав ей один из бокалов, который она, к моему удивлению, охотно взяла.
«Отстань, Хэнк, от тебя несёт» – ответила София, сделав большой глоток пива, после которого на её губах осталась пенка.
«От тебя вообще-то тоже, – улыбнулся Хэнк. – Иди сюда, у тебя тут пена» – и он полез щекотать девицу, пока та, смеясь, отталкивала его.
Я всё никак не мог справиться с картиной, которая была передо мной: еле улыбающееся, покрасневшее, ангельское лицо Сары, счастливый, пьяный Орхан и низкорослая смуглая Эля, искрящаяся от радости. Обе девушки явно хотели Орхана и их танец напоминал замаскированную борьбу за его внимание, пока он наслаждался, я бы даже сказал, упивался этим зрелищем. Это бесило меня сильнее, чем мне того хотелось, но я не мог отвести взгляда от Сары, так страстно двигающей частями своего изящного тела. Не буду лгать, человек я завистливый и в тот миг мне захотелось быть Орханом, захотелось быть желанным и интересным. Я хотел, чтобы хоть раз всё внимание в округе было уделено мне, однако это невозможно, когда ты всего лишь серый персонаж на заднем плане, тупо наблюдающий за происходящим.
Представьте себе кинотеатр и самый интересный фильм, который вы только видели. Всем хочется побыть на месте главных героев (если у них не рак четвертой степени или что-то в этом роде), любить, быть любимым и пережить захватывающие приключения. У некоторых жизнь действительно похожа на нечто подобное. Я же в этой картине лишь часть массовки. Незнакомец, попивающий кофе на фоне, пока главные герои занимаются чем-то интересным. Обычный зритель, жрущий попкорн. Вот я – не выхожу из зоны комфорта и не делаю абсолютно ничего.
Вскоре мне стало настолько тошно наблюдать за брачным танцем троих голубков, что я заставил себя встать. Сказав Хабилю что-то нечленораздельное насчёт свежего воздуха, я поспешно вышел из кафе, стараясь не замечать танцующих.
На улице шёл дождь, но подобная погода была в самый раз. Встав у входа и облокотившись на перила, я глубоко вздохнул и закурил. Мне никогда не забыть то, о чём я тогда думал, ибо моя душа напевала болезненно грустную мелодию, пока скользкий червь, сидящий в моей груди, сдавливал моё сердце и пытался высосать из него последние капельки счастья, которые с трудом покрывали дно. У него получалось, так как я действительно не чувствовал абсолютно ничего хотя бы отдалённо хорошего. Только завистливые, злобные и мрачные мысли.
Я не был интересным человеком, но девушкам, да и вообще всем людям в целом нравились именно такие, отчего я всегда ощущал внутри ноющее желание быть в гуще событий, постоянно пытался казаться крутым и необычным, однако даже тогда у меня не получалось отличиться, получить главную роль, побыть в шкуре героя. Даже когда рядом не было Орхана мне доставалась роль тихони, плетущегося рядом прохожего или проезжающего мимо пассажира. В некоторой степени я привык к этому, но в такие моменты, как тот, я всегда думал, что мог бы быть лучше, кем-то круче и интереснее и мне было ужасно обидно, что я не таков.
Люди могут из раза в раз повторять, что если вы захотите, то свернёте горы, пересечёте пустыни, завоюете сердце любого, но это не так. Если ты родился никчёмным, то ты таким и умрёшь. Ты можешь долго пытаться, барахтаться, как рыба на суше, пытаясь дышать, однако итог всё равно один – себя не изменить. Борись с собой, сколько захочешь, иди против собственной же природы, но тебе не добиться успеха. И поэтому ты, в конце концов, задохнёшься в попытках. Или же ты можешь быть как я и просто спокойно принять неизбежное, ожидая, пока всё это закончится.
