Зеленое кольцо

Вожжин(останавливается). К Анне… что? К Анне Дмитриевне? Что?

Дядя Мика. Ну, ты забыл про Анну Дмитриевну, вижу. Я и хотел напомнить.

Вожжин. Забыл… Нет. Ну, да, забыл… Я…

Дядя Мика. Вот то-то же. Этот вопрос выясни. Финочка – неизвестность. Вдруг возмутится: стоит ли менять мамочку со Свиридовым на папочку со вдовой Лебедевой?

Вожжин. Как ты… Как ты груб, Мика. Как ты можешь… У меня вся душа дрожит, а ты…

Дядя Мика. Дрожит или не дрожит – факт остается. Я тебе никаких советов не даю, просто указываю на факт, чтобы ты его увидел.

Вожжин. Не беспокойся, вижу, понял. Анна Дмитриевна…

Дядя Мика. Ну, что ж ты остановился?

Вожжин(решительно). С Анной Дмитриевной я порву.

Дядя Мика. Вот как!

Вожжин. Да, так. Ты прав; девочка, переезжая ко мне, должна войти в чистую жизнь. Все для нее, обо мне не толк. Да и что же Анна Дмитриевна? Я человек простой. Она хорошая, добрая, нежная, оба мы были одиноки… Понятное дело. И какая тут параллель со Свиридовым, нашел тоже!

Дядя Мика. Тем удивительнее, что ты так скоро решаешь с этой доброй, нежной женщиной: пожалуйте, ищите себе квартиру на другой улице, я желаю чистоты и более не одинок. За что же это?

Вожжин. Мика! Дружба дружбой, но смотри, издеваться я над собой не позволю!

Дядя Мика(пожимая плечами). Как глупо!

Вожжин. Да она сама первая поймет! Если она меня любит, она должна понять!

Дядя Мика. Если любит, так чтобы убиралась вон?

Вожжин. Все равно, все равно, я должен, я так решаю! Соня будет жить со мной, и никто, ни ты со своими злыми улыбками, ни Анна Дмитриевна, – никто не заставит меня изменить это: слишком все ясно и просто!

Дядя Мика. Так ли просто? И не кипятись очень, скорее остынешь.

Вожжин(садясь в кресло, тихо и беспомощно). Ах, Мика, я человек простой, просто и хочу понимать. Слабый я, что ж, правда; а ты видишь – ну и помог бы. Поддержал.

Дядя Мика. Мне, Ипполитушка, все равно. Я наблюдатель, советов не даю. Посмотрю, что будет.

Вожжин. Да, вот ты какой. Холодно с тобой, Мика.

Дядя Мика. Брось сантиментальности. И не кричи о своих решениях. Поверь, девочка твоя умнее тебя. И если что будет – так будет как она захочет, а вовсе не как ты.

Вожжин(вскакивая). Довольно! И чего я с тобой? Мое дело, моя дочь, мое и решение. Привык уж на тебя не обижаться. Что надо, то и сделаю. (Уходит.)

Дядя Мика(вслед, со скучающим видом). Как глупо! Как глупо! И как ты наивен!

Действие второе

Кабинет дяди Мики, громадная комната, стены все сплошь в книжных шкафах. У окон, справа, письменный стол и турецкий диван, у левой стены, в уголку, пианино. В обыкновенное время комната должна казаться очень пустой, как библиотечная зала. Теперь середину ее занимают стулья, разные, собранные, очевидно, со всей квартиры, поставленные кругом. На стульях сидят подростки, юноши и девочки. Некоторые в гимназической форме, в блузах, девочки в полукоротких платьях, с косами; но есть и более взрослого вида. Один мальчик лет 16, Петя, в старом пиджачке. Борис, юноша совсем взрослый, в рабочей блузе. Лида, вид детский, серьезный, около 14 лет. Гимназистка Руся, тонкая, бойкая, в черном передничке, с короткой и толстой рыжей косой, на висках волосы сильно кудрявятся. В центре стоит маленький столик, за которым сидит Нике, брат Руси (председатель собрания) и большой черный гимназист, Валерьян (делал доклад). Сережа сбоку, у письменного стола, перед ним бумаги, записывает. На турецком диване, в стороне, дядя Мика. Около дивана, тоже немного в стороне, на стуле, Финочка. Она без шляпы, но с муфтой. Катя и Маруся, – сестры, Володя Рамзин, Вулич, Вера, Андрей и другие. Сидят свободно, некоторые с записными книжечками. Слышны голоса.

Валерьян(кончая) …так я вот только и говорю: тут есть соответствие эпох.

