Красавица и пират

Раненый Франческо Пацци вернулся домой. Он хотел сесть на коня, чтобы, согласно замыслу, с вооруженным отрядом проехать по городу, призывая народ к оружию на защиту свободы. Но рана его была глубока, и он потерял много крови. Пришлось ему лечь в постель, а поднимать народ на восстание отправился глава семейства Пацци, мессир Якопо, с сотней вооруженных всадников. Они прискакали на дворцовую площадь и принялись призывать народ на помощь себе и свободе. Члены же Синьории, засевшие в осаде на верхнем этаже, стали швырять в него чем попало и выкрикивать угрозы.

Мессир Якопо, видя, что его призывы к народу пропадают впустую, заколебался. А убедившись, что даже родственники не поддерживают его, Лоренцо остался в живых, а для всех членов Синьории он теперь личный враг, Якопо вместе со своим отрядом покинул Флоренцию и поскакал, спасая свою жизнь, в Романью.

Между тем сторонники Медичи вооружались, а Лоренцо, окруженный обнажившими оружие друзьями, отправился домой. Дворец Синьории взяли штурмом, захвативших его людей перебили либо пленили. Толпа, врываясь в дома Пацци, предавала их грабежу и разорению. Франческо Пацци вытащили из постели и раздетого отвели во дворец. Его повесили на площади рядом с архиепископом.

По пути ко дворцу он вел себя очень мужественно, не опускал глаз, не стонал, не жаловался. Только молча вздыхал, какие бы издевательства ему ни приходилось терпеть от конвоя.

Мессиру Якопо не удалось далеко убежать. Жители гор, где юн пытался укрыться, выдали его, и он был доставлен обратно в город. Здесь его судили и тоже казнили.

Убили практически всех Пацци, даже не принимавших участие в заговоре, а лишь знавших о нем. Отделаться изгнанием удалось лишь мессиру Гульельмо, который был женат на внучке Козимо Медичи Бьянке. Двоюродных братьев Гульельмо, оставшихся в живых, заточили в башню Вольтерры. Джо-вана Баттисту обезглавили.

Войска, двинувшиеся было на помощь заговорщикам, узнав о провале заговора, повернули обратно.

У благодетеля от страстной речи пересохло в горле, и он умолк.

Его рассказ захватил всех слушателей и не мог не вызвать обсуждения.

– Мессир Франческо Пацци в последние минуты жизни вел себя так, как следует истинному рыцарю, – заметил шевалье Анри. – Только так и подобает вести себя перед лицом смерти.

– Лучше бы он смотрел во все глаза, когда свое злодейское дело делал! – взвилась Жаккетта. – Это надо же умудриться, себе в ногу кинжал воткнуть!

– Никто не знает, что нас ждет. Может быть, это воля Божия направила его руку с кинжалом на собственное тело! – заметил шевалье Жан. – Несчастное семейство Пацци, десница Господня сурово покарала их!

«Ну и свиту подобрал себе благодетель! – усмехнулась про себя Жанна. – Сборище прелатов!»

– А что же тогда десница Господня промахнулась мимо главного убийцы? – ехидно спросила покрасневшая от ярости Жаккетта. – Что-то ничего не помешало этому Бернардо укокошить в храме двух человек и смыться спокойненько! Его-то не казнили, в тюрьму не бросали, а он виноватей всех.

Со злости она напрочь забыла, как разговаривают знатные дамы, но ей было все равно, Ярость просто кипела в ней.

– Если уж все они задумали такое злое дело, так надо было до конца и идти! – почти кричала она. – Или вообще не браться, что им, есть было нечего, оттого что Медичи в городе главные? А так, как они сделали, – одно разгильдяйство!

Благодетель к тому времени благополучно промочил горло вином и принялся выступать в роли миротворца. Он взял ладошку Жаккетты в свои руки и сказал:

– Несравненная госпожа Нарджис, вы что-то слишком близко к сердцу приняли эту историю!

– Еще бы не близко! – упрямо мотнула головой Жаккетта. – Взялись дело делать – и все провалили, а главный убийца вышел сухим из воды! И вообще, я думала, Восток жестокий, не верила Абдулле, что везде одинаково, а теперь вижу, что он прав!

Иронично улыбающаяся Жанна, с удовольствием слушавшая перепалку Жаккетты с кавалерами, вдруг перестала улыбаться. Жаккетта и правда слишком близко к сердцу приняла эту замшелую историю двадцатилетней давности, и самое опасное, что у нее рассказ благодетеля каким-то неведомым образом связался с убийством шейха. Если уж в разговоре возник Абдулла, то недалеко и до рассказа про смерть шейха Али. Но по легенде-то он живой!

– Успокойся, дорогая! – твердо сказала Жанна.