Грань между Софией и Дэмианом внезапно разрушилась. Такое порой происходило, когда я был чересчур пьян. Они встретились на середине и начали танцевать, пока Хэнк пил и глядел на меня в упор. Вскоре он заговорил:
«Я ведь прав, Малик. Конечно, трудно назвать это трезвым мышлением, потому что я далеко не трезв, но это правда. Все те, кто всю жизнь твердят людям, что они идеальны своими недостатками, что каждый из них красив по-своему и каждый это индивидуальная неповторимая снежинка, все они не правы, а их слова – полная херня. Человек, конечно, способен чувствовать себя комфортно в своей шкуре, однако нельзя утверждать, что из-за этой уверенности в себе он автоматически становится красивым, умным или интересным. Это не так. Людям просто стоит свыкнуться с тем, что они толстые, худые, уродливые, скучные, занудные, сумасшедшие, инвалиды, азербайджанцы (с последним лучше свыкнуться поскорее) и всё прочее. Я не говорю, что все эти люди не найдут счастья – найдутся те, кому будет приятно быть с ними, но и у этих индивидуумов будут свои заморочки. Ботанику не быть с королевой бала. Так уж устроен этот мир. Да, он несправедлив, но никто и не обещал нам непредвзятости. Если ты всегда на вторых ролях, то тебе достанется такая же девушка или парень. Прими, смирись и живи с этим. Почему ты думаешь, я столько пью? Это всего лишь хороший способ примирения с собой, с жизнью и её несправедливостью. Есть, правда, одна возможность выбраться из всего этого дерьма, дабы перейти на самый высокий уровень. Пусть ты даже самый тупой, уродливый и скучный сукин сын на свете – если у тебя появятся бабки, ты почти точно сможешь заполучить королеву бала и это будет так же естественно, как если бы ты был крутым красавцем с накаченным телом, шелковистыми волосами, ездящим на байке или кабриолете с открытым верхом. Однако тебе, Малик, далеко до таких денег и всегда было, так что не рыпайся. Каждый может изменить свою внешность или образ, но сущность остаётся, сколько себя не меняй» – закончив Хэнк, а точнее я потушил сигарету и уже собрался уходить, как вдруг мне послышались восторженные крики из паба.
Чёртово любопытство побороло желание смыться, и я вошёл обратно внутрь. Зря я так поступил, ибо то, что я увидел, застряло в моей голове, словно назойливая песня, периодически всплывающая в разуме, словно говно в испорченном унитазе. Это была абсолютно обычная сцена, но именно подтекст, скрывающийся за ней, и был причиной моей боли. Произошло вот что: Сара целовалась с Орханом, а все люди в пабе аплодировали им.
Шатающимся шагом и вежливо прошмыгивая через толпу, я подошёл к Хабилю, который так же, как и все, радовался происходящему.
– Что случилось? – спросил я.
– Орхан танцевал с девочками, потом Эля отошла покурить, и ребята зажигали вдвоём. Потом Орхан попросил вырубить музыку, сказал небольшую речь о Саре, вытащил из кармана шкатулку с дорогим ожерельем, сказал, что любит её и подарил ей.
Эльвира, наблюдающая за происходящем со стороны, вдруг стремительно покинула паб.
Орхан выпустил Сару из объятий и громко крикнул:
– За Сару! – все дружно подняли бокалы и выпили. – Поаплодируйте моей девочке – ей сегодня двадцать три! – закричал Орхан, указывая на Сару и люди послушно захлопали, поддерживая тупого засранца. – Спасибо всем! – он взял Сару за руку и сказал ей что-то, после чего они синхронно поклонились. Покрасневшая до невозможности от танцев и внимания публики, Сара поневоле улыбалась, но зная её достаточно хорошо, мне показалось, что ей было неприятно быть на виду всех этих людей.
