Маков цвет

Попадья. Наталья Петровна, бесценная, до свидания. Завтра у обедни будете? А то я скажу батюше подождать.

Наталья Петровна. Нет, матушка, вы нас не ждите.

Арсений Ильич. Да мы, может быть, завтра и совсем уедем. Ведь не ждать же, в самом деле, чтоб нас подожгли. Поедем в Петербург, сдадим квартиру да и махнем за границу.

Бланк. Правда, вам следует уехать. Чем скорее, тем лучше. Совершенно вам теперь в России делать нечего.

Арсений Ильич. Совершенно нечего, совершенно. Довольно, натерпелись. В чужом пиру похмелье.

Бланк. Конечно, конечно. Соберитесь-ка поскорее да и уезжайте.

Привалов. А зарево-то уменьшается. Ну, матушка, я ваш, весь ваш. (Наталье Петровне). Если впрямь уезжать надумаете, дайте знать. Я зайду. Может, указания какие дадите, ведь вы, как-никак, а попечительница.

Попадья. Наталья Петровна, непременно дайте знать. Мы с батюшей проститься приедем. До свидания, милая.

Все идут провожать уезжающих, кроме Бланка и Сони.

Арсений Ильич(уходя). Да уж если уезжать, так действительно скорее, как можно скорее.

Явление тринадцатое

Бланк и Соня.

Бланк. Ну вот, это даже к лучшему. Старики уедут, отдохнут, успокоятся. А нам и свободнее будет, да и выяснится все скорее. Ты скажешь им, что ты… моя жена. На мой взгляд, давно надо было сказать.

Соня. Да. Видишь ли… Я, конечно, скажу им все… Но я, вероятно, уеду с ними.

Бланк. Соня, ты опять давешний разговор, что ли, хочешь поднимать? Поверь, я очень серьезно отнесся к тому, что ты 424 говорила, но только все же у тебя много истерики, настро ения… Уныние, совсем тебя недостойное.

Соня. Нет, милый мой. Я не хочу разговоров. Зачем? Подумала одна: худо ли, хорошо ли, а свое про себя поняла – ну и довольно. Правда, я хотела что-то тебе высказать – всегда ведь рвешься высказаться… близкому, каким ты мне казался. Не сумела этого – ну и не надо. Я покорилась. Я вот только и хотела сказать тебе, что уеду.

Бланк. Да что ты, Соня? Чему ты покорилась? Я отлично тебя понял и понимаю. Я чувствую твое уныние, твое отчаяние. И сам через это проходил. Ты ищешь оправдания, искупления, жаждешь себя в жертву принести. Это святое чувство, но оно слабость. Тут есть замаскированный эгоизм…

Соня. Может быть. Я тебе уже сказала, я не хочу разговаривать, спорить. У каждого из нас своя правда. Но моя – моя, и я с этим ничего не могу поделать. Ты вот все об унынии. Видишь, как ты меня не знаешь! О, я не унылая. Я могу мучиться, ошибаться, колебаться, возвращаться – я еще и теперь не знаю, окончательно ли я повернула с моего перепутья, не затуманит ли опять жизнь, но одно знаю: в унынии, в однообразном отчаянии жизнь моя никогда не влачилась, и никогда я ее влачить не буду.

Бланк. Ведь не хочешь же ты сказать, что ты… по ошибке со мной сблизилась? Мы полюбили друг друга сознательной любовью… А если так, то зачем же ты хочешь меня покинуть?

Соня. О, я понимаю, что я делаю. Я ни в чем не раскаиваюсь… но ведь это еще не значит, что сближение наше не было ошибкой. Послушай: такое сближение, как наше, вот когда люди становятся мужем и женою или любовниками, – это или так велико и важно, так безмерно важно, что всей важности ты даже и не понимаешь, да и редкие понимают… или же это совершенное ничто, совсем ничто. Сошлись – и не сошлись. Сошлись – и не увидели друг друга. И вот, когда сошлись – и не увидели, это, может быть, еще важнее, потому что тут непростимое, незабвенное… Люди не смеют так сходиться… чтоб в глаза друг друга не видеть! Это им не позволено! И если оно с ними случается…

Бланк. Ты отлично знаешь, как я тебя люблю.