Она плеснула вина в бокал благодетеля и чуть не насильно вложила его в руку Жаккетты.

– Абдулла – это евнух, который управлял гаремом, – с улыбкой пояснила она кавалерам. – Он обожал истории про перевороты и заговоры при дворе египетского халифа. А малышка Нарджис за время своего пребывания у арабов не раз видела, как легко льется там кровь, поэтому восприняла все рассказанное очень непосредственно. Это пройдет…

Жаккетта, ненавидя всех присутствующих, молча пила вино и смотрела только в глубину бокала. Она сожалела, что он небольшой. Был бы размером с бочонок, можно было, бы тянуть до вечера, ни с кем не разговаривая, никого не видя. Наверное, голова у нее устроена совсем по-другому, не так, как у шевалье Анри и шевалье Жана. Но человек, хладнокровно задумавший убить ни в чем не повинных людей, потому что они перекрыли ему доступ к власти, задействовавший массу других людей, хладнокровно приведший жертву в храм, в запале убийства пырнувший себя самого кинжалом и лишь в последние часы жизни не стонавший и не жаловавшийся, ей почему-то совсем не казался благородным.

Установив мир в экипаже, благодетель продолжил:

– Джулиано с величайшими почестями погребли. А папа и король Ферранте, убедившись, что заговорщикам избавиться от Медичи не удалось, решили сделать это войной, заявляя во всеуслышанье, что единственная причина военных действий – пребывание Лоренцо во Флоренции и что война ведется только из-за него.

Лоренцо тогда собрал во дворце Синьории всех именитых граждан и в большой речи сказал, помимо прочего, что сильные мира сего всегда оправдывают свои грязные поступки благовидными предлогами, но если граждане города считают, что эту войну, начатую пролитием крови его брата, надо закончить, пролив кровь самого Лоренцо, то. он подчинится их решению.

Граждане со слезами на глазах выслушали эти слова и заявили, что не допустят отстранения его от власти и защитят его жизнь. Синьория назначила Лоренцо личных телохранителей и начала подготовку к войне.

Папа в гневе наложил на Флоренцию интердикт. Но флорентийцы заявили на всю Италию, что пастырь оказался волком, что его прелаты сговорились с убийцами и совершили злодействе, не боясь ничего, прямо в храме Божьем, во время мессы и таинства. Флорентийцы не признали отлучения и заставили своих церковников совершать службы. А затем собрали тосканских прелатов – они находились во власти Флорентийской республики и на этом собрании составили обращение к грядущему Вселенскому собору о злодеяниях папы Сикста IV.

Папа же заявил, что глава церкви карает злых и поощряет добрых всеми мерами. А светские правители не имеют права сажать под арест кардиналов, вешать епископов, избивать священников.

Доводы ли папы возымели действие, или флорентийцы надеялись смягчить его гнев, но они выпустили из заточения кардинала Риарио. После этого папу уже ничего не сдерживало, и он обрушился со своими войсками на Флорентийскую республику.

Войск у флорентийцев было мало, как и союзников. Венеция сочла, что война ведется против отдельных флорентийских граждан и, следовательно, является частным делом, а не государственным и под обязательства договора о союзничестве не подпадает. Чтобы разубедить венецианцев в этом крайне вредном для Флоренции заблуждении, в Венецию послом отправился Томазо Содерини. Если вы подзабыли, то напоминаю, что это тот самый человек, которому граждане пытались передать власть после смерти отца Лоренцо Медичи.

А к этому времени во Флоренцию прибыли послы от нашего государя Людовика XI, от императора и от короля венгерского. Послы посоветовала флорентийцам тоже отрядить посольство к папе и совместными усилиями попробовать заключить мир.

Флоренция так и сделала, но папа на мировую не пошел. В военных действиях флорентийцы терпели поражения.

Военачальники умудрялись устраивать вооруженные стычки между собой. Победы, одержанные одной частью войска, обесценивались беспорядками и отступлением другой. Беспорядок – вот то слово, которое объясняло ситуацию.

Но, видимо, Господу было мало этих бед, обрушившихся на Флоренцию, вдобавок началась эпидемия чумы. Кто мог – бежал из города и укрывался в деревнях. Только зима заставила болезнь отступить, а войска противника уйти с полей сражений на зимние квартиры. Папа заключил с Флоренцией трехмесячное перемирие.

Но Флоренции был нужен мир, и флорентийцы решили искать новых союзников, поскольку верность венецианцев была весьма схожа с верностью девицы, проживающей у рва а от второго союзника, герцога Миланского, не было никакого толку, потому что герцог умер, оставив малолетнего сына. В герцогстве бушевали распри и шла борьба между родственниками за опекунство. Поэтому решено было искать дружбы с. королем Неаполитанским, выступавшим в союзе с папой. Лоренца лично отправился к королю, оставив город на попечение Томазо Содерини.