Возможно, я был предвзят, но в тот миг я ненавидел Орхана так сильно, что мне хотелось встать и ударить его со всей силы бокалом, стоящим передо мной на столе, но я не сделал этого, потому что человек я слабый и безвольный. Логикой я понимал, что ничего плохого не случилось, но происходящее всё равно действовало мне на нервы. И только потому, что у меня никогда не было и не будет достаточно денег, чтобы делать кому-либо подобные подарки. Если размышлять объективно, то Орхан был нормальным, если не хорошим парнем, но я вовсе не мыслил подобным образом. Я ненавидел его из чистой зависти и от этого мне на душе стало лишь противнее.
«Сара наверняка полюбит Орхана даже сильнее за это глупое ожерелье, – сказал Дэмиан, попивая пиво. – Девушкам нравится, когда парни обращаются с ними, как с дерьмом, но периодически проявляют неожиданную заботу. Небось, она даже и не подозревала, что он сделает ей подарок, а теперь сто пудово тает изнутри. Ты, Малик, слишком беден и добр для неё. Хотя, в общем, я бы не назвал тебя порядочным человеком, учитывая то, как сильно ты ненавидишь своего друга. Вкратце, ты просто жалок»
Пока остальные закружились в новом танце и затерялись в толпе, я оставил Натигу деньги за выпитое и солгал, что мне нужно вставать пораньше.
В среду Эля не пришла, потому что ей наверняка было стыдно за слегка откровенное проявление эмоций, и она всячески оправдывала все остальные разы, когда не приходила, ссылаясь на уроки и прочую чушь. Мне же пришлось появиться, чтобы никто ничего не заподозрил.
Что ж, так и не остановив «Армию 12-и обезьян» мы возвращаемся в настоящее, где я сломя голову иду за вторым противоречием, которое уже сидело у меня в печёнках. ЛаФлёра же ждал сюрприз в образе моей ноги у него в заднице за то, что он заставил меня пережить этот вторник заново.
«Я в очередной раз собрался стать героем, и скорее всего я, как и всегда, потерплю провал. Но, эй… я хотя бы попытаюсь» – думал я.
Кстати, помните, Сара опоздала в среду? Она просто поздно вышла из дома. Никакой предыстории. Это я так – хотел добавить интриги.
Глава 16 – 4:32
Вслушиваться в звуки помогало отвлечься. Барабанящий по асфальту и по мне дождь, звуки обуви по мокрой улице, редко проезжающие мимо машины, дуновение ветра, шаги, следующие за мной в бар «Шотс» и отголоски разговоров прохожих помогали ненадолго заглушить голоса в собственной голове.
Я предвкушал конечную встречу с ЛаФлёром, как люди предвкушают начало летних каникул или очередной фильм от «Марвел». Мне хотелось увидеть его ухмыляющееся лицо, улыбнуться и врезать уроду что есть мочи. Мне так понравилась картина, в которой он лежит на полу с окровавленным лицом и ноет от боли, что я поймал себя на том, что улыбался.
«Отлично, теперь ты ещё и садист» – мысленно заметил Дэмиан.
«Не до тебя» – ответил я и сжал кулаки.
«Охренеть! – саркастично сказал Дэмиан. – Малик сжимает свои маленькие кулачки. Интересно, кому сегодня будет бобо? Пожалуй, поставлю-ка я десятку на ЛаФлёра» – заявил Дэмиан, вытащив десять долларов из своего халата.
«Принимается» – ответил Хэнк в традиционной зелёной кепке дилера, после чего забрал купюру, сконцентрировано считая деньги с сигаретой во рту. Облизав палец, сволочь ещё и подмигнул мне, продолжая играть с купюрами.
Итак, я упрямо шёл по улице без своей куртки, которую напрочь отказался забрать у Сары. Моя влажная спина была согнута, намокшие плечи расправлены, а кулаки сжаты от сильного напряжения. Я шагал вперёд и услышал позади голос проснувшегося Натига:
– Сара, а куда мы идём? – неуверенно спросил он.
