Угрюмый

Олег закрыл глаза и медленно провел ладонями по своему лицу.

– Олег, может успокоительного дать?

–Спасибо Иван Николаевич, не надо. Справлюсь. Да и за рулем я.

–Мда…странная история. У Валеры, как мне казалось, не было никаких психических отклонений. Такие люди как он, редко подвержены психическим расстройствам. Для этого должно было произойти что-то из ряда вон…– Мальцев нахмурился и постучал подушечками пальцев по столу.

–Да мне самому все это кажется очень странным. Ну не мог Валерка врать мне! Не такой это человек!…был. – тут у Угрюмого словно сжало грудь. «Был»!!! Нет больше Валерки – безобидного великана-балагура!

Олег поднялся.

–Пойду я, Иван Николаевич!

–Ты доедешь? Олег, может на такси?

–Да доеду, не волнуйтесь. Спасибо Вам!

–Да не за что! Приходи в себя, а завтра, надеюсь, заберешь Веру…Кстати, ребята ее машину на охраняемую стоянку неподалеку от места аварии поставили. Забери, как сможешь. Ключи на охране.

–Хорошо. Завтра позвоню.

–Давай, дорогой! Держись!

Угрюмый вышел из больницы и медленно побрел по аллее. На глаза попался флигель. Он с тоской посмотрел на него. Вспомнилось, как жил там, как они выпивали и веселились с Валеркой, как к нему прибегала Веруня. Опять что-то сжалось внутри. Он развернулся и быстро зашагал к своей машине.

***

После ухода Олега, Иван Николаевич стоял у окна и смотрел на улицу. Он не переставал думать обо всем произошедшем. Что-то не давало ему покоя во всей этой истории.

Затем он вернулся к столу и продолжил работу с бумагами. В дверь постучали, и заглянул парень-санитар.

– Иван Николаевич! Там буйные шумят! – громко, запыхавшимся голосом, сказал он.

Мальцев взглянул на него.

–А врачи где?

–Они там все! За Вами меня послали!

–Пошли. – Иван Николаевич грузно поднялся и пошел за санитаром.

–Сначала, одна начала, что-то кричать, потом другие подхватили, и понеслось…! – на ходу объяснял парень.

Они миновали длинный, светлый, больничный коридор и стали спускаться вниз в отделение, где находились буйные пациенты. Как только они спустились вниз и открыли дверь в отделение, до них донеслись крики. В отделении была суматоха. Врачи, медсестры и санитары заходили и выходили из палат. Мальцев быстро пошел по коридору к другим медикам.

–Где заведующий отделением? – спросил он, катившую мимо него тележку с медикаментами, молоденькую медсестру. Она поздоровалась и показала куда-то дальше по коридору. Мальцев направился туда. Санитар, сопровождавший его, уже присоединился к остальным и зашел в одну из палат.

Иван Николаевич наконец увидел фигуру заведующего.

–Владимир Михайлович! – стараясь перекричать шум и крики, окликнул его Мальцев.

–О! Иван Николаевич! Слава Богу!

–Что происходит?

–Не знаю! Все как по команде начали буянить. Что-то или кто-то их возбудил! Но мы уже почти всем вкололи успокоительное, так что скоро угомоняться. Сейчас заканчиваем. Но я вначале растерялся, на моей памяти такое впервые, вот и послал за Вами.

–Вы молодец! Все правильно сделали.

–Спасибо, Иван Николаевич! Может порекомендуете что-нибудь еще? – зарделся заведующий. Это был молодой мужчина в очках, лет тридцати, с рыжими усиками на веснушчатом лице.

–Сейчас главное успокоить, а дальше будем смотреть. – ответил Мальцев.

Иван Николаевич и сам был удивлен всем происходящим. Здесь все, как правило, находились под действием сильнодействующих препаратов и слабо реагировали на происходящее вокруг. А тут все отделение «на ушах». Он дал необходимые распоряжения заведующему и пошел к себе.

***

Угрюмый лежал в темноте на полу второго этажа своего загородного дома и смотрел на отблески от камина на потолке. В руке у него была бутылка виски, к которой он периодически прикладывался. Он был пьян. Из колонок гремело Prodigy. При этом мозг был абсолютно ясным. Хотелось забыться, но алкоголь помог лишь снять напряжение.