Соня(продолжая свою мысль). И мы с тобой, мы с тобой… Я еще не знаю, я еще не смею знать… Но мне кажется иногда, что мы с тобой, вот так, в глаза друг друга не увидели, вот так, ничего и не было; марево, туман какой-то наплыл…

Бланк(с раздражением). Значит, ты не поняла, а не я, насколько мы глубоко и неразрывно связаны. Если же ты меня не любишь, если ты просто поддалась мимолетному увлечению, то имей мужество это сказать, а не прикрывайся громкими фразами. Скажи прямо, что я для тебя больше не существую. (Меняя тон.) Соня, это все неправда, это туман. Ты испугалась личного счастья, тебе показалось, что оно не заслужено. Это пройдет, милая. (Обнимая ее.) Я тебя люблю и ты меня любишь, да? да?

Соня(отстраняя Бланка). Весь ты – мой туман. Холодный туман. Весь ты… Весь ты… Никто не виноват, а может быть, оба мы виноваты. Нет, должно быть, никто. Ведь и я твой туман… Ведь ты тоже в глаза меня не видал!

Бланк. Соня, замолчи сейчас! Это дико, что ты говоришь. Я хочу положить всему конец. Сегодня же вечером я прекращу это нелепое, фальшивое положение. Я верю в тебя, в себя, в твою любовь. Будущее покажет тебе правду. Сегодня же я скажу все твоим. Мы поговорим серьезно. И уедем отсюда как можно скорее. Пора положить конец, пора вернуться к трезвости и настоящей жизни. Слышишь, Соня?

Соня. Слышу. Делай, как хочешь. Пусть будущее покажет правду. А только и ты ее, настоящей правды, так же не знаешь, как я не знаю. Пусть покажет будущее… (Идет на террасу, за ней Бланк.)

На террасу входят Арсений Ильич и Наталья Петровна.

Явление четырнадцатое

Арсений Ильич. Я, может быть, и преувеличиваю, может быть, это нервы, но оставаться я здесь не могу. Сил моих нет.

Наталья Петровна. Да, Арсений. Надо уезжать. Слишком тут тяжело.

Арсений Ильич. Правда, поедемте завтра, налегке. А Евдокимовна дом приберет, уложится и приедет с вещами. Ведь все равно за границу не сразу. Соня, хочешь за границу? Ведь ты тоже хочешь за границу?

Соня. Да, хочу.

Арсений Ильич. Ну вот и отлично. Все и поедем. Наталья Петровна. А куда же поедем-то? Арсений Ильич. В Париж. Разумеется, в Париж. Я там заниматься буду. Лекции читать…

Бланк. Арсений Ильич. Мне нужно с вами поговорить.

Входит Евдокимовна.

Явление пятнадцатое

Те же и Евдокимовна.

Евдокимовна. Идут! Идут!

Убегает. Все вскакивают.

Арсений Ильич. Мужики? Мужики?

Бланк бежит в дом.

Явление шестнадцатое

Соня, Наталья Петровна, Арсений Ильич.

Бланк(из дверей). Идите. Это полиция и солдаты. В Лыково, должно быть.

Арсений Ильич уходит с Бланком.

Явление семнадцатое

Соня и Наталья Петровна.

Наталья Петровна. Солдаты? Солдаты? Зачем солдаты? Соня, когда же это кончится? Они стрелять будут? Господи! Господи!

Соня. Мамочка, милая, они в Лыково идут. Они у нас не останутся.

Наталья Петровна. Только бы они не стреляли. Неужели опять убийства? Сколько крови…