– В «Шотс», чтобы найти Орхана с Хабилем. Почему ты так напился, дубина?
– Не знаю…
– Что ты помнишь?
– Всё довольно расплывчато, но мне кажется, что мы с Экзюпери сильно избили кого-то… не помню, что это было за место… Там был Малик с какими-то женщинами… а после мы пошли в «Амбреллу» и мне было грустно. Из-за этого я много выпил, а потом, кажется, пошёл в туалет и всё. Больше я ничего не помню. Чёрт… как же болит голова… – сонно ответил Натиг.
Стоит говорить, что без куртки на улице было адски холодно и что мне не хотелось никуда переться, или это и так понятно?
Вскоре я увидел вывеску бара «Shots! Shots! Shots!» во всей её неоновой красе. Она мерцала сине-фиолетовым пламенем, чем по какой-то причине рассердила меня ещё сильнее. Тут были чёрные мраморные ступени, ведущие вниз, будто то был спуск в анальное отверстие самого Сатаны и я, не раздумывая залез в прямую кишку Дьявола, как ни в чём не бывало. Судя по грохоту и мату, все остальные, включая трёхметрового робота, слишком высокого для этого места, последовали за мной.
Бар «Шотс» был довольно просторным местом с тёмными кожаными креслами, диванами и низкими столами, где люди обычно предпочитали сидеть за длиннющей стеклянной барной стойкой. Внутри горели лампы того же цвета, что и на входе, отчего все посетители казались Мистерами Мисиксами («Посмотрите на меня!») или же смурфиками – отсылок тут на всех хватит.
Барменом в этом баре был засранец по имени Малик (знаю, очень иронично), который ставил самую назойливую и непопулярную музыку на всем белом свете и наслаждался ею в одиночку. Желания клиентов были ему по барабану, так как чуваку хотелось доставлять удовольствие лишь себе, отчего я уже давным-давно решил, что он крайне хорош в постели.
Несмотря на внешнюю схожесть с бомжом, живущим у вас за домом, Малик был о себе очень высокого мнения. Он всегда вёл себя как заносчивый кретин. Попросишь у него что-нибудь выпить, а он улыбнётся тебе так, будто у тебя синдром Дауна и ты очень особенный маленький человечек, после чего будет дальше просиживать задницу и переписываться на своём еле работающем десятилетнем мобильнике. Пройдёт десять минут, ты повторишь заказ и на этот раз он посмотрит на тебя так, будто ты оскорбил честь его матери, сделает лицо, словно ему вдруг захотелось хорошенько просраться, а потом, хоть и с огромным одолжением, всё же сорвётся с места. У меня не было дикого желания лицезреть его убогую рожу, но, как вы помните, мне вообще не особо хотелось делать что-либо помимо возлежания на диване, выступая в роли роженицы.
Зайдя внутрь, я сразу же начал вглядываться в посетителей, но не увидел абсолютно ничего нового – снова люди с пьяными физиономиями в клоунских костюмах. Сейчас это раздражало меня даже больше, чем раньше.
Не разглядев среди людей высокого, заметного с первого взгляда Орхана и даже ещё большего красавчика ЛаФлёра, я громко выругался. Покачав головой, я подумал, что будь я в мультике, из моих ушей точно бы шёл дым. Нужно было искать второе противоречие, но я не знал, как и где. Окончательно пав духом, я монотонно подошёл к стойке и уселся на неудобный высокий стул с низкой спинкой около какого-то длинноволосого качка.
– Ух ты, – с энтузиазмом произнёс качок. – Ты то, что тут забыл, друг? – голос был мне знаком. Я машинально повернулся и, увидев маленькие глазки и щетину, узнал в нём своего ранее толстого друга. Хоть и с трудом.
– Привет, Хабиль, – устало сказал я и протянул руку, которую тот с радостью крепко пожал и улыбнулся мне своей коронной улыбкой понимающего добряка. – А ты, я вижу, времени зря не терял.