Отблески пламени на потолке сплетались в причудливые фигуры, которые казалось, двигаются, исполняя какой-то первобытный танец. Когда свет от камина стал угасать, Угрюмый попытался встать. Это ему удалось не сразу, он завалился на журнальный столик и перевернул его. На ковер рассыпались чипсы, орехи и пролились остатки напитков из стаканов. Еле удержавшись на ногах, он прошел к камину и бросил пару поленьев в угасающий огонь. Затем, шатаясь, вернулся на место и постарался лечь так, чтобы стоящая на полу бутылка, очутилась рядом с рукой. Повалившись на пол, он взял бутылку и сделал глоток. Рукой нащупал на полу чипсину и захрустел ею. Поленья быстро занялись и вновь на потолке заплясали причудливые фигуры.

Казалось, что он наблюдает какой-то первобытный обряд. Как будто дикое племя исполняет вокруг костра ритуальные танцы. Это было забавно.

Поленья разгорелись, и вся комната осветилась ярким красно-оранжевым светом, появились фигуры и на стенах. Местами они были в человеческий рост. Угрюмый перевел взгляд на стену, где отблески были более яркими и отчетливыми, подпер голову рукой и стал наблюдать. Фигуры, то исчезали, то появлялись вновь. Постепенно его внимание привлекла самая яркая оранжевая с черным очертанием. В отличие от других, она не пропадала и имела четко очерченный контур. Вот ноги и туловище извиваются в танце. Вот большая голова…даже скорее две головы…или даже несколько. Три! Три головы. И корона…или рога? Ха…

Угрюмый с пьяной кривой улыбкой сделал глоток, продолжая наблюдать, вытер губы рукавом и стал неуклюже шарить другой рукой по полу в поисках чипсов. На этот раз ему повезло – попался пакет с крошками, которые он высыпал себе в рот.

Фигура становилась все более отчетливой. Она, казалось, отделилась от стены и медленно двигалась к нему. Угрюмый завороженно, с восторгом наблюдал, боясь отвлечься и спугнуть видение. Точно! Три головы…и рога… Еще чуть-чуть и он начнет различать черты лиц.

Он сделал очередной глоток, поставил бутылку, повернулся на бок и снова стал шарить рукою по полу в поисках пакетика с орешками. Вляпался рукой в липкую лужицу колы, пролитой из одного из опрокинутых стаканов.

–Бляяха-муха!…о вот!

Он нашел орешки, открыл пакетик и насыпал себе пригоршню. Развернулся и хотел закинуть все сразу в рот, но остолбенел! В паре шагов от него стояло нечто!!! Двухметровый монстр, с тремя головами! Одна в середине была с человекоподобным лицом, две других по бокам были головами животных – слева лошади, справа барана!

Лицо монстра было огромным и безобразным. Человеческим его можно было назвать с натяжкой. Огромный мясистый нос, темно-красные почти черные глаза без белков, из пасти то вываливался, то исчезал вновь, длинный, словно огромный плоский червь язык, и торчали клыки. От него исходила невероятная гнилостная вонь…Ноги!!! Ноги были с перепонками и напоминали гусиные, а позади него из стороны в стороны болтался змеиный хвост.

Такого Угрюмый не видел даже в самых страшных своих кошмарах! Три пары налитых кровью глаз внимательно изучали его…

Угрюмый в ужасе начал на спине отползать от чудовища, опершись на локти и судорожно перебирая ногами, пока не уперся спиной в диван. Его бил холодный пот, который стекал по лицу и спине липкими каплями. Монстр сделал еще пару шагов в его направлении и остановился, глядя Угрюмому прямо в глаза. Олег не мог пошевелиться оторвать от него взгляда. Казалось, из кровавых глаз этого существа сочится мрак. Угрюмый будто погружался в него, мрак обволакивал и просачивался в тело, в мозг. В этот момент Олег испытывал непередаваемый ужас! Тело пылало…в голове с бешеной скоростью беспрерывным калейдоскопом проносились отвратительные картины – искаженные болью и обезображенные болезнями тела и лица, картины кровавых пыток и насилия, горы изуродованных трупов…Казалось вся боль мира разом обрушилась на него.

Угрюмый сжал голову руками и с криками начал кататься по полу. Монстр, расставив покрытые шерстью руки с длинными загнутыми когтями в стороны и подняв кверху все три головы, дико захохотал….Звуки из трех голов слились в единый утробный рев, от которой у Олега перекосило лицо мучительной неестественной гримасой боли. Он начал задыхаться.

***

–Олег Анатольевич! Олег Анатоольееевич!…Ну нельзя же так себя не беречь!

Угрюмый открыл глаза. Сквозь белую размытую пелену он постепенно различил очертания чьей-то головы.