Появление Лоренцо в Неаполе было похоже на прибытие победителя, а не посла, смиренно ищущего мира и дружбы. Воистину, величие человека определяется не только по значимости людей, с которыми он водит дружбу, но и по важности его врагов. Лоренцо пробыл в Неаполе около четырех месяцев, И пребывание его было достойно увенчано мирным договором. На этот мир очень обиделись и папа, и венецианцы. Папа считал, что король этим договором проявил к нему полное неуважение, венецианцы думали то же самое в отношении Флоренции. Теперь уже у флорентийцев возникли опасения, что новый мир породит новую войну.

В ожидании грядущих неспокойных времен была проведена реформа Флорентийского государства. Чтобы решения по государственным вопросам выносились с большей быстротой, было уменьшено число членов правительства и образован Совет семидесяти. Новый Совет утвердил мирный договор с Неаполем и отрядил послов к папе. Но Флоренции, вероятно, пришлось бы очень туго, не вмешайся в дело Провидение. Как раз в это время султан Мухаммед осадил со своим войском Родос.

– Капитан родосской галеры, на которой мы плыли с Кипра, участвовал в этой баталии, – заметила Жанна.

– Да, родосцы тогда не подкачали, – сказал благодетель. – А после ухода турок часть их войска, плывшая на галерах вдоль Италийского берега, внезапно напала на Отранто и захватила его. Тут уж папе стало не до внутренних распрей, и если раньше он ничего о мире слышать не желал, то теперь ратовал за всеобщее замирение перед лицом внешней опасности. И принял флорентийских послов достаточно любезно. Теперь флорентийцы могли рассчитывать на то, что если они будут официально просить прощения у Главы Церкви, то получат его. Этот спектакль прошел как положено, но папа не упустил возможности внести в оговоренные условия прощения новые пункты н добавил, что флорентийцы обязаны за свой счет вооружить и содержать пятнадцать галер до окончания военных действий турок против Неаполитанского королевства.

Послы горькими жалобами заполнили, казалось, всю Италию от Сицилии до Альп, но это добавочное бремя снять им не удалось. Пока турки вели военные действия, италийские государи действовали заодно. Но султан Мухаммед умер, туркам стало не до внешних войн, и Италия опять раскололась на два противоборствующих союза. В одном очутились папа, Венеция, Генуя, Сиена и ряд мелких государств, в другом – Флоренция, король Неаполитанский, герцог Миланский, Болонья и их союзники.

Новый конфликт развязали венецианцы, желавшие подчинить Феррару. В этом они так усердствовали, что не желали слушать доводов даже союзников во главе с папой. Пока вся Италия их утихомиривала, чувствительный щелчок по носу получила Флоренция.

Одной из влиятельнейших семей в Генуе был дом Фрегозо. Один из Фрегозо занимал пост дожа, другой был архиепископом. И вот, пользуясь переполохом, возникшим в связи с новой войной, один из представителей этого дома захватил город Сарцану, который подчинялся Флоренции.

Новая война закончилась явно в пользу венецианцев, хотя численный перевес в войсках был на стороне их противников. Но разногласия государей привели к тому, что по мирному договору все преимущества, которыми пользовалась Венеция в Ферраре, были сохранены. Ей вернули отнятые у нее земли, да еще оставили в ее власти два захваченных города. Так что средств в этой войне было потрачено много, а славы получено мало.

Но через пять дней после того, как был заключен мир, папа Сикст IV скончался. Поговаривали, что он так любил устраивать войны, что необходимость заключить мир убила его. А смерть палы всегда большое испытание для всего христианского мира. В Риме, как обычно того и гляди могла начаться резня между Колонна и Орсини. Любимцев цапы, многочисленных Риарио, римляне ловили на улицах и убивали.

По счастью, графа Джироламо, на поддержку войск которого рассчитывали бароны, уговорили скрыться со своими людьми. Графу была небезразлична поддержка нового папы, и он возвратился к себе в Имолу.

После долгого обсуждения конклав остановился на кандидатуре кардинала Мальфетты, генуэзца из рода Чибо. Он воцарился на Святейшем престоле под именем Иннокентия УП1 и правит сейчас христианским миром. По сравнению со своим воинственным предшественником, Иннокентий УШ человек куда более миролюбивый, и это, как мне кажется, больше пристало наместнику Бога на земле.

Ну вот, эти события прокатились своим чередом.

Флорентийцы вплотную занялись осажденной Сарцаной, намереваясь вернуть ее под свое крыло. И тут Фрегозо испугался. Он понял, что его сил удержать город не хватит, и передал Сарцану в дар святому Георгию.