– Согласись – круто. Ребята! Вы тоже тут! А ты куда запропастился? – спросил он Натига.
– Спасал наши задницы, – ответил я, не оборачиваясь в сторону Сары и тупо вглядываясь в зеркало напротив себя, на котором стояли полки с бутылками. Оно немного искажало лица всех присутствующих, отчего Сара казалась грустнее, Натиг пьянее, Хабиль ещё мускулистее, а я ещё более уставшим.
– А! Привет-привет, Малик, – бармен Малик думал, что называть меня по имени каждый раз, учитывая обстоятельства – это дико смешно.
– Привет, – сухо ответил я, нетерпеливо поворачиваясь к Хабилю. – Слушай, где ЛаФлёр?
– Не знаю, чувак. Когда мы пришли, Орхан встретил тут своих знакомых. Я отошёл навестить сортир, а когда вышел, они с ЛаФлёром и остальными уже ушли, ничего не сказав мне, – с досадой пояснил Хабиль. – Кажется, они уехали на машине.
– Вот и всё, Малик, – начал Дэмиан. – ЛаФлёр обманул нас и твой гениальный план накрылся медным тазом. Стоило бы это отметить.
– Поддерживаю эту идею, – сказал Хэнк.
– Нет, Малик, только не это. Умоляю тебя, – взмолилась София.
– Прости, Софи, – ответил я и рукой подозвал Малика.
Бывают в жизни моменты, когда вы просто хотите послать всех и вся на хрен. Мол, зачем мне всё это? За что? Чем я заслужил такое наказание? Разве я был настолько плохим человеком? Почему вселенная решила обмакнуть меня лицом в дерьмо, словно картошку фри в соус барбекю? Вот когда появляется это чувство полного безразличия, а также желание послать всех и вся высекать ледяные скульптуры в Аду, тогда вы и готовы напиться.
– Да? – несколько агрессивно спросил бармен.
– Вы ещё подаёте три водки за четыре маната?
– Ага.
– Неси. Вместе с бокалом пива, – сказал я и положил руку под челюсть в полной безнадеге.
– И это твой грандиозный план? Напиться?! А как же второе противоречие? – София традиционно скрестила руки, стоя около меня, пока Хабиль непонимающим взглядом смотрел на неё, Хэнка и Дэмиана.
– Я не знаю где искать ни второе противоречие, ни ЛаФлёра, да и если честно мне как-то всё равно, – мою злобу и гнев словно рукой сняло. Мне было не до второго противоречия, не до ЛаФлёра, не до Сары и уж точно не до всех остальных. Часы показывали 4:32. Самое время напиться. Что такого особенного в 4:32? Ничего. Просто порой, чтобы нажраться, любое время может вмиг стать идеальным.
Затем, уже в который раз за эту ночь, произошло ставшее обычаем знакомство моих личностей с моим другом, которого они знали так же хорошо, как и я, но вынужденно врали, чтобы никто не задавал тысячу вопросов, пытаясь понять, как всё это работает. Вы знаете рутину, так что не буду утомлять вас подробностями.
– Чувак, я даже понятия не имел, что у тебя такая большая семья, – Хабиль был в восторге от всего происходящего.
– Я тоже, – съязвил я.
– Может, пересядем за стол? А то нас что-то многовато.
– Как скажешь, – безразлично ответил я, вставая из-за барной стойки.
– А в кого ты одет? – спросил Хабиль, разглядывая мою грязную мокрую одежду с пятнами засохшей крови, пока мы все шли к пустому столу.
– В долбоёба, – ответил я, подрагивая от холода. – А ты, я так понимаю… – только сейчас я как следует присмотрелся к Хабилю и заметил не только то, что он был невероятно красив и накачен, но ещё и то, что его длинные волосы были закрыты в хвост, а на мускулистом теле виднелся свисающий с него из-за большого размера тёмно-бежевый комбинезон с вышитым символом «Дхарма» с левой стороны груди, а также вышитое снизу имя. – Херли из «Lost»-а?