Лида. А я возражала и опять говорю, если искать повторных волн, то 61-й, 63-й годы более соответствуют…

Володя. Идентичности нет, выводы же о соответственности произвольны…

Вера. Данный вопрос – деталь, и мы слишком мало изучили картину эпохи, чтобы…

Петя(басом). Какие эпохи! По десятилетиям, и того меньше, считаем…

Нике(председатель). Погодите, постойте! Этак мы спутаемся. Кто еще что знает насчет Валерьянова доклада? Насчет Грановского и Гегеля? Все сказали? Хорошо. Так теперь я скажу два слова, а потом можно к личным делам перейти. Я скажу, что напрасно мы спорим, нам надо учиться, а времени и так ужасно мало. Для того мы и разделяем между собою разные вопросы, чтобы каждый внимательнее изучил и другим рассказывал. Нам, главное, знать подробнее обо всем, что было, а остальное уже после, само придет. Согласны?

Голоса. Согласны! – Конечно! – Но пусть Валерьян не делает выводов! – Конечно, надо знать поскорее. – Да как же не спорить? – Нет, нет, объективности нельзя же достигнуть… – Нет, правда, нам и без того некогда…

Нике. Хорошо, хорошо! Спорить будем, когда личная беседа. Вот хоть сейчас. Сережа, ты в протокол споры не записывай, а только дополнения и пояснения.

Сережа. Ну да, сегодня я только Володю и Андрея занес, насчет Гегеля, да Марусю, об окружении Грановского.

Дядя Мика. Нельзя ли мне частное заявление?

Нике. Пожалуйста, дядя Мика. Мы ведь теперь к свободной беседе переходим. Но только все же по порядку.

Дядя Мика. Я вот что хотел, господа. Сегодня здесь, кроме меня, хотя и не члена Общества Зеленого Кольца, но постоянного гостя его собраний, присутствует еще один посторонний человек: Финочка Вожжина. Она пришла случайно, к своему отцу, которого не застала, и я взял на себя смелость просить вас о дозволении…

Нике и Руся. Да, да! Мы очень рады были…

Дядя Мика. Многие из вас с ней уже знакомы, видались за эти две недели ее пребывания здесь…

Руся. Да конечно же! Я была убеждена, что она войдет в Зеленое Кольцо! Даже если и не останется тут. У нас много членов в провинции.

Нике. Подожди. Дядя Мика, вы знаете, что вступающий член должен ответить на некоторые вопросы и затем быть осведомленным…

Дядя Мика. Вот к осведомлению-то я и веду. Вас много, начинается беседа, в беседе вы могли бы коснуться того, что пояснит для вновь вступающей главные задачи и… ну смысл, что ли, вашего Зеленого Кольца.

Финочка. Можно, я сама скажу? Да, я случайно, мне ничего не говорили об обществе, но я почему-то не удивляюсь. Как будто так и должно быть, и без этого нельзя. Очень хочу быть с вами, хотя многого не знаю. Даже совсем ничего не знаю, и по вопросам, о которых здесь говорили, ничего еще не читала. Там, в Саратове, у меня сначала были подруги, знакомые, но в самое-то последнее время я не могла… То есть совсем отстала…

Нике(кивая головой). Ну да, у вас тяжелое семейное положение. Это очень мешает. Трудно, если один среди старых и не с кем посоветоваться. Но за то и это дает известные знания. В особом порядке, тоже необходимом Опытном. То есть я говорю про острые столкновения с миром старых.

Руся. Мы должны нашу жизнь и наши отношения к старым сами решать, сами разумно вести.

Петя(басом). У многих положения тяжелые, по-разному. Даже как бы безвыходные. Кто в гимназиях и с родителями интеллигентными – что ни говори, легче.

Руся. Вздор, вздор! Вы, Петя, зато уже на своих ногах, вам ничего силой не навязывают, вам не надо выкручиваться. Работы много в переплетной, да я бы рада. И у всех у нас по горло работы, время не ждет.

Володя. Так жизнь перековеркали, что вот ни за что на свои ноги вовремя не стать! Нам уж скоро совсем пора, люди же теперь скорее растут, а поди-ка, стань! На чужой счет живем. Вывертывайся, как знаешь. А женщинам еще труднее. Хоть замуж выходи.

Сережа. Это ничего, ничего! То есть плохо, конечно, а только надо с данным считаться, с настоящим, для будущего-то. Считаться так, чтобы пользоваться, пока нельзя иначе. Выбирать нужное. Ну, чтобы замуж – это надо очень большую силу. И случай особенный, иначе совсем на ноги не станешь. Хотя прежде, в 60-х годах, вы знаете, бывало: выходили барышни замуж нарочно, чтобы ехать учиться. Это вроде же. Но я говорю только, что надо считаться и выкручиваться, и это ничего, худого никому не будет.