– Угадал, друг, – он радостно закивал.
– Прежнему Хабилю костюм бы шёл больше, – честно отметил я.
– Малик, – позвала меня Сара, когда мы все садились на маленькие диванчики, окружающие низкий, большой стеклянный стол.
– М-м? – я всё ещё не смотрел в её сторону и лишь немного повернул голову влево, туда, где она стояла.
– Ты собираешься пить?
– Да.
– Хорошо. Я тоже выпью. Кстати, вот, – она вернула мне куртку и уселась рядом, слева. – Спасибо.
– Не за что. Малик! – окликнул я бармена, который сразу же состроил мне недовольную рожу. – Добавь ещё шесть рюмок.
Настала неловкая тишина, однако Сара поспешила её прервать.
– Послушай, почему ты так разозлился? Честно, Орхан ведь не сделал ничего плохого. Скажи ему, Хабиль, – Сара смотрела на меня в упор, но я продолжал игнорировать её взгляд и всматривался в стеклянный стол так, будто узрел в нём смысл жизни.
– Прости, конечно, но Орхан действительно вёл себя паршиво. Не стоило ему так на тебя наезжать – особенно на людях, – ответил Хабиль, хлебнув пива.
– Он ведь не хотел! Просто… просто… он выпил, и это я его спровоцировала, – защищала засранца Сара.
– Мы все пьём, Сара. Ты когда-нибудь видела, чтобы я так себя вел? – спросил я, после чего она замолчала и перестала смирять меня своими большими серыми глазищами.
– А чё ты сегодня не пришёл? – поинтересовался Хабиль.
– Не хотелось. Сколько можно пить? – я понял всю иронию сказанных мною слов только когда последние из них успели покинуть мой рот.
– Я тоже не особо люблю это дело, но что поделаешь? Иногда, чтобы не остаться одному, нужно делать то, что нравится другим.
– Наверное, – я пожал плечами. – Малик! Где пиво? – громко спросил я бармена, пока тот ковырялся в жопе. Малик взглянул на меня ранее описанным взглядом, встал, взял пустой бокал, наполнил его, подошёл к нашему столу и поставил пиво передо мной так, словно он только что вырезал и отдал мне часть своей гордости.
Знаете, кого я ненавижу? Людей, которые не хотят выполнять свою работу или делают её через жопу. Если тебе не импонирует сие занятие, будь так добр, уволься и уйди на хрен с глаз долой. Никто ведь не заставляет тебя работать именно тут. В мире полно других возможностей. А раз уж ты всё-таки решился, то бога ради, умерь свои никчёмные эмоции, заткнись и делай свою работу как подобает.
Работай я официантом или барменом, мне было бы насрать на собственные желания и настроения, что я в принципе и делал, работая графическим дизайнером. Нужно сменить дизайн? Ладно, будет сделано. Я же не говорю, что ему обязательно нужно улыбаться и лезть в задницу клиентам. Достаточно просто быть вежливым и делать то, о чём тебя просят, когда тебя об этом просят. Вот и всё.
Этот ублюдок Малик делал свою работу так, будто его заставляли делать всё это шантажом, и не выполни он работу, его мать и сестру изнасиловали бы шесть негров. Почему я был обязан думать о чувствах бармена, приходя в чёртов бар, мол, не разозлит ли этого господина мой заказ? Это ведь всё-таки бар, а не мечеть.
Взяв пиво, я вновь осмотрелся. Тут было не так много людей, как в «Амбрелле» или «Чизе» и большинство казались выпившими, сонными и грустными. Только мы – семеро идиотов, сидели за столиком и были готовы выпивать так, словно ночь была ещё молода. У входа стоял Экзюпери, неподвижно наблюдая за всем происходящим. Поймав на себе мой взгляд, он с энтузиазмом помахал мне своей огромной жестяной рукой размером с большую сковороду. Это заставило меня улыбнуться, и я вяло помахал ему в ответ.
– Я будто в хреновой версии фильма «Клуб “Завтрак”», – тихо сказал я.
– Есть такое, – улыбнулся Хабиль.
Я решил переложить куртку, лежавшую у меня на коленях, и почувствовал в ней незнакомый предмет.
– Передай Натигу, – я вынул из кармана куртки солнечные очки Натига, которые положил туда, когда мы выходили из «Амбреллы» и отдал их Саре, которая в свою очередь передала их владельцу.
– Спасибо, Малик, – послышался поникший голос Натига. – Кстати, прости за нос.
– Я заслужил. Как-никак твоя страница была моей идеей, – ответил я, тяжело вздыхая.
– И всё же я рад, что ты поделился ею со мной, – Натиг выпятил вперёд свою квадратную грудь. – Я и понятия не имел, насколько прогнила эта нация, а страничка раскрыла мне глаза.
– Забудь уже, – я махнул рукой.
– Думаете, Орхан на меня злится? – неуместно спросила Сара, витающая в своих мыслях.
– Не знаю, подруга. Орал он громко, – ответил Хабиль.
– По-твоему, он прав? Я слишком давлю на него?
– Ой, я не хочу в это вмешиваться.
– От вас, парней, никакого проку, – Сара скривила губы. – София, может ты скажешь?
– Не думаю, что это хорошая идея…
– Сейчас я тебе всё расскажу, – и Сара поведала ей не только о сегодняшней ссоре двух голубков, но также чуть ли не всю историю их отношений.
– Эй, Малик, как там с водкой? – я больше не мог слушать всё это на трезвую голову. – Ты её там что, сам из зерна гонишь?
Бармен сделал ещё более оскорблённое лицо, чем раньше, резко встал, взял рюмки и начал медленно наполнять их одну за другой.
– …а потом мы наорали друг на друга, и я вышла из паба, – наконец, закончила Сара.
– Ясно, – София всё это время делала вид, что увлечённо слушает.
– Ну? Так что думаешь? Я давлю на него?
– Честно говоря, мне кажется, что вы не особо подходите друг другу, – Софи старалась звучать мягче, но вышло всё равно как-то не очень. – Прости.
– Но я ведь люблю его.
– Любовь – это ещё не всё, – ответила София. – Отношения должны нести в себе также стабильность, понимание и ещё целый ряд других немаловажных качеств.
– Ну и какого тебе быть качком? – параллельно спросил Хэнк экс-толстяка.
– Потрясающе! Я совсем другой человек. Чувствую себя, наверное, раз в десять сильнее, ловчее и выносливее. Двигаться и даже просто дышать стало очень легко, – засиял Хабиль.
– Могу себе представить. А в чём подвох твоего желания?
– Хэнк? – София повернулась к нему. – Это невежливо!
– Не отвлекайся от своих нравоучений, – ответил ей Хэнк.
– Ничего, – заверил рыжую мой товарищ. – Дело в том, что ментально я всё ещё толстяк, – на его лице показалась грустная улыбка.
– Ааа, – понимающе закивал Хэнк. – Не уверен в себе?
– Ага.
– Почему мы просто не можем быть счастливы, как все остальные пары? – не унималась Сара, беря Софию за руку. – Как нам добиться того, о чём ты там говорила?
– Не думаю, что из меня хорошая советчица, – ответила Софи.
– Я тому свидетель, – вставил Дэмиан.
– Заткнись, – грубо ответила ему София, из-за чего все странно поглядели на неё, но рыжая быстро скрыла злобу за фальшивой улыбкой, после чего снова посмотрела на Сару. – Главное быть честными друг с другом. Возможно, что ты всё же давишь на Орхана, но это вовсе не значит, что ты должна держать своё недовольство в себе. Просто… можно было бы высказать ему всё это помягче.